Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы ее из головы, если бы - рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра
Лето уходит. Вечера становятся все длиннее, все темнее и прохладнее. Я открываю окно смотрю сверху на свой город. Непривычно рано зажигаются фонари, дома подмигивают друг другу разноцветными глазами, а свежий ветер подгоняет в небе тучи, торопит, толкает их в ленивые спины. Машины с зажженными фарами снуют словно железные муравьи по проторенным дорожкам, выискивая местечко для ночлега. Шелест листьев в парке смешивается с городским шумом, убаюкивая, успокаивая длинные аллеи, провожая последних гуляющих. Тени деревьев укрывают уютным невесомым пледом засыпающие тротуары, магазины, дворики...
Дети уехали к бабушке на дачу догуливать остаток каникул. Муж - на семинаре по проблемам опорно-двигательной системы... Ускользающее лето дарит мне глоток одиночества. Раньше я тяготилась бы им, страдала, а теперь это фрагмент жизни. Маленький и счастливый. Я закрываю окно и достаю медную джезву. Когда остаюсь одна, совсем не хочется готовить, суетиться, хочется хорошего кофе и тишины. В голове медленно кружат мысли, обрывки воспоминаний, тянет пофилософствовать. И в конце концов рука тянется все это поймать - записать в планшет. Рождается фраза, мысли из хаоса сплетаются в кружево, складываются в рассказ. Душа наполняется особенным чувством творческого удовольствия, писательской страсти, одухотворенным азартом. Все быстрее закручивается сюжет, герои, пейзажи, и все мое существо погружается глубже в их виртуальную придуманную жизнь...
Последняя фраза венчает произведение. Я отвлекаюсь и оглядываюсь - я снова в своем городе, в своей комнате, чашка кофе пуста, за окном светлеет небо. Рассвет. Я гашу уставшую лампу, иду по длинному коридору в спальню, стараясь отмахиваться от героев моего творения, которые словно привидения следуют по пятам и, захлопнув перед их невидимыми носами дверь, ныряю под одеяло. Проваливаюсь в бездну, вниз далеко-далеко, а привидения мчатся за мной...
Скоро вернутся мои родные. Дом наполнится звуками, смехом, криками детей. Я забуду о тишине и спокойствии. И это будет моя теплая, радостная суета... Лето уходит, ускользает навсегда, мелькая фрагментами счастья.
Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.
II
Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.
III
Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных,
Глазам - за свет и слезы их!
Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!
Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!
Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.
1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
