Мы живём в Пограничной Зоне в районе Трёх Деревьев. Конечно, наш район не фешенебельный. Как может считаться престижным приграничный посёлок? Но мне тут нравится. А что граница? Не суйся – не укусит. Сама Заграница, конечно, не кусается. Но это совсем другой мир. Ровный, серый и зловещий. И живут там огромные монстры. Быстрые, не знающие пощады. Однажды два монстра сцепились насмерть. Сам я не видел, старейшины рассказывают. Так вот, один из них выбросил второго прямо на нашу сторону. Потом прибежали зверюги поменьше — падальщики, наверное. Труп со своей стороны уволокли почти сразу, а с нашей ещё долго лежал. По своей же воле к нам они не наведываются. Говорят, что Заграница вовсе не бесконечна. Наверное, врут. Никто из тех, кто уходил в мир монстров, не вернулся. Никто… Кроме Антца. Старейшины утверждают, что он спятил. Представляете, Антц заявляет, что по ту сторону Заграницы лежит такая же земля, как наша. Что же тогда получается? Многие отправлялись в походы вдоль границы и возвращались ни с чем. Значит, Заграница — это полоса? Просто широкая серая полоса? Антц называет её странным словом «шоссе». Зверюг с шоссе называет «машинами», а тех поменьше (падальщиков) зовёт «людьми». Якобы Заграницей эти слова услышал.
Припасы в дорогу уже собраны. Но я пойду другим путём. Точнее, полезу! Вы же помните, в каком районе построен наш Муравейник? Я хочу посмотреть на Заграницу сверху, с дерева! Если потусторонний мир существует, я обязательно должен его увидеть!
Не верили, считали - бредни,
Но узнавали от двоих,
Троих, от всех. Равнялись в строку
Остановившегося срока
Дома чиновниц и купчих,
Дворы, деревья, и на них
Грачи, в чаду от солнцепека
Разгоряченно на грачих
Кричавшие, чтоб дуры впредь не
Совались в грех, да будь он лих.
Лишь бы на лицах влажный сдвиг,
Как в складках порванного бредня.
Был день, безвредный день, безвредней
Десятка прежних дней твоих.
Толпились, выстроясь в передней,
Как выстрел выстроил бы их.
Как, сплющив, выплеснул из стока б
Лещей и щуку минный вспых
Шутих, заложенных в осоку,
Как вздох пластов нехолостых.
Ты спал, постлав постель на сплетне,
Спал и, оттрепетав, был тих,-
Красивый, двадцатидвухлетний.
Как предсказал твой тетраптих.
Ты спал, прижав к подушке щеку,
Спал,- со всех ног, со всех лодыг
Врезаясь вновь и вновь с наскоку
В разряд преданий молодых.
Ты в них врезался тем заметней,
Что их одним прыжком достиг.
Твой выстрел был подобен Этне
В предгорьи трусов и трусих.
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
