Я проснулся. Первая сверлящая мысль и вместе с тем гнетущая и тупая:"Сталин умер. Умер товарищ Сталин. Наш Великий Вождь умер. Послезавтра похороны." Я оделся. Гимнастёрка, ремень, фуражка с молоточками крест на крест, шинель. Я ремесленник. Будущий типографский рабочий.Из дома выхожу без завтрака. Завтрак ждёт в столовой для ремесленников. Бегу к трамваю. Всё вроде как обычно. Но нет! Нет так. Люди садятся молча. непривычно тихо. Даже кондукторша Верка не выступает как всегда, требуя оплаты проезда. Все берут билеты без напоминаний. Две девчонки с ткацкой фабрики, со смехом входят на заднею площадку, что-то весело обсуждая. Все повернулись в их сторону. В непримиримых глазах враждебная укоризна. Девчонки затихают и смотрят в трамвайное окно. вспомнив,что он умер.
В метро мрачно. Тёмная людская река втекает на эскалатор. На встречном эскалаторе видны понуро опущенные головы. Мы,наверное,тоже также выглядим. Общее горе объединяет.
После траурной церемонии, в училище. Мы с Юркой договорились, что после ужина поедем в Дом Союзов к Сталину. На Белорусской нам удалось пробраться в метро. На следующей,"Маяковке" вышли, собственно нас вынесла огромная людская толпа.Давка на эскалаторах, которые работали только на выход.Справа от метро улица Горького. Сразу же толпа натыкается на милицейский кордон. Рядом конная милиция, толпа волнуется:"Нам к Сталину!Нам к Сталину!"Из уличных динамиков слышно бесконечное обращение властей:"Доступ в Дом Союзов для прощания с товарищем Сталиным организуется со стороны Трубной площади. Здесь прохода нет!" Толпа шумит. Народу всё прибавляется. Милиция пропускает только избранных по спецпропускам.Основная масса начинает напирать на милиционеров. Крупный милицеский чин, горцуя на красивом, в яблоках, коне, угрожает в случае неповиновения принять жёсткие меры.В ответ выкрик:"Попробуй только принять, яйца оторвём!" Толпа продолжает напирать. Мы с Юркой держимся рядом, в первых рядах, кричим на милицейских больше всех. Нам немножко страшновато, но вместе с тем и лестно, люди за нашими спинами, одобрительно смеются. Давление усилилось. Крутой мат с обеих сторон. Напор, и мы впереди толпы с криком:"Бей легавых!"Бежим по улице Горького, но вскоре натыкаемся на солдатский заслон,который нам практически не мешает. Бежим дальше, мимо наглухо закрытых подъездов. Улица, которая для нас всегда была местом гуляний и развлечений, особенно в летние дни, где мы, подрастающие сосунки, уже начинали приставать к молоденьким сверстницам, где огромные витрины магазинов, кафе и ресторанов, создавали праздничное настроение, эта улица, в эту тёмную ночь выглядела совсем иначе.До боли знакомые дома возвышались молчаливо и неприступно, тёмные глазницы окон смотрели на нас презрительно и враждебно, как смотрят господа на бунтующею чернь. Везде валялись галоши, шапки, кепки и даже дамские сумочки. Ближе к Моссовету вновь кордон милиции.Началась драка. Конный милицейский подъехал ко мне и ножнами вместе с шашкой хлестнул меня по спине. Я заорал во всё горло. Обычный приём ремесленной шпаны. Привлечь внимание. На конного набросился фронтовик на деревянной культе:"Ты что же. гад, делаешь!Кого бъёшь! Безотцовщину!" и несмотря на своё увечье, сумел сдёрнуть милиционера из седла на землю. Люди из толпы подбежали и стали избивать лежащего. Никто не заступился. Милиция разбежалась, их отлавливали и избивали. Сплошное побоище. Но далее конная милиция!Толпа бросилась в соседние улицы и переулки. Мы всегда оказывались впереди. Вот небольшой металлический забор. Для нас не преграда. Легко перелезаем и бежим дальше. Рядом с нами полковник. Мы ему помогаем преодолеть препятствия. Впереди ворота. Высокая решётка. Полковник подставляет мне спину, я с помощью Юрки влезаю на сгорбленного военного и вскарабкиваюсь по решётке вверх.Спускаюсь и открываю засов. Ворота настежь, но я успел отскочить.Все ликуют. "Молодец пацан!" Постепенно толпа начинает растекаться по проулкам, по направлению к Дому Союзов. Вновь мы на улице Горького. Огромная декоративная решётка, высотой метров около 4-х. Не раздумывая перелезаем в неизвестный двор.
-Стой!Стрелять буду!-слышен крик из темноты.Видим одинокую фигуру часового.
-Дядя, не стреляй! Мы ремесленники!
-Ой,хлопчики! Тикайте отсюда! Не можно тута вам!
Мы бросились бежать мимо часового, вдоль огромного здания Госплана. А вот и Дом Союзов. Пожарная лестница. Мы по пожарке влезаем на крышу здания, где внизу в гробу лежит "ОН". Он лежит внизу под нами. Великий вождь лежит в большом огромном гробу. Холодно. Мы устали. Видна колонна людей, которая медленно тянется к входу Дома скорби. Со стороны улицы Горького слышны крики. Шум разгорячённой толпы. Светает, спускаемся по другой лестнице к выходу, откуда выходит печальная вереница людей. Пробираемся навстречу, нам никто не мешает. Вот уже виден вдали гроб. Венки. Понуро стоящие люди.
-А ну, марш отсюда!-огромный охранник преграждает нам путь, ремесло чёртово! Вон отсюда!
Мы. как ошпаренные. выскакиваем и бежим вдоль скорбной людской реки. Огибаем Дом Союзов и оказываемся в хвосте очереди. Она небольшая. Основная часть ждёт разрешения милиции. На нас никто не обращает внимания. Нам зябко и весело. Мы смеёмся. На нас зашикали:"А ну, тихо! Шпана ремесленная!Весело им.Сталин умер,а им весело!" Мы притихли. Временно доступ прекращён. Пять утра.Холодно. Захотелось есть и спать. Я шепчу Юрке:"Может, пойдём домой. Мы уже его видели." Метро открыто. Юрка согласно кивает. Ему близко. до Саймоновского проезда можно и пешком. А вот мне в Измайлово.Мы разбежались. Завтра учёбы нет. На конечной меня разбудила дежурная по станции.
Дома встревоженная мама:
-Где ты был сынок?
-Хоронил Сталина!-ответил я. А потом посмотрел на всё ещё испуганное её лицо, и добавил с улыбкой:мама, это была необычная, длинная, длинная ночь. А мы с Юркой Гундарёвым были везде впереди!
И я уснул, уткнувшись в подушку. Мне было семнадцать лет.
