С мужем Ольга развелась - пил. И, добро бы, только пил, так нет, он ещё и буен становился по пьянке. Абсолютно менялся характер. Из доброго, спокойного, умелого и работящего мужика превращался в агрессора. Руки распускал, изводил тем, что невозможно было уложить его спать, и, следовательно, у самой ночка та ещё, бессонная, нервная, напрочь лишающая сил.
А самое главное - их совсем недавно родившийся ребёнок. Очень вредно было для малыша наблюдать такого папашу. Сын плакал, сильно переживал, понимая по своему, на зверёнышевом ещё уровне, отцовские нападки на маму.
Сын и его здоровье и стали главным в решении Ольги о разводе
- Никакого не было, и такого не надо
бормотала она про себя, повторяя бабушкины слова о муже какой-то их родственницы. Теперь она эти слова полностью понимала, прочувствовав на собственной шкуре. В никакое раскаяние, перемены уже не верилось, хотя каждый раз приходя в себя после пьяного срыва Федор становился тише воды и ниже травы. Очень переживал. Исправлял в доме всё что поломал и разрушил. Просил поверить, что теперь уж точно в последний раз, больше никогда. Но проходило время и всё повторялось. А лечиться от зависимости муж отказывался наотрез. Боялся он этого почему-то...
Развелись.
Ольга была баба не злая, прописку бывшему мужу сохранила, понимая, что это, пожалуй, единственное что осталось у него для возможности хоть как-то жить и выживать. А про алименты сказала
- Тянуть их из тебя не стану. Будешь чувствовать себя отцом - сам пришлёшь. А нет, так и Бог тебе судья.
Профессия была, силы были, стимулов с рождением сына стало - хоть отбавляй
- Справлюсь
решила Ольга.
Какое-то время он ещё помелькал в городе, то в центре его Ольга увидит, то в пригородном посёлочке. Съездил к матери в оренбургскую деревуху, не ужился - вернулся назад, опять замелькал перед глазами, а потом пропал. И прочно так пропал - ни слуху ни духу. И год, и два, и три...
Вспоминая его и о нём, Ольга ёжилась, думала о самом плохом. Часто мысленно повторяла выражение своего болгарского знакомого, что должно быть Фёдор уже и "нЕжив"...
Много лет прошло. Сын в Суриковском на третьем курсе учился, когда случилась, как выразились близкие друзья Ольги, "эта Санта-Барбара".
Вернулся.
Не к ней, нет. Просто вернулся в город. Но, видимо, с надеждой что поможет ему бывшая жена.
Как-то окликнули Ольгу по имени, с лавочки, что стояла во дворе, под пушистым раскидистым кипарисом-девочкой. Оглянулась - человек худой, тень-тенью. Сразу и не узнала. А потом торкнуло - да это же бывший! Федор!
И сразу так затосковало всё внутри, вспомнилась та невозможная жизнь, сложности общения с пьющим человеком, желание не видеть его больше никогда. А вот он, стоит на тощих ногах, еле держится. В рабстве что ли был? Вон какой слабый.
Первое что подумалось - хорошо как, что сын Тимофей, в Москве, семестр ещё не кончился. Такого папу и показывать ему стыдно, парень ведь и не помнит как отец выглядел, совсем маленьким был, когда родители разошлись. А тут бомж какой-то. "Просто срам и сущее неприличие" - Ольга тоскливо усмехнулась внутри себя.
А что делать-то? Ведь видно, кричит просто - человек пришёл за помощью.
Поговорили... Да, и в рабстве был, но умудрился освободиться, а как - что - никаких подробностей. Паспорта нет, совсем без документов. Когда из Города уходил(уезжал?), оставил все бумажки у Белогвардейца, с собой не носил никогда, поскольку отношения с милицией уж очень близкие были, прятал.
Кто этот Белогвардеец? Фамилия? Кличка?
- Кличка. Его все так зовут. По другому и не знают.
Ох и беда на ольгину голову... Ищи теперь. И ведь явно придётся, чтобы хоть как-то узаконить этого человека. И не прогонишь - не собака, да и отец ведь её Тимофею.
Было это летом. Где-то жил Федор, бомжевал. Ольга вещей ему дала брата своего, бельё чистое
- Иди помойся. Хоть в море. Хоть в речке. Тепло. Смотреть ведь на тебя стыдно.
Потом устроился Федор и в городе неплохо. Какая-то пожилая тётка взяла его во двор к себе - живи во времянке и убирайся, чисти, крась. Так. Мужик за всё.
Ольга знала, что пока бывший муж не пьёт - то и цены ему нет для частного подворья, всё может, всё сделает, всем хозяйке угодит.
Стала искать Белогвардейца. Познакомилась с большим количеством бродяг, бомжей и просто сильно пьющих людей обоего пола. Все разные. Все со слезой. Все еле ходят. И самое излюбленное занятие у них - рассказать свежему человеку историю под общим для всех названием -
"Как я пропал окончательно".
Наслушалась. Особенно было жалко женщин. С утра все они, бомжи, дрожащие, несчастные, только об одном думающие - глоточек бы хоть алкоголя! А как выпьют - веселеют. Кто в рассказы, кто в агрессию пускаются, кто просто на лавочке или под кустиком лежит, тёплому деньку радуется...
Нашла Ольга ходы к Белогвардейцу, тот хоть и пил сильно, но жилплощадь не потерял, сын не дал это сделать.
Сын и открыл. Смотрел раздраженно. Видимо думал, что кто-то из приятелей отца. Но понял, что нет, не из них дамочка.
Но на вопрос о папаше ответил
- А нету его уже с полгода как. Помер. А вещи всякие? Да я и не разглядывал! Столько грязи и хлама было! Вынес всё на помойку, чего перебирать-то? А паспорта не видел. Может и выкинул. Увидел бы так оставил...
Вот так. Спасибо что поговорил.
Но очень чесался у Ольги ещё один вопрос
-Вы не обижайтесь, хорошо? А почему "Белогвардеец"-то?...
Сын насупился, помолчал и ответил
- Таких он взглядов был...
Вот интересно, как же он их, взгляды свои, озвучивал среди равных?
Ладно, С этим кончено. Значит надо было оформлять новые документы. А как же не хотелось общаться с бывшим. Но тут вопрос стоял однозначно - или она, или никто.
Значит надо. Значит она.
Оформляли долго. Запросы всякие, ответы. Это сейчас компьютерные дела так развиты, от запроса до ответа расстояние близкое. А тогда пока напишут, пока дойдёт, пока ответят... Целая история.
Так что поневоле общалась Ольга с бывшим. Приходила к нему по делам, бумажки всякие писать. Хозяйка оказалась нормальной бабкой, разрешала и даже любопытствовала. Свести пыталась, видимо по просьбам Федора. Но отрезанный ломоть к буханке не прицепишь. А вот как жил все эти годы человек - это интересно. Один, или с кем-то, или как?
Или с кем-то..., да.
Нашлась на его счастье вторая Оленька. Встретил её в Анапе. Тоже бомжевала. Родители поставили условие - или пить бросай, или из дома вон. Выбрала второе.
Такие люди быстро сходятся, или не сходятся вообще. Слепились они намертво, вцепились друг в друга. Вдвоём легче бродяжью жизнь вести. И за вещами малыми смотреть сподручнее, не украдут такие же, не растеряешь. Один на промысле, другая при вещицах каких-никаких. И зарабатывать вдвоём проще.
Они специализировались по вскапыванию и прополке огородов. В районе Анапы сельских мест много.
А в сезон сбора винограда, после того как плантажи уберут, ходили и собирали оставшиеся неудобные или спрятавшиеся грозди. Продавали за малые рублики.
Ольга вторая была жалостливая к своему спутнику, если видела что устал он, говорила
- Ты ложись, ложись в кустиках, а я покопаю(пополю, пособираю) ...
Вот была женщина - нежная и заботливая. Хоть и сильно пьющая. Держалась за Федора, одной-то совсем пропадать, свои же, такие же - истаскают. В бродяжьей жизни одного держаться правильно, и пожалеет, и защитит.
Он и жалел. И защищал если другие бомжи пытались обидеть Оленьку вторую. Бывало и в синяках оба ходили. Страшный народ от пьянки. Вроде бы свободные от многого, а все как есть пленники градуса.
Было у Федора с подружкой и своё жильё - хижина плетённая (как местные говорят - из говна и соломы) в кустах у огородов за городом. Там ночевали. Туда притаскивали выпивку и какую-никакую еду. Там любили друг друга и там дрались. От своего-то не так обидно.
Одно время даже собака у них была - рыжий спаниель, подобрали где-то. Но собакейку выторговал состоятельный кубанский хуторянин, много обещал дать денег, еды и выпивки(много, конечно, по меркам бродяжьим).
Отдали. Долго пёс плакал им вслед сидя на привязи в богатом дворе...
А потом пришла очередная южная зима. И была она не очень тёплая. Фёдор застудил спину, работать не мог, плохо ему было, лежал в хижине. В город ходила Ольга вторая. Приносила поесть и выпить. Грелись вместе у костерочка в яме. Ели, выпивали. Ложились спать укутавшись, завернувшись в одеяльное рваньё с помоек.
В один из дней Федор почувствовал себя особенно плохо и отказался пить, принесённый Оленькой самогон. И она выпила всё сама.
Утром не встала. Умерла. Спиртное оказалось палёным.
Перепуганный Федор, когда не смог добудиться подруги и понял, что дело совсем плохо, как-то вызвал Скорую. Скорая вызвала милицию. Была зарегистрирована смерть от отравления.
Ольгу вторую увезли в морг, а Фёдору велели скрыться с глаз местных властей и намекнули, что второго раза не будет, посадят за отсутствие паспорта.
Вот он и потащился назад в тот город, где можно восстановить документы.
Собственно и рассказ-то этот задумывался для того, чтобы написать об Оленьке второй, которая дала этому невезучему Федору немудреное счастье, скрасила несколько лет бомжачьей жизни своим спокойствием, тишиной да преданностью.
Когда Федор рассказывал свою историю Ольге первой, то случайно оговорился, что если бы, дескать, не смерть той, второй Оленьки, то и не видели бы его здесь больше никогда.
Сказал, и осёкся. Ведь напротив сидела Ольга первая, которая взяла на себя всю обузу восстановления документов, и так, по мелочи, - помощи в непутёвой жизни бывшего мужа.
Усмехнулся криво от неловкости.
Да и глупо. Бывшая жена планов на него никаких не имела, кроме как восстановить бумажки и - до свидания. Живи как хочешь и можешь, а только лучше подальше от них с сыном.
Долго Федор потом мелькал в городе, раздражал Ольгу первую своим присутствием, ведь в таких случаях всегда спокойнее так - помер Максим, да и хрен с ним, а не видеть пьяным-грязным бывшего родного человека.
Исчез потом куда-то незаметно, не стал встречаться.
А Ольгу вторую Ольга первая до сих пор помнит, и думает о ней с нежностью и грустью, обидно - до чего себя довела хорошая, и видно очень добрая женщина.
Авторизация
Камертон
