За вечерним столом было много рассказов. И Василь Кузмич поведал такую байку.
- Было это ещё за несколько лет до войны, мы с Аграфеной жили на окраине, в бараке. Всё бы ничего, да вот корыта у нас не было. Купить дорого, да и непросто, только по спецталоном. А как без корыта? Ни ребёнка помыть, ни постирать. Но вот моё артельное начальство, премировало меня корытом. Как молодому семьянину и ударнику труда, вручили прилюдно, под аплодисменты, новое блестящее корыто. Ну как водится, это дело немножко обмыли. А потом я с этим корытом пошёл домой. В трамвай не пускают, куда, мол, прёшься, без твоего корыта мест нету. Ну, и решил я идти пешком. Хода так, примерно, на час с гаком.
Поначалу я это корыто на спине нёс и вроде было не тяжко, а потом руки затекли, ноги еле слушаются. Ну, мать твою, упаду! А падать нельзя, корыто хоть оцинкованное, но ежели упадёт, попортится. А хорошее, новое, для Груни радость. Решил я его, привязав за верёвку, тащить волоком. Пару кварталов на себе, пару волоком. Ну, на себе ладно, народ не волнуется, тем более поздно, уже время ночное. А вот волоком...Прям беда. Мостовая-то булыжная. Шум... самому страшно. А народ в окна меня матюкает, под мою музыку, хоть беги без корыта. А как бежать? Снова из последних сил поднимаю на спину и тащу, хоть в тишине, но в полном беспамятстве.
Как до дому добрался, и чего только ни наслушался, народ-то у нас языкастый, не помню.
Внёс я это чёртово корыто и упал прямо у порога. А Груня моя, увидела корыто, и от радости заплакала:"Вася,- говорит, какую ты радость в дом принёс!" И мне от этих слов легко стало и стыдно, что я это корыто по дороге ругал.
Но ведь донёс...
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Разве дома тебя не ругали
За привычку в такие часы
Разминаться по стенке кругами,
Вдохновенно топорща усы?
В эту пору внутри организма
Незакатное пламя бело,
Но, как яркий пример атавизма,
Нелетавшее дремлет крыло.
Не кори, что в ближайшую среду
Тихомолкой в кухонном тряпье
Я с родительской площади съеду,
Изменив тараканьей тропе.
Но, зайдя к тебе прежде за плинтус,
Керосину хлебнуть задарма,
Я от слез неожиданных слипнусь,
И проститься не хватит ума.
Для того ли мы дни раздарили,
Как реликтовый бор под пилу,
Чтобы нас, наконец, раздавили
На чужом пенсильванском полу?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
