Историческая роль кружевного белья в эпоху перемен
Моя деревенская тётушка была женщиной рассудительной, домовитой и работящей, но этот, востребованный в сельской жизни, набор человеческих качеств удачно дополняли очень выразительные особенности, за которые я и любила её больше других своих родственников.
Совсем ещё молоденькой девчонкой выйдя замуж, тетя Таня не сподобилась родить детей, но никогда не роптала на судьбу, принимая её, как условие задачи, которую, хочется или нет, а нужно же, всё-таки, решать.
Жили они с моим дядей дружно, обожали племянников и племянниц, делали негромкое своё земное дело и люди были хорошие - простые и нехитрые.
Ещё одним редким даром обладала моя тётушка - она умела превращаться в курицу.
Это волшебное свойство было неизвестно окружающим, знала о нём я одна, и в детстве ревностно хранила тайну, радуясь тёткиным превращениям, которые происходили иногда не по щучьему веленью, а по моему собственному хотенью.
Стоило мне подойти к возившейся на кухне тётке и доверительно сообщить, что её муж, славный мой дядя Лёша, только что отправился с соседом в сельмаг за вином, происходило сказочное превращенье - на тётушкином месте возникала смышленая деревенская несушка.
Курица склоняла набок маленькую взъерошенную голову, утыкала в меня гневный блестящий глаз и сердито восклицала: "ГликочО!"
И, круто повернувшись, летела к низенькому, заставленному гераньками, окошку в горнице, и возмущенно кудахтала, высматривая благоверного своего петуха:
"Ах, ты, варнак, мазепа хитрая, ты чо же это удумал, чо удумал! Нету мне сладу с мужиком норовящим, кто оно место моркОвно..."
Выяснив, что дядька сидит как ни в чем не бывало на тёплом крылечке и никуда не собирается, заполошная курица исчезала и, вернувшаяся в свой прежний облик, тётя Таня хохотала вместе со мной, потому что была по натуре безобидной, сама любила пошутить и посмеяться, и рассказать потом об этих шутках тоже любила - вкусно, образно и ярко.
Два её любимых выражения долго были мне непонятны, потому и казались волшебными, обладающими особенной загадочной силой.
Первое использовалось чаще всего вместе с куриным обликом, произносилось с разными интонациями, годилось на все случаи жизни и звучало совершенно таинственно - "ГликочО!"
На самом деле это был сибирский вариант абсолютно банального "Гляди-ка что!"
Но в детстве всё слышится иначе и теткино восклицание я воспринимала, как сказочное магическое заклинание.
Второе выражение - "Кто оно место моркОвно"- я и сейчас не могу объяснить и не очень понимаю его смысл.
Но и оно произносилось тетушкой абсолютно естественно по разным поводам, чаще всего с возмущенно-вопросительной интонацией.
Как бы, что же это такое, я вас спрашиваю, господа?
Став взрослой, я, конечно же, пыталась выяснить, откуда взялось непонятное морковное место и почему оно морковное, а не свекольное, предположим.
На что всегда получала резонный ответ: "Старые люди так говорили, бабушка моя говорила, мама говорила, вот оно и повелось..."
Случилось однажды мне, уже взрослой и самостоятельной, привезти тётю Таню в город.
Оставив сына в деревне у дядьки, я забрала её с собой в надежде показать хорошим врачам, обследовать, а, может быть, и в клинику положить, потому что стала она частенько болеть от тяжелой деревенской работы и привычно-равнодушного отношения к собственному здоровью.
Несмотря на то, что тётушке моей ни разу не случилось побывать где либо, кроме райцентра, оказавшись в мегаполисе - шумном и пёстром городе середины лихих девяностых - она ничуть не растерялась.
С интересом изучила непривычный быт, оценила хозяйственным взором мой только что сделанный ремонт и кухонные технические новшества, похвалила больницу, где её обследовали, но город в целом не одобрила.
И - тосковала по дому, переживая за оставленного без присмотра мужа, на которого было брошено и небольшое хозяйство, и внучатый племянник, и её собственная непутёвая племянница, собиравшаяся нагрянуть с очередным визитом.
Племянницу свою кровную тетя Таня отчаянно любила и отчаянно же ругала за нелепо выбранного в мужья криминального авторитета.
- Ну, кто оно место морковно... не понимаю я этакой любови и жизни их не понимаю, - сердилась она, вспоминая прошлое гостеванье племянницы и её уголовного мужа.
- Никакого же отдыха настоящего не знают, по ягоду не ходили, грибов не набрали, в люди ни разу не выворотились, шоферят и шоферят...
- Постой, как это - шоферят? - удивилась я. - Они на машине, что ли, катались?
- И! На какой они машине катались, когда пролежали две недели, как коты на завалинке.
Телевизор смотрят, спят и шоферят!
А заварки сколь извели, бывало нам с Алексеем на месяц пачки хватало, а тут всю исшвыркали и банку большую, что с собой привезли, дочиста выпили, потому что шоферят...
- Чифирят! - догадалась я наконец, - Тёть Тань, они чифир пьют, это называется - чифирят.
Тотчас же произошло волшебное превращение и деревенская недоверчивая курица вперила в меня блестящий, любопытный глаз.
- Гликочо! А ты как это знаешь, тоже, небось, среди твоих ученых шоферить заведено? - подозрительно спросила несушка и замерла в ожидании ответа.
Выслушав мой подробный отчет о чифире и способах его приготовления, вычитанных в диссидентской литературе, дополненных заверениями в том, что напиток этот я не употребляю, успокоенная птица обратилась в человека и перешла к общим вопросам городского бытия, изменившегося после перестройки.
- Ходила я сегодня по магазинам, посмотрела на людей. Как пообносился народишко, Лора, смотреть стыдно, кто оно место морковно - и мужики, и парни - все в длинных трусах...
- Почему в трусах? - удивилась я и тут же захохотала, - Тётя Таня, так ведь это же шорты!
- Каки-таки шорты? Не знаю никаких шортов! Где это видано, что б ходил мужик голоногий, как болотная цапля?
Добрая баба голоногой не ходит, а уж мужик-то и подавно не должен. Пообносились люди - рАзу нечего надеть...
- Сколько у моего Алексея брюк? - перечисляла тётка, загибая пальцы, - от костюма одни - диагоналевые, новые - на юбилей дарёные, повседневных двое, двое рабочих в сенках вешаются, да в бане две пары для огороду, да старые в сундуке, - и закончив, торжествующе заключила, - а ведь не в городе живём, не богатые, не шоферим...
Завершив обследование и получив рекомендации врачей, тётушка накупила гостинцев и засобиралась в родную деревню.
Сидели мы с ней на кухне, справляя отвальную, тянули слабенькое, сладкое вино, которое она любила, и я, мучимая любопытством, пыталась окольными путями выяснить - все ли понравилось в гостях, осталась ли довольна, поскольку точно знала, что, вернувшись домой, честная и искренняя тётка соберет подружек и выложит всё, как на духу о своей поездке.
А мне не хотелось, чтобы любимый мой дядя Лёша краснел за городскую племянницу.
Наконец, устав от наводящих вопросов, я спросила напрямую - как ей у меня показалось, и услышала странный ответ.
- Понравится всё понравилось, а только есть у меня к тебе слово, - начала тётушка и, тяжко вздохнув, взялась подводить итоги своей поездки, - живёшь ты хорошо, грех жаловаться, и квартира как картиночка, и машина заграничная, и сама вся при всём, а только ты мне не чужая, я слово скажу, а ты уж как хочешь понимай - обижайся не обижайся...
- Мы ведь тебя за родную любим с Алексеем, еще вот такой девчушкой ты к нам бегала и, хоть и была ты с детства поперёшная, что закоснёт в шары, то и делала, никого не слушала, а только ты нам и поперёшная, как родная.
Изболелась у меня душа, ночью проснусь, всё думаю, кто оно место морковно...
- Да говори ты конкретно, что случилось? - торопила я, думая, что тётка сокрушается о моём разведенном состоянии и отсутствии нового мужа в моей городской жизни.
- Вот я и говорю, что нету мне покоя и, что я Алексею скажу, как приеду, что ж это за дело - живешь ты одна, на работе твоей хитрой одни мужики, сама вижу - приехала с мужиками, уехала с мужиками, а как идешь ты на работу свою, так трусов-то на тебе и нету...
И на работу пошла - нету, и с работы пришла - опять нету, болит у меня душа и даже нарывает...
Услышав это несуразное заявление я широко разинула рот и застыла в недоумении.
Ничего более нелепого и невозможного нельзя было придумать!
- То есть, как же это... нет трусов...???
- Нету, нету трусов, - скорбно сообщила тётушка и, подперевшись рукой, собралась, кажется, горемычно завыть, оплакивая пропащую племянницу, как свежего покойника на погосте.
- Да что ты за чушь такую несешь? Почему на мне нет трусов? - возмутилась я, - На смотри, вот они! - и, забыв о приличиях, приподняла повыше длинную футболку, служившую домашней одеждой.
- Есть, - удивленно воскликнула тетка, - а и правда, есть трусы... А как с работы пришла - так не было... А вроде и не уходила никуда... С откудова же они взялись?
Стринги! - наконец-то сообразила я. Переодеваясь, я машинально поворачивалась спиной к тётке, чем и вызвала её дикие подозрения.
Пронесясь быстрыми шагами в комнату, я растворила шкаф, выудила с полки парочку злосчастных кружевных стрингов и, вернувшись на кухню, бросила их на тёткины колени.
- Вот, посмотри, это такая модель, называется - стринги!
За столом немедленно образовалась многоопытная курица.
Дотошная птица склонила голову набок, осторожно обозрела неведомый предмет подозрительным черным глазом, и замерла в раздумьях - долбануть клювом непонятную тряпочку или идти дальше, щипать зелёную травку и ворошить привычные камушки в теплой летней пыли.
- Матерьялу, што ли, на них не хватает? - несколько сварливо изумилась курица.
- При чем здесь материал, это такая модель, летняя - для жары.
- Срамно как пошито, Лора, - не унималась курица, - спереди-то грех еще прикрыт, а сзади так совсем ничего нет - одна пережопина...
- Какая пережо...
- Экономят матерьял, - важно заключила курица и печально вздохнула, жалея городских соотечественниц, вынужденных вместо нормального нижнего белья обходится похабными кружевными лоскутами.
Я было настроилась выслушать длинный подробный отчет о количестве и качестве добротных тётушкиных панталон, которые лежат в комоде, хранятся в сундуках и укладках, "вешаются" на крючках в бане, но, обратившаяся в человеческое состояние тётка, неожиданно перешла от частного факта к широким социально-философским обобщениям и решительно заявила:
- Вот потому и жизнь в России вспять пошла, что у мужиков - шорты, а у баб - пережопины!
Потому и ладу нет у вас ни в чем с этой вашей перестройкой, что трусы не как у людей!
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
