|
Представьте себе, какая была бы тишина, если бы люди говорили только то, что знают (Карел Чапек)
Проза
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
Лучший подарок | - Это самое... тут-то петля и срывается. Ни о какой тактовой синхронизации и речи нет, так сказать.
-Ну, если уж оно так, плохо дело тогда. Подстройкой звеньев не обойдешься. А что ГУН?
- ГУН? Как сказать... Это самое... Переходит в режим автоколебаний! Никак не могу понять, где происходит переполнение.
- М-м-м-м-да уж...
И действительно, ни о кадровой, ни о тактовой, ни о какой-либо другой синхронизации уже не могло идти и речи. Не отказывая себе ни в пенном, ни в искрометном, ни в горькой, два джентльмена постепенно выпивались из ума и, погрузившись ниже безопасной ватерлинии, грозили изъяться с праздника насовсем. Их речь, обрывочная и бессодержательная, постепенно расстраивалась в хроматические глиссандо случайных слов и вялых синкопированных восклицаний. Увлеченные диспутом, собеседники то роняли затяжные паузы, то внезапно производили каркающие диссонансы, перебивая друг друга, и, когда беседа совсем уж беспомощно буксовала, невольно помогали себе изъясняться вязкими гримасами, пуская по лицу те самые пресловутые автоколебания. Наконец, не вынеся всех превратностей судьбы и вероломства коварного ГУНа, один из них накрепко поймал хмурого, давая тем самым понять, что разговор окончен. Отнесясь с пониманием к желанию друга отполировать лицом стол, второй, будучи свежее и энергичнее, решил присоединиться к другой компании и встал из-за стола.
Обмякший и посоловевший, он оглядел пивную и ее посетителей. Обмякший и посоловевший, он двинулся вперед, выписывая ногами ломаную кардиограмму. Просторный зал, сетка столов, барная стойка в стороне; кофейного цвета дерево, выкрашенные бордовые стены в жилках, тусклый рассеянный свет. В четыре окна заглядывает хмурый, дождливый вечер. И вот-вот все сдетонирует и закружится перед глазами вихрем пьяного угара: и кофейные потолки, и тусклые посетители, и хмурая барная стойка.
Хрупкое сознание явно было не рассчитано на такую бурю и готовилось спасовать. К счастью, он заметил двух знакомых, сидевших невдалеке. Первый - молодой человек лет двадцати пяти, худощавый, вытянутый в лице, с впалыми щеками и скошенным назад невыразительным подбородком, но при этом широким лбом и слегка оттопыренными ушами. Его визави - в меру упитанный сверстник с лицом, открытым миру: панорамно посаженными сливовидными глазами, широкими, парящими бровями и большим с горбинкой носом. Окладистая объемная борода обрамляла его и завершала портрет. Толстый и Тонкий - будем, подобно Чехову, так величать их - живо разговаривали, не отвлекаясь на окружающих.
- Каждый раз, из собеседования в собеседование, мне задают один и тот же вопрос: "Почему вы выбрали именно нашу компанию?" - и ждут, когда я приму холуйскую позу и начну распевать им дифирамбы в пароксизмах лицемерия. От меня ожидали откровений, как при появлении на свет, в роддоме, я отчаянно тянулся в сторону их штаб-квартиры, а моим первым словом было не "мама", а "Сангонг". И все мои чаяния постоянно сводились к тому, как бы устроиться к ним младшим тестировщиком ПО. Чтобы ответить, понравится мне место или нет, надо поработать там хотя бы полгода, разве это не очевидно? Узнать своих коллег, начальство, вникнуть в жизнь компании. Зачем спрашивать у меня, планирую ли я долговременное сотрудничество с ними? Это все равно, что перед первым свиданием давать клятвенные обещания жениться. Да я даже не могу сказать, что будет через пару месяцев, о чем речь? - бушевал наш метаболически ограниченный друг. Отсюда видно, что Толстый имел вспыльчивый, импульсивный характер и говорил только то, что думает. Возможно, в том числе и поэтому он постоянно менял место работы и скитался по собеседованиям, как Вечный жид. А, может, и потому, что имел обо всем собственное представление, часто не совпадавшее с мнением начальства, и не мог вынести беспорядка в организации, некомпетентности и пагубного волюнтаризма. Когда долгое время пребываешь на свалке, сам начинаешь ощущать себя мусором. И он бежал, сберегая чувство собственного достоинства.
- Просто никому не надо, чтобы ты катал мяч на своей половине поля, вытирая собою всю пыль в офисе, а потом удалился на скамейку запасных. Трудно сразу же ожидать от тебя голевых моментов в новой команде, необходима сыгранность. - сентенциозно возразил Тонкий и немедленно запил свое замечание глотком крафтового пива.
- Мало им этих нелепых вопросов, они еще постоянно подсовывают всякие головоломки на сообразительность. Я что, пришел устраиваться на вакансию отгадчика кроссвордов? Очевидно же, что успешное решение подобных задачек лишь показывает, что я умею их решать, либо изучил много подобных примеров, а эйчару пора бы уже обновить репертуар. - не унимался Толстый, уминая лежащие на блюде гренки.
- Привет, ребята. Можно к вам присоединиться? - вступил в разговор хмельной пустоброд, до этого стоявший в стороне и глядевший на все просветленным параличом.
- Здорово, Диман. Конечно, присаживайся. - Дмитрий не стал церемониться и мгновенно метнул кости на лавку. Его тело намеревалось совершить вынужденную посадку вопреки любым протестам и возмущениям.
- Я бы назначил тебе штрафной, но, похоже, ты и так сегодня активный бомбардир. Смотри, не уйди в офсайд раньше меня. - иронично прокомментировал Тонкий вид своего друга.
- Ты пришел поздравить Максима? - вмешался Толстый. - Он вот-вот должен прийти.
- Да... поздравить. - продребезжал Дима, и в его бормотании проглядывались и вопрос, и удивление, и отрешенность.
Таким манером они просидели минут тридцать: вливали в себя алкоголь и выдавали взамен собственные наблюдения и заметки о жизни, все причудливее преломляющейся и запутывающейся в гранях пустеющих кружек и начинающей походить на гротескный шарж. Когда, наконец, появился именинник, он уселся перед приятелями и будто смотрелся в трельяж: из каждой створки на него глядела одна и та же покосившаяся личность и протягивала к нему руку, трясущуюся под тяжестью пол-литровой ноши.
- Максим, - вместо очередного "будем!" начал Толстый, - один известный мульт герой оправдывался, что был вредным потому, что у него не было велосипеда. Ты же - жизнерадостный и оптимистичный человек. Судя по всему, данное транспортное средство у тебя уже есть, и давно. Поэтому мы посовещались и решили преподнести тебе этот подарок. - С этими словами он достал из-под стола коробку, на которой был изображен насос, и протянул ее новорожденному. - Теперь ты будешь еще более накачанным, подтянутым и энергичным. - Заключил поздравление Толстый.
- Спасибо, ребята, - проговорил растроганный Максим, - я давно собирался купить себе новый насос, да все времени не было. - И все чокнулись, пока лишь кружками.
- Я тоже долго размышлял, что бы тебе подарить, - после пары глотков начал Дима. - В последнее время на мои подарки стали как-то холодно реагировать. Например, одному своему знакомому я торжественно вручил весы и сказал в напутствие, что теперь он, наконец-то, сможет взвешивать каждое свое слово, и выразил надежду, что теперь не будет пустых обещаний, которые уже невозможно воспринимать всерьез. Другому я подарил соску и порекомендовал стать более самостоятельным и ответственным, посоветовал принимать решения самому, а не скидывать все на других. Третьего я почтил клоунским носом и попросил, чтобы он одевал его, когда шутит невпопад - может, тогда его плоские, старые, посредственные анекдоты будут хоть немного смешнее. И - странное дело - после этого со мной никто не хотел общаться. Тебя, Максим, я слишком уважаю, чтобы дарить подарок. Поэтому просто будь здоров!
- Спасибо, Дим. И чем я заслужил такое уважение? - Кружки поднялись в воздух, стекло раскатисто зазвенело, и разговор продолжился под греночный аккомпанемент.
- Вот это дриблинг! - восхищенно подумал Тонкий. | |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
