Говорят, среди следователей бытует поговорка: «Врет, как очевидец». Ее смысл, в какой-то мере, стал понятен мне, когда к нам, в Новосибирский Академгородок, приехала делегация ученых из Германии, тогдашней ГДР.
Пока заграничных гостей мы водили по своим лабораториям, показывали оборудование и говорили о перспективе совместных научных исследованиях, незаметно подошла суббота.
У нас тогда как-то сам по себе сложился обычай, что летом на выходные мы выезжали моторными лодками на острова посреди Новосибирского водохранилища или, как его называют в народе, Обского моря. Места там удивительной красоты. Каждый остров окаймлен роскошными пляжами в то время как середина его утопает в зелени.
Водку для пикника в тот раз покупать мы не стали. Зачем идти в магазин, если накануне в одной из лабораторий получили двадцати литровую бутыль спирта, чистейшего ректификата. Часть его мы и решили оприходовать для укрепления, так сказать, дружбы между российскими и немецкими учеными.
Однако, когда кинулись в последний момент отлить из бутыли животворящую жидкость, под рукой никакой тары не оказалось. После недолгих поисков обнаружили в соседней лаборатории пустые бутылки из-под денатурата. Недолго думая тут же дали их лаборантке вымыть, а потом в них разлили спирт.
Рыбалка, уха, катание на водных лыжах, ну и, конечно, обильные застолья на чистом воздухе, на которых спирт лился рекой, пришлись по душе иностранным гостям. Во всяком случае, внешне они были в полном восторге. Мы тоже были довольны, что угодили им своим хлебосольством, и думаю, что те два дня посреди Обского моря надолго остались у них в памяти.
Через несколько дней после этого пикничка наши иностранные коллеги благополучно убыли к себе на родину, увозя с собой, надо думать, богатые впечатления о русском гостеприимстве. У нас же вскоре их посещение было забыто. Разве упомнишь всех, кто приезжает к нам по работе или, просто, чтобы развеяться от своих каждодневных рутинных дел.
Вспомнили мы об этих немцах только через год, когда в Академгородок приехала, но уже в другом составе, опять делегация из Германии. Некоторое время с ними все шло по накатанной, пока один из немцев в неформальном разговоре не огорошил меня вопросом, заданным с нескрываемым любопытством: на само ли деле у нас пьют денатурат без особого вреда для своего здоровья?
Я поначалу, мало сказать, опешил, а потом поинтересовался, с какого перепуга он так решил? Немец немного помялся прежде чем объяснил, что это ему стало известно от его коллеги, который посещал нас в прошлом году. Тут до меня, наконец, стало понемногу доходить, откуда растут ноги. Все дело было, конечно, в бутылках, по которым мы разлили спирт, и этикетки с которых в спешке никто сорвать не удосужился.
Как мог, я попытался растолковать немцу, откуда сыр-бор загорелся, но, думаю, безуспешно. В ответ он, будучи вежливым человеком, спорить не стал. Однако можно было заметить невооруженным глазом, что согласился он с моим объяснением исключительно из деликатности. На лице у него так и было написано: мели, мол, Емеля, твоя неделя.
Потом к нам приезжало еще несколько групп инженеров и ученых из Германии, и в каждой из них находился человек, который задавал, кто с опаской, кто с любопытством, один и тот же вопрос: правда ли, что мы угощаем своих гостей денатуратом. Что тут скажешь? Живучей оказалась отлитая, не без нашей, конечно, помощи, немцами пуля.
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их,
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звёзды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь её проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мёрзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела...
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.
1956
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
