|
У каждого в душе живет поэт и убийца, только это принято скрывать (Рэй Брэдбери)
Проза
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
| из цикла "Миниатюры" | Мир, который пришел | Пустые дома, мёртвые, как зубы с удалёнными нервами, кренились то вбок, то вперёд, под спудом заброшенности и сиротства.
Они шли сюда в надежде найти людей, в надежде найти хоть кого-нибудь живого. Это место с далеких холмов казалось не так сильно изувеченным Армагом. Никто не хотел говорить слово «война». Да и не война это была вовсе. Никто никого не убивал, не резал, не истязал. Все это началось потом, после взрывов; и это были не военные, а шайки мародеров, гражданские. Армагеддон, Армаг. Так стали называть те страшные девять минут, когда не стало планеты людей, планеты городов, планеты закона. Когда она превратилась в руины, когда человечество рухнуло в пропасть первозданного хаоса и первобытного страха... Место их обмануло, как и многие другие. Людей здесь не было. После того, как Влада с Полиной выперли из Новограда (название как из рассказов про жизнь после конца света, но реальность, порой, сказочней баек) они лишь два раза повстречали людей. Одни в них стреляли, чтоб отогнать, другие, наоборот, пытались подманить поближе, чтобы съесть. Огнестрельного оружия у последних не было, только поэтому удалось от них отбиться. Нелюди.
Еще вчера она завела с Владом разговор, который давно хотела начать, но никак не могла решиться.
– Нет, ты слушай! Я тебе сегодня все скажу! Столько лет я молчала, боялась. Нас же из-за тебя выгнали, из-за тебя! И не возражай!
Влад сидел на полу в проеме отсутствующей стены третьего этажа. Ноги его свешивались наружу, а спиной он прислонился к бетонной колонне, которая являла собой одну из несущих конструкций дома. Монолит – так называются такие дома у строителей. Почти все стены рухнули, но каркас дома стоял, возвышаясь на все свои пятьдесят четыре этажа. Когда-то это был элитный район с надежными домами – именно поэтому Полина и Влад ожидали найти здесь людей.
– Я не буду больше этого терпеть! Ты не даешь мне вздохнуть! Я разучилась принимать решения. Скажи, почему, почему ты всегда так суетишься, наводишь панику, торопишься, давишь? Влад! Ты как танк, как бульдозер! Я не могу быть рядом с тобой! Я не могу думать, не могу действовать. А с годами ты становишься тяжелее, резче. Зачем ты опять повздорил со старостой? Да, он говнюк, да, воровал. И что? Видишь, куда привела нас твоя справедливость?
Влад смотрел на горизонт и мерно качал правой ногой в такт ветру или просто был настолько расслаблен, что ветер сам качал его ногу. Его некогда густые белокурые, а сейчас поредевшие пегие волосы были растрепаны.
– Влад, ты пойми, я так скучаю по тебе. По тебе, каким ты был. По тебе умному, вдумчивому, принимающему взвешенные решения! Твой мозг! Вот за что я тебя полюбила. Ты пыжился, старался быть сильным, решительным, ловким, красивым даже. Смешно. Это мне было не нужно. Но мне было приятно, что ты стараешься мне нравиться, и я принимала твои усилия, поощряла тебя. Мой глупый Влад! Даже несмотря на то, что ты на столько лет старше меня, ты всегда был со мной мальчишкой. Задорным, хвастливым, задиристым пацаном.
***
– Знаешь, раньше мне так нравилось распечатывать новое мыло перед душем. Его ребра такие острые, и первые движения при намыливании получаются как скребком по коже. А сам брусок маленьким кирпичиком лежит в руке, и странно ощущать его ограненность и скользкость одновременно. Второе купание тоже немного чувствуешь ребристость, а дальше уже все – овальный аморфный кусок. Мыло и мыло. А потом перестали выпускать мыло брусочками, все куски стали изначально закругленными и сразу же никакими. Мыло и мыло. Да, мыло… А потом случился Армаг. Какое тут мыло? Влад, я всегда так хотела рассказывать тебе все эти мелочи. Но тебе было не нужно. Тебя никогда не было рядом или ты меня еле слушал, и я почти перестала с тобой говорить без нужды. Только утилитарно – по необходимости. Вот и слушай теперь, не перебивай.
А Влад и не думал перебивать. Солнышко припекало, ласковый ветерок ерошил тонкие волосы. Шнурок на правом ботинке развязался, но Влада это нисколько не волновало. И, действительно, ботинки, вообще, надо было скинуть, чтоб ноги отдохнули после такого далекого перехода по серой цементной пыли разрушенного города. Сколько же они шли? Уже, наверное, недели две. Пыль, пыль, обломки, грязь, разрушенные дома, растоптанные судьбы. Разбитые мечты? Какие мечты? Мечтами тут и не пахнет. Одна только мечта – жадная, сосущая, заставляющая думать мозг и двигающая тело. Надо завтра проснуться! Надо прожить еще один день! Мечта жить. Жить, несмотря ни на что, жить вопреки всему. С этим желанием он вместе с женой стоически боролся с судьбой, оно двигало их сквозь уродливые бетонные руины мимо скелетов из арматур, а порою и людских останков. Влад готов был на все ради Полины. Она была для него… стержнем, что ли. Без нее он терял смысл жизни, рассыпался как высохшая песчаная скульптура, становился аморфным, стекал в распущенность, погружался в безделье, а после, как и положено действенным натурам, и в уныние. Но и вместе им было тяжело. Влад подспудно пытался сломать этот стержень, порвать цепь и вырваться на свободу. Постоянные скандалы и разводы омрачали их любовь. Он все понимал. Все. Вот такая вот диалектика. Единство и борьба, так сказать…
***
– Засранец, как я тебя ненавижу! Как ненавижу! Ты опять оставил меня одну, опять! - Полина всхлипнула, положила рюкзачок со скудными пожитками на грязный бетон пола, подошла к краю и встала рядом с Владом. – Но ты – это все, что было у меня в жизни…
Так она стояла рядом с мужем, глядя куда-то за горизонт. Может, думала, что еще сказать: на что пожаловаться, чем поделиться, о чем спросить. Может, просто молчала, не думая. Молчала, в опустошении глядя за горизонт, впитывая в себя тепло солнца, которое за пылевым маревом уже никогда не было видно четким диском. Солнце всегда было круглым пятном с сильно размытыми краями. Закаты и восходы тоже стали другими в этой размытости. Даже цвета их поменялись. Это был уже другой, новый мир. Пусть страшный, пусть плохой…
– Все, Влад, я сказала. Я, наконец, высказалась. Я не знаю, что мне теперь делать. Мне, действительно, предстоит учиться жить без тебя. А я так давно не пыталась это делать. Но я буду жить. Буду. Только после Армага я поняла, как я хочу жить. Понятия не имею почему, не знаю зачем, во имя чего. Но страстно хочу. Прости меня. Прощай, Влад, теперь уходи. Я отпускаю тебя.
Она присела рядом, даже не глядя в его сторону, постучала ногами друг о дружку, стряхивая дорожную пыль, и, по-прежнему не поворачиваясь к нему, прикрыла пальцами его веки. | |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
