Никогда не лишай человека или животное свободы, величайшего блага на земле. Не мешай никому греться на солнце, когда ему холодно, и прохлаждаться в тени, когда ему жарко
На четвертый день моих китайских каникул со мной приключилась неприятность: началась невралгия лицевого нерва, проявившаяся в подергивании нижней губы на манер нервного тика. Не страшно, но неприятно. И напрягает. И не проходит.
Иду к своему корейскому иглотерапевту. Он взял себе русское имя Володя. Объясняю проблему, прохожу в процедурную, ложусь на циновку. Володя ловко обкалывает мои губы по периметру. Боже, как же больно… лежу полчаса. Тик проходит. Иголки снимают, Володя что-то говорит своей жене, именуемой Надей.
Та бежит на кухню, потом подходит ко мне со стаканом и пиалой. Берет мой палец, опускает в пиалу. Там тёплая вода. «Хорошо»,- говорит Надя. Потом опускает мой палец в стакан с холодной водой. «Такой- не надо»…. Всё понятно. Холодное пиво отныне мне запрещено…
«Анниникасё», - говорит мне Надя на прощание. «Боже мой, я никогда, никогда не смогу повторить это слово», - думаю я. «Это ж ещё круче, чем казанский эчпочмак, который я учила целых два дня»…
Но моя логика с этим ребусом справляется блестяще. Всего-то два женских имени- Анни и Ника. А вдогонку маленькое симпатичное «сё». Всего и делов-то…
«Анниникасё!!!» радостно кричу я на пороге Наде следующим утром, полная счастья от осознания того, что я достойно выдержала очередную жуткую получасовую экзекуцию с кучей иголок…
«Завтра в 5-30», -напоминает Надя.
Не знаю, сколько я ещё выдержу.
Но постараюсь по максимуму. Говорят, это хорошо помогает, причём от всех болезней сразу…
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
