Орис сидит посреди лужайки, скрестив ноги по-турецки. Сажусь напротив него.
- Закрой глаза и послушай, что говорит твое сердце.
Послушно закрываю глаза. Прислушиваюсь к себе. Сначала слышу ровный стук сердца, который постепенно переходит в пение какой-то птицы. Такая печальная песня, как будто птица прощается с миром. Навсегда. Мне почему-то сразу вспомнилась старинная кельтская легенда, повествующая о птице, которая всю свою жизнь проводит в поисках тернового куста. Найдя его, она бросается на самый острый из шипов и поет единственный раз трогательную и прекрасную песню смерти.
- Что слышишь? – голос Ориса нарушает пение птицы.
- Песню смерти… Почему так?
- Потому что ты не можешь себе простить самоубийство. А прощать – самое большое искусство…
- Даже сейчас мне кажется, что был какой-то другой выход, который я почему-то тогда не могла увидеть. Все вышло так по-дурацки…
- Всегда так кажется. Человек тешит себя мыслью: «Вот, была бы возможность повернуть время вспять, и я никогда бы так не поступил», но это фикция. Ты же сама прошла через все это, про-чув-ство-ва-ла! Время, повернувшееся вспять, возвращает человека из прошлого. Нельзя прыгнуть из настоящего в прошлое. Возвращаясь, ты обретаешь себя прежнего: с тем же самым душевным состоянием, с теми же мыслями. Который опять же поступит точно так же, как поступил когда-то. Вернись ты сейчас в свою сумеречную квартиру, ты снова и снова погружалась бы в одиночество, пока не потонула бы в нем.
- Ты смотрел мою легенду? – я открыла глаза, и взглянула на него.
- Нет.
- Тогда откуда знаешь?
- Сатори, люди выбирают самоубийство не от хорошей жизни. Они идут на этот шаг от отчаяния. А отчаяние - голодный зверь, который набрасывается на человека, отрывает куски его души и жрет их, чавкая. Безысходность. Безнадежность. Мрак… И… Одиночество. Абсолютное. Когда человеку кажется, что его поместили в карцер, где четыре стены на него одного. Не с кем поговорить, некого послушать, не с кем даже подраться. Вакуум.
- Но почему тогда говорят, что если человеку суждено умереть, то он умрет, а если не суждено, то не умрет. Выходит, мы должны были умереть?!
- Что значит «должны были», кому должны? Человек никому ничего не должен, кроме себя самого. Вот и все. Просто не всегда и не всем удается удержаться на скользком подоконнике. Это испытание. Понимаешь?
- Охотник убьет нас?
- Пока шансы равны. Но, если Y не даст тебе возможности пробраться к воспоминаниям, у Охотника будет преимущество перед нами.
- Как же нам его победить?
- Обманом. Если хочешь ударить противника ногой, сначала сделай обманное движение рукой. Отвлеки, запутай его… Единственное, вам не придется драться с размахиванием кулаками. Он будет искушать тебя, бить по болевым точкам. Ты должна будешь выстоять.
- Ты поможешь мне?
- Могла даже не спрашивать.
Снова закрываю глаза. Птица внутри меня прекращает петь. Наверное, смерть все же приняла ее в свои объятья. Страх постепенно выпускает из цепких лап. Откуда-то приходит уверенность, что Y поможет мне. Спасет меня…
- Какой он? – снова голос Ориса, нарушающий покой.
- Кто?
- Тот, кого ты называешь Y-ком.
Задумываюсь. Подобный вопрос всегда ставит в тупик.
- Какой? Как родной дом, в который ты вернулся после долгих лет изматывающих скитаний. Я бы никогда не допустила, чтобы кто-то или что-то причинило ему боль.
- Пожертвовала бы собой?
- Не знаю. Хочется верить, что - да.
Орис молчит. В середине меня гнездится какое-то неясное предчувствие. Отмахиваюсь от него, как от назойливой пули.
- Возвращайся в дом и ложись спать, - приказывает Орис. - Y ждет тебя.
- Анимация шестая. Сон. Порядковый номер 33999668.-
Он спит. Выглядит таким беззащитным, как и любой другой спящий человек. Смотрю на него с улыбкой.
Граница отсвечивает ультракрасным.
Последняя попытка.
Закрываю глаза, приближаю свое лицо к нему.
Алая вспышка.
Густой мятный запах.
- Любимый…
- Ты?
- Здравствуй.
- Я ждал тебя.
- Знаю.
Такое родное лицо, которое очень хочется поцеловать. Душу в себе это желание.
- Я больше не смогу приходить. Это последний шанс. Ты можешь мне помочь или оттолкнуть. Я протягиваю тебе свою руку. Решай.
Он сомневается. Это видно по его лицу. А я не могу решить за него, поэтому жду. Время утекает.
Наконец, он берет меня за руку.
Словно огромный валун покатился с вершины моей души вниз. Смотрю в его глаза, но не могу ничего произнести вслух. Приближаю свое лицо к нему еще ближе. Контакт с сознанием пойман, связь устанавливается на удивление быстро.
Я любила этого человека…
Это человек любил меня...
Но я потеряла его. По собственной глупости.
«Я люблю тебя, Алекс... Я никогда не говорила тебе этих слов вовремя... Прости меня. И прощай».
Запах мяты сгущается. Наконец, появляется надпись:
«Внимание. Процесс запущен.
Очистка секторов памяти»
- Стираемое 0%. Прочистка секторов памяти -
Фильм закончился. Зажегшийся в кинозале свет на мгновение ослепил меня. Но глаза быстро к нему привыкли. Кроме меня в зале был еще один человек. Девушка. Она шла к выходу. Не знаю, почему я ее догнал и окликнул. Она удивленно оглянулась.
- Простите... эээ... здравствуйте...
Все слова рассыпались, как старый гербарий от неосторожного прикосновения.
- Вы забыли добавить - извините и до свидания, - произнесла девушка и улыбнулась. Я растерялся. Незнакомка была удивительно похожа на французскую актрису Одри Тоту. Симпатичная. Девушка еще несколько секунд смотрела на меня, потом повернулась и пошла к выходу.
- Постойте! – я снова подошел к ней.
- Вы хотите мне что-то сказать? – она удивленно приподняла брови.
- Нет... Да... Как вам фильм?
Она улыбнулась:
- «Город ангелов». Понравился.
- Любите Голливуд?
- Фабрика грез. Мне нравится. А вам?
- И мне… Вообще, я и не рассчитывал, что буду в кинозале не один и очень удивился, увидев вас.
- Я давно хотела посмотреть это кино, - она снова улыбнулась.
- Верите в ангелов?
- Человеку всегда нужно во что-то верить. А ангелы ничем не хуже всего остального. Как вы считаете?
- Вы правы. Я, например, увидел вас, и сразу подумал о том, что вы - ангел…
Она ничего не ответила на это мое замечание. Я решил пойти ва-банк:
- Вы спешите?
- Нет.
- Я провожу вас?
- Это лишнее… Спасибо…
- Пожалуйста. Так я провожу? Извините, что настаиваю. Просто мне кажется, если вы сейчас уйдете, я упущу что-то важное в своей жизни.
- Что-то важное? – удивляется она. - Как вас зовут?
- Александр. А вас?
- Виктория.
- Красиво. Можно, я буду называть вас Тори?
…
- Стираемое 12% . Прочистка секторов памяти -
- Алекс! Посмотри, как красиво! – Тори ловила ладонями снежинки.
- Такое впечатление, что ты никогда не видела снега,- больше всего на свете мне хотелось ее поцеловать. Взять это лицо в свои руки и целовать: глаза, брови, нос, губы, щеки…
- Это не снег, - заявила она серьезно. - Это с неба падают замерзшие звезды и тают на земле.
- Нет, - возразил я. - Не падают. Ангелы стреляют ими в нас из рогаток.
Мне хотелось ее рассмешить, но она почему-то грустно сказала:
- Ангелы… Никогда не стреляют…
- Почему?
- Потому что они ангелы.
Словно что-то препятствием встало между нами. Неприятное ощущение. Я попытался от него избавиться, шутливо сказав:
- Что еще ты знаешь об ангелах? Как в фильме? Ангелами являются только мужчины, они носят черные одежды, и на рассвете стоят возле океана и слушают небесную музыку?
Она улыбнулась:
- Голливуд… Нет, все проще. Ангелы - это те же люди, просто они живут не на земле.
- А где, на небе?
- Нет. Они живут в другом мире.
- И этот мир, конечно же, лучше нашего?
Она промолчала. И молчала долго, целиком сосредоточившись на ловле снежинок. Я подошел к ней и взял ее руки в свои. Поочередно поцеловал каждую ладонь и приложил ее руки к своей груди.
- Слышишь, как бьется мое сердце?
Она кивнула.
- Оно пытается тебе сказать, как сильно любит тебя.
- А что такое «любить»?
- Любить – это готовность ради любимого человека пожертвовать всем. Даже жизнью…
…
- Стираемое 21%. Прочистка секторов памяти -
Я смотрел, как Тори старательно откусывает от куска пиццы. Внутри было такое теплое чувство, как будто бы наблюдал за собственным ребенком.
- Почему ты так внимательно смотришь на меня? - Тори, отложив кусок, взяла салфетку и начала старательно вытирать губы. Ох, уж эти женщины…
- Вспоминаю твое лицо…
- Неужели за время нашей разлуки ты забыл его? – она улыбнулась.
- Угу. Как маленькие дети. Знаешь, для них мама- та женщина, которую они видят каждый день.
Мне хотелось, чтобы Тори рассмеялась. И она сделала это. На щеках воцарились ямочки, глаза смотрели мягко и ласково. Я еще острее почувствовал, как сильно соскучился по ней.
- Тори… Я больше никогда не хочу с тобой расставаться…
…
«Внимание. Процесс переведен в ускоренный режим.
До окончания осталось 23 минуты»
А. Чегодаев, коротышка, врун.
Язык, к очкам подвешенный. Гримаса
сомнения. Мыслитель. Обожал
касаться самых задушевных струн
в сердцах преподавателей – вне класса.
Чем покупал. Искал и обнажал
пороки наши с помощью стенной
с фрейдистским сладострастием (границу
меж собственным и общим не провесть).
Родители, блистая сединой,
доили знаменитую таблицу.
Муж дочери создателя и тесть
в гостиной красовались на стене
и взапуски курировали детство
то бачками, то патлами брады.
Шли дни, и мальчик впитывал вполне
полярное величье, чье соседство
в итоге принесло свои плоды.
Но странные. А впрочем, борода
верх одержала (бледный исцелитель
курсисток русских отступил во тьму):
им овладела раз и навсегда
романтика больших газетных литер.
Он подал в Исторический. Ему
не повезло. Он спасся от сетей,
расставленных везде военкоматом,
забился в угол. И в его мозгу
замельтешила масса областей
познания: Бионика и Атом,
проблемы Астрофизики. В кругу
своих друзей, таких же мудрецов,
он размышлял о каждом варианте:
какой из них эффектнее с лица.
Он подал в Горный. Но в конце концов
нырнул в Автодорожный, и в дисканте
внезапно зазвучала хрипотца:
"Дороги есть основа... Такова
их роль в цивилизации... Не боги,
а люди их... Нам следует расти..."
Слов больше, чем предметов, и слова
найдутся для всего. И для дороги.
И он спешил их все произнести.
Один, при росте в метр шестьдесят,
без личной жизни, в сутолоке парной
чем мог бы он внимание привлечь?
Он дал обет, предания гласят,
безбрачия – на всякий, на пожарный.
Однако покровительница встреч
Венера поджидала за углом
в своей миниатюрной ипостаси -
звезда, не отличающая ночь
от полудня. Женитьба и диплом.
Распределенье. В очереди к кассе
объятья новых родственников: дочь!
Бескрайние таджикские холмы.
Машины роют землю. Чегодаев
рукой с неповзрослевшего лица
стирает пот оттенка сулемы,
честит каких-то смуглых негодяев.
Слова ушли. Проникнуть до конца
в их сущность он – и выбраться по ту
их сторону – не смог. Застрял по эту.
Шоссе ушло в коричневую мглу
обоими концами. Весь в поту,
он бродит ночью голый по паркету
не в собственной квартире, а в углу
большой земли, которая – кругла,
с неясной мыслью о зеленых листьях.
Жена храпит... о Господи, хоть плачь...
Идет к столу и, свесясь из угла,
скрипя в душе и хорохорясь в письмах,
ткет паутину. Одинокий ткач.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
