– У меня раздвоение личности, – пожаловалась на приеме у психиатра Тень, – постоянно вижу перед собой двух Хозяев.
– Наркотики? Алкоголь? – деловито осведомился доктор и с пулеметной очередью застрочил в своем блокноте.
– Ну, что Вы такое говорите? Как можно? Мы, Тени, вообще не употребляем. В смысле, не употребляем вообще, простите за каламбур. Ничего, что могло бы привлечь Ваше внимание. Увы…
Тень горестно вздохнула и в ожидании приговора эскулапа провалилась в глубокое мягкое кресло, превратившись в темную полупрозрачную полусферу.
Психиатр с интересом разглядывал фантом. Дело для него было не совсем привычное – не всякий день к тебе забредет на прием чужая Тень. Да к тому ж еще и галлюцинирующая.
Доктор покинул свое кресло и важно прошелся вдоль стеллажей с книгами по психиатрии. В голове крутились обрывки фраз из какого-то старого учебника, написанного его учителем. Наконец психиатр вспомнил название книги и потянулся за ней. Тень напряглась. Это было видно по сгустку энергии, который сразу почернел и словно затвердел.
– Да не нервничайте Вы так, я просто хочу освежить в памяти кое-что, – доктор, как мог, придал своему лицу многозначительно-загадочное выражение и зашелестел страницами потрепанного увесистого тома.
«Ага, вот оно, то самое», – психиатр скосил глаза в сторону тени и увидел, что она вытянулась, пытаясь заглянуть в учебник. Он нарочито небрежно отвернулся, отошел в дальний угол комнаты и продолжил чтение. Тень вроде бы успокоилась, снова сконцентрировавшись в углу кресла.
«Вот и хорошо. Понятливая, однако». – Он вернулся к фолианту.
«…если вас посетила тень, одна, без своего хозяина, не стоит сразу вдаваться в панику. Возможно, ее хозяин медленно ходит и вот-вот предстанет перед вашим взором. Сосчитайте до десяти, желательно вслух и сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов. Хуже, когда тень вступает в разговор и несет околесицу. Вариантов всего два: либо вы спите и все происходящее – сон, либо тень принадлежит вам, и то есть вы сами сошли с ума…» – прочитал доктор, часто заморгал и начал громко считать вслух.
С каждым произнесенным словом врача Тень грозно увеличивалась в размерах, и на слове «десять» уже упиралась в потолок кабинета.
Доктор широко открыл рот и лихорадочно задышал, с надеждой обратив свой взор на вход. Однако ничего не происходило: ни треньканья колокольчика над входной уличной дверью, ни поскрипывания ламинированных половиц в приемной, ни ожидаемого стука. Ни-че-го. Одна только зловещая чернота Тени, заполонившая собой кабинет. Сквозь нее не проступал свет торшера. Она обволакивала доктора, пеленала его в свой фантомный кокон, сжимая все сильнее и сильнее.
«Нельзя было вешать тяжелые плотные шторы… а все жена… создать полумрак, создать интимную обстановку, это раскрепощает, сближа…» – мысли оборвались и пропали, растворяясь в густом тумане, который, как ни странно, успокоил доктора, заставив смежить веки и погрузиться в сон.
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
