Пономарев и его сын Славик собирали грибы в лесу неподалеку от своего загородного домика и незаметно для себя заблудились. Пошли на удачу в одну сторону – места сплошь незнакомые, потом в другую – все равно, хоть тресни, куда идти неизвестно.
В конце концов, Пономарев остановился на пересечении просек и, озабоченно глядя по сторонам, пробурчал себе под нос:
- Заблудились теперь мы, вроде бы, основательно.
В ответ Славик вскинул на него озадаченно глаза и ничтоже сумняшеся махнул рукой на одну из просек:
- Нам туда.
- С чего ты это решил? – не поверил, конечно, ему отец.
- Так вот она лужа, мимо которой мы проходили, а дальше там ты под кустом газету бросил.
Пономарев, хотя и отнесся с недоверием к словам сына, решил, с чем черт не шутит, пройти немного по просеке. Когда же увидел он свою газету, то поневоле вынужден был признать, что ребенок оказался приметливее его, взрослого. Только и осталось тогда Пономареву, что развести руками и сказать:
- Молодчина – глаз алмаз, - и, подивившись еще раз наблюдательности сына, он благодушно прибавил. - Раз такое дело, теперь, давай, сам веди нас домой.
Славик себя не заставил просить дважды - зашагал гоголем впереди по лесной просеке. «Смотри-ка, - одобрительно глядя на него, подумал Пономарев, - утер нос сегодня отцу. Самостоятельный у меня мужик растет».
Однако неподалеку от их дачного участка там, где дорога раздваивалась, Славик, увлекшись ролью проводника, свернул по ошибке на тропку, ведущую к небольшому болотцу.
Первым желаньем Пономарева было окликнуть сына и сказать ему о его оплошности, но тут же он передумал делать это, решил, что не помешает немного сбить со своего отпрыска спесь, а то, того и гляди, наследник вскоре вовсе заноситься перед ним станет.
Сам Славик спохватился не раньше, чем ноги его по щиколотку увязли в болотной жиже. Вначале он растерялся, но, услышав за спиной отцовский смех, мигом сообразил, что, неизвестно как, вдруг опростоволосился, и покраснел от стыда и досады.
- Следопыт называется - заблудился в трех соснах, - насмешливо проговорил Пономарев и прибавил уже привычным своим покровительственным тоном. - Идем, а то мать заждались тебя.
От болота до дачи было рукой подать, но дорога, надо думать, показалась Славику очень длинной – отец, придя в веселое настроение, знай себе, вспоминал без устали все подробности промаха сына.
Славик же в ответ ни словечка, шагал как в воду опущенный, только, когда они подошли к воротам дачного кооператива, проговорил со всей серьезностью:
- Когда у меня будет сын, я никогда не стану над ним смеяться.
- Это почему? – опешил Пономарев.
- Вдруг тогда он подумает, что я ему не родной отец.
Тут с ходу случилась немая сцена. Пономарев кашлянул, словно он поперхнулся, нахмурил брови и, потирая себе машинально загривок, озадачился неожиданно для себя вопросом: «Это ж кто у нас кого воспитывает теперь?»
"Борис Борисыч, просим вас читать
стихи у нас". Как бойко, твою мать.
"Клуб эстети". Повесишь трубку: дура,
иди ищи другого дурака.
И комом в горле дикая тоска:
хуе-мое, угу, литература.
Ты в пионерский лагерь отъезжал:
тайком подругу Юлю целовал
всю смену, было горько расставаться,
но пионерский громыхал отряд:
"Нам никогда не будет 60,
а лишь 4 раза по 15!"
Лет пять уже не снится, как ебешь, -
от скуки просыпаешься, идешь
по направленью ванной, таулета
и, втискивая в зеркало портрет
свой собственный - побриться на предмет,
шарахаешься: кто это? Кто это?
Да это ты! Небритый и худой.
Тут, в зеркале, с порезанной губой.
Издерганный, но все-таки прекрасный,
надменный и веселый Б. Б. Р.,
безвкусицей что счел бы, например,
порезать вены бритвой безопасной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
