Какое оно необъятное. Как могуче оно дышит. А на ощупь мокрое и холодное. Солёное… Никакое. Как растворяются в нём чувства. Остается только звук. Шелест прибоя. Мерный, спокойный, зовущий. Он зовет тебя, приглашает: иди, не бойся, иди ко мне, иди в меня, будь со мной, будь мною. Сколькие пропадали в море, не возвращаясь. Без следа, без памяти о себе. Нет, меня так просто не возьмёшь. Мне есть, что терять на суше! Большая собака встала, отвернулась от моря к Хозяину, сидящему на скамейке, и положила свою лобастую голову ему на колено.
Какое оно необъятное. Как могуче оно дышит. Как успокаивает! Спокойный безветренный прибой растворяет всю печаль, всю тоску, уносит все проблемы и тревоги. А потом, если продолжаешь его слушать, начинает растворять радость и другие чувства. Ты сам растворяешься и паришь над морем, все дальше улетая от пустой ночной набережной. Море и луна. Луна и море. Я лечу между ними. Сколько раз я хотел раствориться до конца, сколько раз оно звало меня… Мой верный пёс первым очнулся от гипноза прибоя. Не бойся, мой друг, не волнуйся. Я не пойду туда, и ты не пойдёшь. Мы оба любим играть в эту игру. Мы оба знаем грань. Наше место на Земле, наше место в земле. И не нам решать, когда. Пойдем, дружок.
Хозяин и Пёс шли от моря прочь по ухоженной дорожке (туристерия – других здесь не бывает). Шли медленно. Поздняя осень в этих краях никогда не принесёт снег, но ветер и дождь частые гости местного побережья. Моросило. Позади медленно вздыхало море. Идите, идите. Приходите завтра, через неделю, месяц… идите. Приходите, когда солнце сядет… Приходите, когда поймёте, что готовы… Я буду здесь. Я всегда здесь…
Голова моя - темный фонарь с перебитыми стеклами,
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными, пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалёзно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.
Я люблю апельсины и все, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: "Не поэзия - шваль!"
Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженой магнезии,
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.
Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял - невежда. К нечистому! Накося - выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу...
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пятками,
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую все это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду на бесстыжих руках...
1909
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
