Я стал понимать…
Точнее, я стал чаще понимать…
Даже непонятно что... Оксюморон-нежданчик получился: «понимать непонятно что». Но это, действительно, так. Действительно, это Понимание возникает не как результат работы мысли, не как плод исканий, мозгового штурма или хотя бы расслабленной рефлексии. Оно просто рождается внутри меня. Толчком… Толчком может служить незначительное событие, схваченный на лету образ или мимолетное воспоминание. И вдруг на тебе – во мне начинает рождаться нечто цельное и почти физически ощутимое, сродни крупному семечку или зерну. Это «семечко» быстро вызревает и падает... куда-то из головы на уровень груди. Я хочу затормозить процесс, проникнуться, ощутить, не упустить… Но тщетно. Все кончается. И я понимаю – я стал старше. Стал ли я мудрее? Не знаю. Но грустная улыбка неизменно трогает мои губы и открывает сердце. Становится печально и покойно. Я знаю, что получил что-то важное. Что это? Кто и почему мне это дал? Не знаю. Я даже никогда не запоминаю, что именно послужило толчком к этой передаче. Или дару? Э-ээ, батенька! Так мы далеко уйдем. Проще давай, проще. Спускайся на Землю. Решил записать и записывай себе скромненько… (Это я сам с собой ругаюсь. Скоро пройдет, не вмешивайтесь). Но в одно хочется верить – никакая это не химия. По ощущениям это как переход на следующий уровень. «Некст левел, гай!» – игра продолжается, как ни банально это звучит. Становлюсь ли я лучше после этого? Да. На эти несколько минут уж точно становлюсь. И мне становится лучше. Совсем как сейчас. Что же дальше? А ничего. Еще через несколько минут меня засосет назад быт, более понятные и рациональные сущности запустят свои так хорошо мне знакомые пальцы, щупальца и ложноножки в мои мысли и я забуду о моих глубинных зернах-семечках, как забыл бы уже сейчас, если бы не записал эту процедуру Понимания.
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —
Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поет,
Как налево — так загнет анекдот,
Но ученый сукин сын — цепь златую снес в торгсин,
И на выручку один — в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар — на гектар.
Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и там сидел
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
А русалка — вот дела! — честь недолго берегла
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика — не желают знать сынка:
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун - врун, болтун и хохотун, —
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму.
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор —
Он давно Людмилу спер, ох, хитер!
Ловко пользуется, тать тем, что может он летать:
Зазеваешься — он хвать — и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год —
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей ему накличь паралич!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!
А не дашь — тогда пропью долото!
– Я ли ягод не носил? — снова Леший голосил.
– А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой — нету ей.
Понаехало за ней егерей.
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, — это бред.
Ну-ка, расступись, тоска,
Душу мне не рань.
Раз уж это присказка —
Значит, дело дрянь.
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
