Художникам надо быть поскромнее и понимать, что они лишь зеркало... И фразы, которые через них идут — они очень часто идут откуда-то свыше, а не из них самих
Наблюдатель явился-таки пред мои очи. Как в кино про шпионов. Спустя годы ситуация кажется комичной, но тогда…
Хруст ветки… Я оборачиваюсь. От дерева медленно отделяется фигура в черном обтягивающем костюме, капюшон надвинут по самые глаза. Мое сердце учащенно бьется. Мои руки непроизвольно выхватывают из коляски Саньку. Я прижимаю его к себе, и мы несемся по лесу. Адреналин извергается в мою кровь в таком количестве, что уже непонятно — бегу я или лечу. И можно фиксировать новый мировой рекорд по бегу. Но некому. Если только — преследующему нас незнакомцу. Он не отстает и что-то кричит. Но у меня в ушах свистит ветер, я ничего не слышу. Наконец — спасение! Двое мужчин средних лет, я их знаю, они почти каждое утро встречаются мне — вроде бы спортсмены, у них одинаковая спортивная форма. Мы с Санькой практически врезаемся в мужчин, а они, как по команде, сдвигают плечи, заслоняя нас, и напряженно ждут преследователя. Тот подбегает, долго не может отдышаться, машет рукой, издавая непонятные хрипы. А я даже боюсь взглянуть в его сторону. Мне страшно. Один из спортсменов предупреждает: «Я звоню в полицию». А в ответ раздается до боли знакомый голос:
— Не надо… Любаня! Не бойся! Это я…
Помню, как обомлела, шлепнулась на пятую точку, разинула рот. Вид, наверно, был еще тот! Предположить, что за мной долгое время наблюдал Василий, — как такое возможно? Все что угодно, но только не такое развитие событий.
Спортсмены оказались сообразительными, хмыкнули и невозмутимо продолжили бег трусцой.
Василий помог мне подняться, виновато отводя глаза.
— И как это понимать?! — строго, скорее даже, грозно рявкнула я.
Он замялся, пожал плечами, но промолчал. Я же начала заводиться — адреналин, словно яд, расползался по организму. Хотелось истерики с трехэтажными оборотами речи, но вместо этого произошел сбой. У меня стали подкашиваться ноги, превращаясь в вату. И вообще — я вся странным образом «поплыла». Василий быстро оценил обстановку, сорвал с себя толстовку, постелил ее на траву и бережно усадил меня с Санькой. Потом достал телефон, скороговоркой дал какие-то указания и присел рядом с нами. Внука я все так же неистово прижимала к себе.
— Любаня, прости, нелепо получилось…
— Нелепее некуда, — буркнула я и исподтишка стала рассматривать Василия.
Никакого обтягивающего костюма. Это мне со страху померещилось. Обычный спортивный треник темно-синего цвета. Подстелив под меня толстовку, он остался в майке. На шее блестели капельки пота, а кожа покрылась пупырышками — смешными и эротичными. «Ой, холодно ведь, — мне стало стыдно. — Еще простудится…»
Додумать не удалось, на горизонте появилось несколько человек. Один из них вез нашу коляску. Охрана. Я ведь забыла, что мой преследователь в свободное от наблюдений за одинокими бабушками время подрабатывает олигархом.
— Ну, вы и спринтер, Василий Иванович! — рассмеялся один из приблизившихся, а потом обратился ко мне: — А вы… Вы! Да вам на Олимпийских играх нужно выступать. Все золотые медали возьмете. Точно!
Тут Санька разразился бурным плачем, и мне не удалось достойно ответить. Пока его укладывала в коляску, пока успокаивала, укачивала, мужчины тихо переговаривались. Краем глаза я увидела, что подошел еще один человек, принес куртку, и Василий с явным удовольствием нырнул в нее. Откуда-то материализовался термос с горячим чаем, стаканчики… Я и не заметила, как уже отхлебывала напиток, и приятная горячая волна разливалась по телу. Василий взмахом ресниц дал команду, и охранники буквально растворились в воздухе. «Дрессировщик, однако…»
После выпитого чая я почти успокоилась, мы дошли до ближайшей лавочки и присели. Шестым чувством я поняла, что предстоит серьезный разговор, вся как-то собралась, напряглась, готовая держать оборону.
— Не буду отрицать, вел себя по-идиотски, — покаялся Василий. — Понимаешь, я не решался подойти. У вас ведь очень приметная коляска. Во всяком случае — в нашем парке. И когда я вдруг увидел с коляской уже тебя, то испытал настоящий шок.
Я непонимающе посмотрела на него. От чего шок? Почему шок? Что особенного в том, что бабушка гуляет с внуком? В своем непонимании я упустила некоторые важные детали. «У вас», «уже тебя» — все лежало на поверхности. А Василий между тем продолжил:
— Это так неожиданно… Я и предположить не мог… Ты не представляешь, как я счастлив.
— Я не давала поводов к нашим дальнейшим встречам. И сейчас могу подтвердить — к общению с тобой не стремлюсь.
— Любанечка, как же так? А сын? Ему нужен отец, — Василий умиленно кивнул на коляску.
Горло сжало спазмом. Я начала задыхаться. Воздуха катастрофически не хватало. Последняя фраза Василия расставила все по своим местам, пазл сложился, и стало ясно, кто является Катькиным так называемым спонсором и отцом Саньки.
Кое-как справившись с охватившей меня яростью, я процедила сквозь зубы:
— Даже не смей приближаться ни к Саньке, ни к Катьке. Убью! Воспитала дочь одна, и внук не пропадет. Без такого папаши.
Я вскочила со скамейки, плюнула ему под ноги, и быстро покатила коляску прочь из парка.
— Любаня, постой! — неслось вслед. — Катя предупреждала, что ты будешь нести эту чушь про внука… Давай поговорим серьезно… Любаня…
