Часы прокололи стрелкой ночь. Она стала сдуваться резиновым мячиком соседского мальчишки и противно пищать... «Сколько ж можно? Уже весь воздух вышел... Чёрт, это будильник», — понял я и сделал вид, что проснулся.
Сомкнутые веки горизонта приоткрылись, и яркий зрачок Светила с укором взглянул на меня: «Вставай! Великие дела тебя, конечно, не ждут, но прочих — навалом».
Стоящая на подоконнике герань недвусмысленно заигрывала с солнцем. «Надо же, и не подумал бы. Грани герани... Гера! Я назову ее так. Пусть думают, что от греческой богини. Я-то буду знать, что это сокращение от Герасима. Маленькая месть неверному цветку».
Стало печально, потому как мысли начали приходить в порядок — процесс просыпания запущен. Мир начал вновь переворачиваться с головы на ноги, и это отнюдь не радовало. Солнце обезличилось и тупо засветило всем одинаково. «Чёртова герань... А что герань? Теперь-то, когда уже проснулся? Что за жизнь? И зачем в ней просыпаться?» Придя к этому горькому выводу, я совсем расстроился и импульсивным движением выбросил будильник в окно. Дико взмяукнула уличная кошка. «Это не самый плохой исход», — успел подумать я, прежде, чем брякнуться на подушку. Гера посмотрела на меня и укоризненно покачала красивой головкой. «Завтра не полью, будешь знать...» Последнее, что я уловил, засыпая, это была слабая эманация мысли кота о звенящем ужасе, падающем с неба. Вспыхнувшее было злорадство быстро уступило место чему-то более умиротворенному. Я спал.
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
