Одна из двух главных баз военно-морского флота Индии расположена на восточном побережье, в приморском городе Вишакхапатнам. В 1981 году это была жаркая и влажная, изрезанная судоходными каналами, страшенная дыра. Кондиционеры там может быть кто-то и видел, но никто и никогда не слышал о снеге, чистом море, гигиенических нормах и температуре воздуха ниже плюс 27 градусов по Цельсию.
Судьба, неведомыми тропами и пертрубациями, выбросила меня из чудного крымского лета и забросила в этот несказанно чудной край, за какой-то месяц успев вымочить бесконечными муссонными дождями, потравить вонючим виски и чуть было не угробить. Хотя всё это, кроме "угробить", касалось в целом всей нашей группы командировочных товарищей из балаклавского филиала ЦНИИ номер шесть. А именно: капитана третьего ранга Егорычева, капитан-лейтенанта Никифорова и старшего лейтенанта меня. Вы спросите, какое отношение имеют звания советского военно-морского флота к научно-исследовательскому институту? Сам не знаю. Может быть потому, что стоял наш филиал на бережке самого синего Черного моря. Приютила его Констанцкая ордена Ушакова 1-й степени 155-ая бригада подводных лодок, тогда еще не отдельная, а входившая в состав 14-й севастопольской дивизии ПЛ.
Но всё уже случилось. И мы приехали сюда не только для того, чтобы зарабатывать чеки и транжирить командировочные, а еще и кропотливо, настойчиво, углубленно поучать и обучать. Задача была поставлена не из легких. С помощью переводчика Никифорова, нам предстояло напичкать мозги местного специального земно-водолазного контингента знаниями о материальной части изделия 118-бис. И уже потом научить эксплуатировать изделие днем и ночью, в сложнейших метеорологических условиях, при волнении моря аж до 4-х баллов.
Изделие 118-бис получило при рождении - в начале 70-х - красивое наименование "Нептун", но по истечении не такого уж большого времени это имя трансформировалось в менее привлекательное "Ебтун". В дальнейшем, из имени вывалилась буква "т". Вы спросите, почему столь нелюбезно называли это изделие? Хорошо. Я отвечу. Но начну с тактико-технических характеристик "Нептуна", успешно, а главное, в полном объеме единиц переданного или проданного (уж не знаю) ВМС Индии в 1981-м году на радость всех "ПэДээСэСовцев" и конкретных мужиков из подразделений "Д" всех флотов нашего великого Союза.
Представляло изделие собой не совсем стандартную торпеду калибром 530-мм, у которой продольно вырезали часть верха, вдобавок вытряхнули БЧ с навигационным комплексом, а затем сточили заусенцы. И всё это лишь для того, чтобы по-бобслейному загнать в нее трёх человек с торчащими за габарит головами. Причем, ни о каком комфорте и уж тем более удовольствии речи быть не могло.
Еще до развития в надводном положении максимальной скорости в 18 узлов (где-то 32 км в час), изделие начинало вибрировать. На максималке же вы вдруг осознавали, что занимаетесь откровенным сексом всеми частями тела с железными, пластмассовыми и деревянными предметами из снаряжения и вооружения, которыми вас забили до отказа для выполнения самых секретных задач командования.
Вот... Черт дернул вспомнить о "кессонке". Но пока это к делу отношения не имеет, а уже расстроился. Хочется-то изложить повеселее. Поэтому давайте вылезать из тусклой и холодной матчасти на свет божий. Вперед - к описанию природы, муссонов и трагических утренних состояний человеческого разума.
Так что горячим, сумрачным и дождливым утром 12 июля 1981 года, в 08 часов 15 минут местного времени я ощущал всеми фибрами собственной души, что желания заниматься демонстрацией совокупления с изделием 118-бис не наблюдалось. Однако, в поле зрения находился бетонный пандус плавно уходящий под воду. Транспортная тележка, на которой покоилось темно-серое "нептунское" тело, была окружена группой индийских товарищей в черных резиновых "фраках".
Загар на грозном лице каптри Егорычева выдавал некоторую зеленоватость. Само же оно было устремлено куда-то в темную морскую даль. А может быть уткнулось в болтающееся на воде, в полкабельтове от берега, плавсредство обеспечения. Виновник вчерашнего торжества Никифоров также не выказывал симптомов радости жизни, пытаясь курить в не отведенном для курения месте. Получалось у него совсем плохо.
- Что-то много там спасателей в лодку набилось. Как бы их самих спасать не пришлось, - медленно произнесло грозно-зеленоватое лицо. - Никифоров, зачем тебя вчера родиться угораздило?... Не мог подождать до субботы?
Никифоров вздохнул.
Но им обоим было куда как веселее, потому что морской учебный выход предстояло проводить самому молодому и уже облаченному. Ощущая всем телом нагревшуюся резину, я не стал додумывать кто же им оказался, чтобы окончательно не погибнуть под бременем тягот и лишений. Поэтому сразу же решил окунуться с головой в службу - пора было проверять аппараты дыхания, выложенные вместе с ластами, масками и жилетами в ряд, тут же, на пандусе.
- Никифоров, - снова прозвучало немного зеленовато. - Скажи Канагану, чтобы строил этих. Инструктаж буду проводить... Последний.
Слово неприятно резануло слух.
- Степаныч, сплюнь.
- Привыкай, привыкай, Саша. Слова - это так. Пустой звук. Внимания не обращай. Занимайся.
Я промолчал. Если не считать этого сглаза, то всё пока складывалось удачно: аппараты забиты, Степаныч бубнил, бай-пасы свистели, Никифоров переводил, загубники без трещин, индусы слушали, стрелки на приборах отыгрывали на стук, шел этот долбанный дождь, ласты пора одевать. Всё пока хорошо. Тем более, пойдем не "в грузу", хоть и в плавжилетах. Говорят, первый блин комом, но это уже не первый, а всё равно - зря вспомнил про блины. И как же здесь жарко.
Потом появился алюминиевый трапик. Раздалась команда на ихнем хинди, и из строя вышли двое. Эти - со мной. Теперь надо было "брать Идочку на грудь" (ИДА - дыхательный аппарат закрытого цикла) и приступать к выполнению, Ебтун его угораздил, выхода.
Первым уселся в нос изделия этот самый - самый молодой, но и командир, и механик, и рулевой. Проверил бортпитание, компас, клапанную группу, бортовой "воздух", управление. У него даже получилось обернуться на рули, которые слушались. Степаныч с Никифоровым стояли рядом. Степаныч одобрительно хлопал по плечу и традиционно сунул кулаком в темно-серую, железную скулу морды изделия, чтобы без выпендрежа отработало. Ответа ждать не стал - отошел вместе с Никифоровым. Морда молчала. Затаилась.
- Баллоны-то проверили? - вдруг ни с того, ни с сего ляпнул Никифоров.
- Баллоны у твоей тети, а это - аппараты. Их проверяют в первую очередь, - Степаныч даже немного порозовел от удовольствия, или от возмущения. Никифоров снова замолчал и пытался курить.
К тому времени трапик продвинули назад, и к загрузке приступил индийский "балласт". Мне это не понравилось с самого начала. На бесконечных занятиях и инструктажах уже прозвучало, что находящемуся за моей спиной запрещается не только шевелиться, но и пукать. А тут вдруг что-то хрустнуло снизу, и перед глазами возникает ласта. И всё это с неприкосновенной, левой стороны борта - у меня под боком, прямо на панели управления. На реверсе! Но там же должен быть предохранительный щиток. Медный... Значит, это его и подвело. Цветмет. Когда ж сняли-то? И чтож там хрустнуло? Вообще, панель управления должен трогать только я. И левой рукой! Но не тут-то было и я забулькал.
- Никифоров, срочно скажи "второму", чтобы ноги подобрал! И умер чтобы!
- Что такое, Саша?
- По панели управления - ногами! Щиток сперли! Вяжите меня! Начинаю кипеть!
- Всем сейчас тяжело. Давай, наголовник помогу надеть. Маску поправлю. Успокойся. Ласты не жмут?Всё когда-то будет хорошо. Потерпи.
Никифоров уже громко читал "ногастому" за спиной лекцию на тему "Не вытягивай ноги, а то протянешь". Конечность убралась, чтобы подпереть моё плечо. Совсем другое дело. Всё штатно. Сажайте третьего.
И я скажу: "Поехали!"
И я махну рукой,
Чтобы вдоль Индийского
Промчаться, мчаться, мчаться.
С чем?...
С больною головой!
"Второй", как учили, положил мне руку на плечо, а значит и он, и третий - в готовности.
- Поехали!
Я сунул в пасть загубник и махнул рукой.
Тележку толкнули, покатили. Сзади зажужжала, разматываясь, лебедка. Что-то крикнул Степаныч. Нептунье тело погнало-разогнало, а затем тяжело легло в воду. Тележка отпустила его. Мы оказались наплаву и по инерции отходили от берега.
Окунать маску в прибрежную грязь расхотелось. "Ничего, не ослепну. Попозже мокну".
Запуск прошел гладко. Набирая обороты, винт дал ход и изделие 118-бис пошло на небольшую, перехлестывающую через борт, волну. "Аквариум" с тремя земноводными хомо сапиенсами постепенно затапливался. Уже и дождичек пофигу. А вот обзор с уровня воды - хреновый. "Но у них было". Компас, штурвал и скорость.
Где-то через минуту, когда уже ощущались легкие потряхивания, я обратил внимание на странную притопленность бака. Небольшой белый бурун впереди, казалось, подбирался всё ближе и ближе. Скорость росла. А что могло изменить дифферент на нос? Я помнил. Но не все, вероятно, знают. Поэтому, вернемся к матчасти.
В конструкцию изделия 118-бис вложили особую форму прощания с экипажем, которому в определенный момент оно уже совсем не нужно и представляет собой угрозу обнаружения. Поэтому в носовом отсеке "Ебтуна" разместился балластный танк, который заполнялся путем приведения в определенное положение клинкетного клапана. Привод этого клапана представлял собой обычную рукоятку, а располагался по левому борту, у меня сбоку. Клапан опломбировался во избежание случайного перевода в открытое положение. Срывая пломбу, раздавался звучный хруст. Кстати, недавно что-то хрустело в том районе...
Я еще не подумал, но уже нещадно материл местных товарищей, перекладывая штурвал влево, чтобы "прощание экипажа" состоялось хотя бы поближе к берегу. Вероятно, ввиду того, что носовой балластный танк еще не "под пресс", но уже конкретно заполнился, мы потеряли остойчивость. А скорость была ничего себе так - очень сексуальной - и поворот получился неслабым. Нас попросту перевернуло.
От удара об воду сорвало маску, выворачивало назад голову, тащило изо рта загубник. Я уже ничего не видел, не слышал и не понимал, но инстинктивно остановил двигатель и перевел рули в положение "всплытие". Поскольку "Ебтун" находился в перевернутом состоянии, то его реакция оказалась обратной. Короче, мы шустро пошли иметь глубину. Но скорость теряли, кажется...
Что происходило сзади меня - не знал, но там вряд ли пели песни. А еще они совсем не хотели никуда вылезать и у меня подмышкой оказалась нога "второго". Потом он вцепился в мои плечи руками.
Уже нещадно ломило уши. Я пытался продуться. Но надо же вылезать! Зачем вы меня держите? Мы же тонем!
Как при захвате сзади, пришлось разворотом сбить его руки вверх. Вообще-то, там, вернее всего, был низ, потому что нигде и ничего не светилось, а паника уже вот она - рядом. И это конец. Степаныч как знал.
--------------------
С какой глубины, каким раком, куда, как - я до сих пор не понимаю, но мы всё-таки вылезли.
А наверху - дождичек, духотища, тучи ползут тяжелые, мрачные. Да еще и всё соленое-пресоленое - аж в носу, как коловоротом вертело. Огляделся. Две головы моего индусского балласта рядом болтались. Живы -моргали. Плавобеспечение к нам на всех парах мчалось. К вечеру, точно, доползло бы. И вдруг они поворачивать начали, чтобы, значит, бортом к нам оказаться. Но дистанция-то великовата. И как же это так, что одной части экипажа спасателей хорошо было видно, а другой - не очень. Естественно, лучше всем с одного борта глядеть. Тут уже и крен у них появился. Углядел я еще, что на борту этой шаланды спасательные круги готовят. И не стерпел. Растерял, так сказать, выдержку и внешнеполитический курс партии и правительства. Жаль, что вот хинди совсем не знал. А эти, которые спасать собрались, пока еще плохо понимали, чего от них хотят посредством громкого, командно-нехиндийского набора фраз. Но вдруг поняли. И в ответ зашвырнули спасательный круг. Помощнички.
Тяжелый этот круг. Пролетел он в метре от моей головы и упал в воду за ней. Но когда - в воду, то звук совсем другой. Причем, удар о, предположительно, воду я слышал. И даже временно прекратил выражать свое прорасистское отношение к окружавшим и окружающему. Пауза не затянулась. Пришлось снова начать озвучивать вопиющие факты недочетов местных мам и пап. Впрочем, мозг не прекращал удивляться по поводу странного звука при ударе об.... Воду ли? Ни с того ни с сего, донеслись крики не только из меня, но и с успешно начинающей переворачиваться, спасательно-обеспечивающей посудины, а также, почему-то, с берега.
В общем, спасательный круг попал в голову балласту под номером два. Лишь в последствии я установил, что он даже уже пошел за "Ебтуном". А куда же еще? Ведь, на поверхности продолжала болтаться всего одна голова номер три.
Ставлю также на вид, что экипаж, находившийся на борту обеспечивающего плавсредства, не был оборудован навыками и умением плавать в полном составе. Также, на теле экипажа наблюдался некомплект спасательных жилетов.
Спасибо звездам - обошлось без жертв. А через день случилась у меня "кессонка", что тоже совсем непонятно. "Кессонка" - это если пальцы на ногах рвет и икры ведет аж до судороги. Обязательно и в срочном порядке нужно лезть в барокамеру с чистым кислородом. А где там было найти хоть что-то чистое? Да еще и "нырнуть" в ней полагается к черту на рога. Дышать там надо по переменке то "очком" (смесь с содержанием 21 процента кислорода), то чистым. Хотя, эта песня уже совсем о другом. Но прошу вас! Никогда и ни при каких обстоятельствах не ходите в гости к Глубине с бодуна. Ей не будет скучно без вас. Там своих "Ебтонутых" хватает.
Мелодия становится цветком,
Он распускается и осыпается,
Он делается ветром и песком,
Летящим на огонь весенним мотыльком,
Ветвями ивы в воду опускается...
Проходит тысяча мгновенных лет
И перевоплощается мелодия
В тяжелый взгляд, в сиянье эполет,
В рейтузы, в ментик, в "Ваше благородие"
В корнета гвардии - о, почему бы нет?..
Туман... Тамань... Пустыня внемлет Богу.
- Как далеко до завтрашнего дня!..
И Лермонтов один выходит на дорогу,
Серебряными шпорами звеня.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
