|
В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Нынче учатся для того, чтобы удивить других (Конфуций)
Проза
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
| из цикла "Наследники Мишки Квакина" | Губит людей вода? (финал) | Губит людей вода? (финал)
Аннотация:
Рассказ выделился из повести "Последняя весна детства". Выставлялся на конкурс «Свободное творчество-2016: Ярость идеи». Тут представлена финальная версия
Текст:
Что современные дети знают о воде? Тут существует две крайности: либо дети знают о воде все, что знает о воде интернет – и, следовательно, это городские дети и дети из богатых поселков. Либо дети знают о воде то, что её пьют, ею поливают грядки и в ней ловят рыбу – и, следовательно, это дети из глухих деревень куда, вопреки пламенному обещанию второго Президента Российской федерации Д.А. Медведева, интернет так и не провели. Видимо: «Денег нет. Вы держитесь там без интернета!». А что знали о воде мы, будучи детьми? Мы знали что:
- человек на девяносто процентов состоит из воды;
- жизнь на нашей планете невозможна без воды;
- вода становится одной из причин смерти.
Последний пункт имел для нас особое значение. Мы знали статистику смерти на вода, знали что в соседней деревне два года назад утонул мальчик, знали что прошлым летом на озере в деревне П. молния, ударив в воду, убила троих рыбаков. Всю эту статистику смертей и несчастных случаев, связанных с водой мать, действуя по принципу praemonitus praemunitus1, о существовании которого она интуитивно догадывалась, тщательно накапливала, в надежде уберечь нас от подобной участи.
Сначала у нас в деревне была небольшая речушка и прудик возле дома главного инженера совхоза Ивана Ивановича. Затем наш отец, поддавшийся какому-то весьма нехарактерному для себя порыву, привлек дорожных рабочих и строительную технику для организации озера. После сего благого дела в нашей деревне появилось своё озеро. Для людей, уже понявших натуру нашей матери, вполне естественно, что, обогатив себя статистикой несчастных случаев, на озеро она нас с братом не отпускала. Боялась, что мы утонем. Тем более, для этого у нее были некоторые основания.
В нашем яблоневом саду, со стороны деревенского клуба, было болото, тянувшееся вдоль защитной лесопосадки. Не сказать, чтобы очень большое было болото, но утки там паслись привольно и обильно произрастал вкусный камыш. Однажды, я, Пашка, еще какие-то шустрые мелкие пострелята и старшая дочка Кольки Лобана – Верка2, взяли старую пластмассовую ванну, после категорического запрета матери более не пригодную к катанию с карьера, и привязали к ней снизу алюминиевой проволокой где-то украденную надутую камеру от грузовой автомашины.
Сделали из черенка от лопаты и куска фанеры весло и решили провести плавание на этой посудине по болоту. Мне выпала большая честь первым испытать это импровизированное средство передвижения по водам. Залез я в эту утлую «посудину», призванную гордо бороздить просторы части Мирового океана в лице болота. Начал отталкиваться веслом от берега, потерял равновесие и перевернулся. Окунулся в воду болотную. Со страха думал, что там глубоко и начал «выплывать». Потом понял, что там примерно по пояс, встал и спокойно пошел к «берегу», таща за собой этот «дредноут» и смеша юрких водомерок, которые, звонко подхихикивая, клином плыли вслед за мной, спеша насладиться редким зрелищем.
Испуганная Верка, не дожидаясь моего спасения, увидев лишь первый акт этой болотной «Цусимы», с дикими криками: «Утонул!», ломанулась по направлению к нашему дому. Туда просто по дороге для грузового транспорта к сеновалу бежать было удобнее. В ходе своего безумного бега, громко истеря, она напоролась на нашу мать. Та вернулась с работы и разыскивала нас с какими-то понятными только ей целями, вполголоса приговаривая:
– Гришка гад гони гребенку гниды голову грызут.
– Вера, не пристало приличной девочке носиться сломя голову, - отреагировала она на появление бегущей соседки. – Какой пример ты подаешь младшему брату? А другим детям?
– Тетя Валя, тетя Валя, Владик то ваш в болоте утонул, - захлебываясь от плача, сообщила ей Верка.
– Утонул? Ну, сейчас я ему устрою! - мать привычно схватила здоровенный дрын, который на всякий случай всегда держала под рукой, и побежала на болото. – На всю жизнь меня запомнит, козел вилорогий!
А мы там как раз стояли и, счастливые как удоды, мой удачный заплыв обсуждали. Видя это веселье, она, разъярившись сверх всякой меры, начала нас дрыном активно охаживать, сопровождая сей воспитательный акт отборной бранью.
– Поубиваю всех. Родители ваши мне только спасибо скажут, - бушевала она, размахивая дубиной.
Кому куда попадала своей оглоблей, не взирая на лица. Я, сразу поняв, что дело плохо, бежал через сад, пока она, выдохшись, не отстала.
– Все равно, жрать захочешь – придешь, дандыка дикая! – выкрикнула она мне вслед. – Тут-то я с тобой, хамаидол никчемный, и поквитаюсь!
Остальные участники «регаты», не будь дураками, тоже разбежались кто куда, чтобы опять не попасть ей под горячую руку.
– Стойте, махерики проклятые! Все равно поймаю! - неслось им вслед.
Наученный жизнью Пашка под шумок добежал до двора и заполз под новый сеновал, где и просидел до позднего вечера, вполне обоснованно опасаясь родительских репрессий. Я вернулся домой только на следующий день – ждал, пока накал её праведного гнева немного стихнет. А то могла бы и прибить насмерть, учитывая ее жесткие методы воспитания. Во всяком случае, ванну пластмассовую она, вернувшись после неудачной погони за мной, растоптала в мелкие осколки. Вот такой закономерный итог освоения водного бассейна.
К вопросу о водных бассейнах. Как вы помните, сначала у нас в деревне была небольшая речушка и прудик возле дома главного инженера Ивана Ивановича. Затем отец, поддавшийся какому-то весьма нетипичному для себя порыву, привлек дорожных рабочих и строительную технику для организации озера. После сего благого дела, возможно единственного им совершенного на протяжении всей жизни, в деревне Г. появилось своё озеро. Для людей, уже понявших натуру нашей матери, вполне естественно, что на озеро она нас не отпускала. Боялась, что мы утонем. Пытаться уйти на озеро тайком от строгой родительницы, было бесполезно. И к тому же опасно, так как до озера было всего метров триста от здания конторы, и она периодически наведывалась туда, проверить, нет ли там меня и/или Пашки.
– Если увижу на озере, то пеняйте на себя, - предупредила нас мать. – В этом озере и утоплю как котят!
Кому-то это покажется нелогичным, но для нее это было вполне в пределах нормы: запугивать утоплением в озере детей, чтобы сами не пошли на озеро и не утонули. Любой, кто был ребенком, понимает, что запретный плод сладок. После сего категорического запрета на озеро нас влекло со страшной силой. Планы один фантастичнее другого стали зарождаться в наших юных головах. Идею с поджогом совхозной фермы в качестве отвлекающего маневра, показавшуюся нам вначале весьма привлекательной, мы после долгих раздумий всё-таки отвергли.
В конце концов была подключена группа Пашкиных сверстников, которые через пару лет составили идейный костях тайных организаций «АУН/ЛИМОН», на велосипедах для слежки за зданием конторы, в целом, и работницами бухгалтерии, в частности. В том случае, если кто-то из них выйдет на крыльцо (так как потенциально любая из них могла сообщить матери, заметив нас на озере) один из этих юных соглядатаев должен был ехать на озеро и сообщать нам. С учетом скорости велосипедиста у нас было бы вполне достаточно времени пробежать, скрываясь за насыпью асфальтовой дороги, полусотню метров, отделяющих озеро от начала нашего сада, под прикрытием сада пересечь дорогу, и через сад подбежать максимально близко к дому. Потренировавшись в пробежках от озера, мы решили, что вполне уложимся до прихода матери и сумеем сделать вид, что ее приход носит для нас неожиданный характер.
Как всегда в России, блестящий план был загублен непредвиденными случайностями и бездарными исполнителями. Тот самый пресловутый «человеческий фактор». В ближайший жаркий летний день, расставив наблюдателей под прикрытием липовой аллеи, тянувшейся параллельно асфальту от здания почты до здания клуба мы с Пашкой и Андрюхой довольные ломанулись на озеро. Разделись и с благоговением, которое испытывает христианин, впервые погружающийся в воды реки Иордан или индус в воды реки Ганг, погрузились в теплую, пахнущую тиной воду. Счастливые мы начали понемногу плескаться на мелководье, и тут произошла случайность номер один. Пашка, не понятно чем руководствуясь, проглотил беспечно проплывавшую мимо верховодку. Как он ее умудрился поймать, сие мне совершенно не ведомо, но это событие породило в нас панику, так как мы не знали, что делать дальше.
Мы выволокли нечаянного живоглота Пашку на берег. Он лежал на песке, чутко прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, а мы, наблюдая за его отрешенным лицом, которому в тот момент позавидовал бы любой практикующий йог, стояли и гадали, как скрыть произошедшее событие. Сам по себе факт посещения озера уже тянул чуть ли не на «высшую меру», а с учетом возможного вреда здоровью брата мне лучше было вообще больше домой не возвращаться.
В это время, видимо что-то почувствовав, мать покинула здание конторы и устремилась домой. Наблюдатели, то ли от летней жары, то ли от стремительности ее появления, перепутав, куда надо было ехать, дружно ломанулись в сторону нашего дома. Мать всегда была человеком весьма подозрительным и этот арьергард из юных велосипедистов ее насторожил. Она ускорила шаг. Они поехали ещё быстрее. Это навело её на мысль, что дело тут нечисто. Она тяжеловесно побежала. Прибежала домой, а возле нашего дома эта растерянная вело-банда трется. Не знают, что делать, и у всех глаза подозрительно бегают.
– А что это вы тут спотыкаетесь? – набросилась на них мать, отпирая калитку. – Украсть что-то замыслили? Вот скажу родителям…
Нас дома не оказалось. Схватила она свой любимый педагогический дрын, и ломанулась в сад нас разыскивать. В саду нас тоже не было.
– Надо подвесить Пашку вниз головой и из него, как из Буратино, выскочит эта злосчастная рыбка, – пришла в мою начитанную голову идея.
На берегу стоял, нависая над поверхностью озера, старый автомобильный кузов, служащий импровизированным трамплином для прыжков в воду. Мы с Андреем и примкнувшими к нам добровольными помощниками из детей находящихся на озере затянули пострадавшего на этот кузов и, держа за ноги, свесили вниз головой над водной гладью.
– Крепче держи, а то уроним.
– Счас, я только перехвачусь за ногу поудобнее.
– Аккуратнее его болтай, а то головой ударится.
– Да нормально все. Не ударится.
– Да держи ты!
В такой живописной экспозиции мать нас и застигла. Последовала немая сцена, до которой очень далеко было гоголевскому «Ревизору». Если бы великий Гоголь это наблюдал, то с тех пор он писал бы только рассказы про детей и для детей. Первой пришла в себя мать.
– Разорву …3 лядащие, - рыча подобно разъяренной фурии полезла на кузов, чтобы покарать нас. – Сверну шеи как курятам слепым! Ах вы хуюндрики гадские!
Быть разодранными, как она выражалась, «в клочья» ни у меня, ни у Андрея, ни у прочих наших невольных соучастников, наслышанных о крутости ее нрава, никакого желания не было. Так как путей отхода на сушу не было, то уронив в озеро Пашку, мы как горох посыпались вслед за ним.
Тут надо пояснить, для тех, кто сам еще не догадался, что вследствие такой политики матери ни я, ни тем более Пашка плавать не умели. Естественно, что первым стал тонуть возле берега Пашка, а затем и я, от страха сиганувший на глубину. Пашку она вытащила, прыгнув за ним в воду. А потом стояла на берегу и внимательно наблюдала как я тону.
– Поделом тебе, выродок малолетний, - кричала мать. – Будешь знать, как родителей обманывать, подлюка!
Верный Андрюха, сам плавающий с трудом, пытался поддерживать меня на плаву. Тянуть меня к берегу, до которого было ближе, он боялся, так как там стояла мать, а до противоположного берега было далеко и надо было пересечь места, где была наибольшая глубина.
Так бы мы вдвоем бы и утонули, но на наше счастье, на озеро заглянул, находящийся в состоянии благодушного подпития, матерый вор-рецидивист Лёня Бруй. Опытным взглядом оценив сложившуюся диспозицию, он легко свернул замок, крепящий к цепи единственную на озере деревянную лодку, и отправился на этой лодке нас спасать. Втянув нас в лодку, он, не смотря на угрожающие крики матери, требующей отдать «выродков» ей на расправу, уверенно направил похищенное плавсредство к противоположному берегу и выпустил нас, как дед Мазай спасенных зайцев на волю. Ясное дело, что обежать вокруг такое большое озеро мать бы не успела, что сама же прекрасно и поняла.
– Надо было тебя в детстве удавить! – прокричала она. – Что бы ты околел! Чтоб тебя сальмонеллы сожрали!
– Тебе, Андрей, это тоже так просто с рук не сойдет, - многообещающе погрозила нам кулаком. – Все матери расскажу! Она тебе шкуру спустит!
– Павел, бегом! - громко изрекая угрозы, далеко разносящиеся над водной гладью, красочно суля мучения, которые нас ждут тогда, когда мы, рано или поздно, попадем ей в руки, ловко пиная, бегущего впереди, Пашку, напрочь забывшего о живой рыбке в желудке, направила свои пылающие праведным гневом стопы к зданию конторы.
– Стой тут и не смей слезать! - она поставила Пашку на стул в центре бухгалтерии и запретила ему слезать со стула. – Пускай все тебя видят, и пускай тебе будет стыдно, что мать не слушался!
Надо заметить, что в дополнение ко всему прочему Пашка в детстве еще и высоты боялся. Поэтому стоять на стуле было для него немалым испытанием. Мать же красочно поведала своей начальнице Вере Андреевне о роли ее сына в пытке Пашки. Вера Андреевна, еще до конца не излечившаяся от перелома ноги, вызванного нашей невинной шалостью с половой доской, проникшись, позвонила к себе домой.
– Иди на озеро и приведи домой этих шалопаев, - приказала она старшей сестре Андрея – Наде. – Запри их дома и позвони мне.
Надя, следует признаться, недолюбливала нас с Андреем еще с тех пор, когда ее заставляли за нами присматривать, потому что мы любили класть пойманных мух между листами ее учебника по английскому языку и давить их. Естественно, что она с радостью воспользовалась возможностью отомстить. Она пришла на озеро, где мы сидели в компании спасителя Бруя и внимательно слушали рассказы о его тюремных похождениях, и под каким-то благовидным предлогом позвала нас к ним домой.
Мы, будучи под впечатлением от своего спасения и порядком проголодавшись, не слушая доводов настороженного разума, радостно воспользовались заманчивым предложением и доверчиво сунулись в этот капкан. Пока мы с Андрюхой на веранде их дома обжаривали, пользуясь сковородкой и солидным куском сливочного масла, на газовой плите вареную колбасу, коварная Надя тихо позвонила в бухгалтерию и отчиталась в нашей поимке. Затем вышла из дома и заперла нас снаружи. Мы, ничего не подозревая, жадно поглощали колбасу и хлеб, взахлеб обсуждая свой заплыв.
– Как ты нырнул то от мамаши – не догнать!
– Да ты не меньше меня тикал!
– Это я спасал тебя, недотепу.
– Оно и видно, что спасал. Так вцепился в меня, что чуть не утопил.
Когда колбаса закончилась, и мы подобрались к варенью, хитро предложенному нам вероломной Надей, входная дверь распахнулась, и мы узрели двух разъяренных матерей, явно желавших предать нас скорой смерти, из-за спин которых выглядывала ехидная мордашка предательницы Нади.
– Убью скотина! – грозно проревела моя мать. – Придушу как котенка шелудивого!
Я понял, что наш конец близок и кинулся искать спасения вглубь дома. Андрюха, поначалу замешкавшись, рванул следом, но споткнулся на пороге прихожей и упал. Только это падение уберегло его от участи стать жертвой горячей летающей сковородки, брошенной мне вслед матерью. Но своим падением он послужил святому делу моего спасения, ибо мать, алчущая добраться до меня и придушить, запнулась об него и упала, создав в свою очередь помеху движению прихрамывающей Вере Андреевне, которая присоединилась к этой куче. Пока они распутывались, я как ошалевший мартовский кролик, которому вместо чая Безумный шляпник налил спирту, метался по чужому дому, ища пути к спасению. Судя по беглой оценке обстановки, мне наступал окончательный и бесповоротный конец!
Расставаться с жизнью в столь юном возрасте мне претило, и тут меня озарило, почти как золотовешавшего Архимеда в ванной, только ни ванной, ни тем более радостных криков: «Эврика!» при этом не было. Я запустил, подвернувшимся под руку табуретом, в оконное стекло зала, а сам шустро залез внутрь котла отопления, стоящего на кухне. Взбешённая моей попыткой скрыться, мать кинулась на звук разбитого стекла и решила, что я бежал через разбитое окно.
– Не уйдешь! - вскочив на подоконник, и выбив торчащие осколки стекла подхваченной сковородкой, лежавшей среди осколков разбитого хрусталя на полке мебельной стенки, она неуклюже выбралась через окно и помчалась по огороду, нещадно вытаптывая грядки и соображая, куда я мог убежать. Все это время она не переставала громко чихвостить меня, не особо стесняясь в выражениях.
Медлительная Вера Андреевна, заглянув в зал и обнаружив там учиненный нами разгром, яростно взвыла и, вернувшись на веранду, всерьез принялась за воспитание бедного Андрюхи.
– Я тебе покажу, как с Владом путаться! - избивала она его долго, припомнив каверзу с половой доской и поломанную ногу, совершенно забыв за этим занятием вернуться на работу. – На всю жизнь запомнишь!
Всё это время мать, вооруженная сковородкой, совместно с примкнувшей к ней подругой Зиночкой, которая была соседкой Вера Андреевны, бегали по деревне, разыскивая меня. Я ни жив, ни мертв, лежал, «свернувшись клубком», внутри котла. За всё этой розыскной и педагогической суетой они совершенно забыли про Пашку, стоящего на стуле, и несчастный ребенок, который не меньше высоты боялся темноты, обмерев от ужаса, простоял на стуле в бухгалтерии до утра.
Под вечер мать и Зиночка нагрянули к Вере Андреевне, чтобы вернуть сковородку и попробовать выяснить у Андрюхи, куда я мог скрыться. Несчастный Андрюха, для вразумления которого был извлечен костыль, еще недавно бывший опорой для мамаши, выдал все известные ему укромные места, могущие послужить моим убежищем. Сказать по правде, я, лежа в позе зародыша, и боясь выдать себя неосторожным движением, его совершенно не осуждал. После проведенного дознания мать извинилась перед Верой Андреевной за причиненный ущерб и пообещала выделить хрусталь взамен разбитого сковородкой и оплатить замену разбитого мною окна.
Они с Зиночкой, забыв отдать сковороду, удалились проверять сданные Андреем «явки», а Вера Андреевна, вместе с пришедшим домой мужем продолжили педагогические действия в отношении сына. Бедняга потом пару недель не мог сидеть и спал только на животе. Мне же повезло и под покровом ночи, когда все они утомленно уснули, я тихо выскользнул из котла и, сгорбившись, как сказочный Карлик-нос, от долгого нахождения в неудобной позе, выскользнул из дома-ловушки, едва не ставшего моей могилой. Неделю пришлось жить в лесу, обоснованно опасаясь репрессий от матери и Веры Андреевны. В свою очередь, всю неделю эта банда незадачливых велосипедистов - «агентов наружки» пряталась от меня. Приведенный из бухгалтерии Пашка от пережитых потрясений где-то с месяц вообще молчал, погрузившись в какие-то свои внутренние переживания.
Вот так завершилось наше знакомство с коварной водной стихией, и так наш рассказ подошел к своему логическому завершению.
1 Предупреждён – вооружён.
2 Она на два года младше меня была. Очень любила с нами в футбол в саду играть.
3 Тут ненормативная лексика. | |
| Автор: | VladKostromin | | Опубликовано: | 15.01.2017 18:44 | | Просмотров: | 2814 | | Рейтинг: | 0 | | Комментариев: | 0 | | Добавили в Избранное: | 0 |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
