Славные жители Решетории любили свою страну. Они засыпали с её именем и просыпались с ним же. Это ж надо, все и с одним. Потрясающая популярность!
Всё шло своим чередом. Дни чередовались с неделями, а те, в свою очередь, с месяцами. Частенько жители, сидя вечерами перед мерцающими экранами и мониторами, ворчали, что «медленно у нас вводятся улучшения, куда смотрят модераторы?!» Но по сути никто не любил что-то менять в привычных порядках. Это так узнаваемо и привычно, что успокаивает. Всё та же главная страница, те же здания, та же погода (а она в Решетории однообразна), та же общалка и те же личности в ней. Все знали, что, выйдя вечером на променад, найдут всё точно в том же состоянии. И это вселяло уверенность в неизменности жизни. «Хоть где-то должна быть стабильность?», – говаривали жители, удобно устраиваясь в креслах и кладя пальцы на клавиши.
Но однажды стабильность сообщества была самым возмутительным образом нарушена и потрясена. Эта встряска была даже зафиксирована приборами и названа «Решеторианское потрясение основ», и занесена во все летописи и учебники. Однажды по стране была пущена новость. Она бойки процокала по улицам городов, громко оповещая, что с такого-то дня вводится Устройство Решетории. Что это такое, никто из жителей само собой не знал. В словари лезть было лень, повседневные дела задёрнули шторы обыденности, и новость была благополучно забыта. Забыта и забыта. Мало ли новостей цокает, шуршит, подпрыгивает и ползает по планете? Всех не упомнишь, а мозг не безграничен, его надо беречь, – говорили жители Решетории и шли пить чай с плюшками. Плюшки разливали чай из чайничков по чашкам и угощали пряничками и кафетами.
Но на сей раз живучая новость не собиралась предаваться забвению. Через день или несколько дней, никто точно не помнит, на дверях каждой квартиры и каждого дома появились странные значки и надписи. Новичок, Вагант, Магистр, Виртуоз, Гуру, а на некоторых немногочисленных – Редактор. О! Редактор – это всегда что-то заоблачное и недосягаемое. Это Бог и Отец стихо- и прозотворения. Он милостиво разрешает или беспощадно карает…
В Решетории начался переполох. Никто не удосужился запомнить, что там кричала цокающая новость. И теперь волнение переполняло каждого жителя: их посчитали, записали, выдали ранги, а также баллы и цихерки. Каждому разное количество в зависимости от ранга. Сказали, что теперь каждый месяц будут выдавать. И их нужно будет тратить на оценки и рецензии. Что со всем этим делать, естественно, никто не представлял, а идти в архивы и копаться в пожелтевших новостях никому неохота. Пресловутый авось положил на всё нечто неприлично большое.
Но прослыть простаком и неучем не мог ни один. Решеториане смотрели на цихерки, выданные канцелярией, и напрягали мозг: как бы их применить так, чтобы не попасть впросак? Лень – двигатель прогресса и моды. Именно так появлялись самые неожиданные и нелепые дизайнерские решения в одежде и мебели. Каждый старался подать себя под определённым соусом или углом, в результате – мода на свитеры-лапшу и рубленые носки туфель… ой, пора бы вернуться к нашей истории.
Вот и сейчас все пытались сообразить, как же применить ЭТО?! Самые смелые и предприимчивые, как обычно, задали тон. С утра некая гражданка Снежная вышла на работу, надев цихерки себе на уши. Выглядело это непривычно и немного нелепо – «двойки» были зацеплены за ушную раковину, а единицы и нули болтались рядом, скреплённые серебряной проволокой, затейливо упрятанной в волосы. «Мой ай-кью сто двадцать из ста двадцати», – говорила гордо горожанка встреченным прохожим. Встреченные взволнованно пересказывали новость сослуживцам, те вечером – родне и соседям. И на следующий день полстолицы уже носило на голове и ушах странные украшения, сделанные из цихерок и различных проволочек, ниточек и прочих штучек. Поветрие оказалось пандемией. Через пару дней вся страна заболела новой модой. В учебниках это назвали «цихрогрипп». Так как количество баллов было различным, да к тому же их приходилось тратить, и они меняли своё количество, то украшения были самых разных форм и цветов. Все старались выделиться, поэтому прикрепляли цихерки на уши, в волосы, в шляпки, на плечи. Их называли «мои ай-кью» или «ой-мля» в зависимости от количества оставшихся баллов. Украшения звенели, бренчали, постанывали, постукивали, повизгивали и похрюкивали на ветру и при ходьбе. Звуки то сливались в гармоничную мелодию, то резко диссонировали. Звон и бренчание говорили стоящим о до-стоянии нации, а сидящим о до-сидении, к тому же были там и лежащие, которые просто наслаждались травкой и им было совершенно фиолетово до стояния и до сидения. Они до-лежали... Страна была озабочена, жители стремились казаться значительнее и выше рангом. Композиторы быстренько писали марши, поэты слагали оды. Жизнь приобрела смысл…
…Баллов катастрофически не хватало. К концу месяца украшения исчезали, люди пытались купить, поменять, раздобыть вожделенные цихерки. Злобные модераторы занимались спекуляцией баллов по шкале Рихтера, на что недовольный Рихтер потрясывал шкалу, требуя комиссионные. По стране прокатились волны, приливы и отливы небольших землетрясений, которые вошли в историю под названием «Второе Решеторианское потрясение».
