Еще очень рано. Я сижу у окна в промерзшем за ночь и почти пустом трамвае, подняв воротник и уткнувшись носом в шарф, боясь пошевелиться, чтоб не растерять остатки тепла. На очередной остановке всходит румяная от мороза дородная тетка и, оглядевшись по сторонам, плывет в мою сторону, прочно пришвартовывается к спинке моего сиденья и начинает пристально меня разглядывать. Возникает диалог.
- Мог бы и уступить место женщине, невежа! – осуждающе молчит она.
- Но ведь вокруг полно свободных мест! – возмущенно молчу в ответ.
Наконец молчание становится оглушительным, во мне начинает закипать раздражение, но трамвай подходит к нужной остановке, и я поднимаюсь. Стремительно плюхнувшись на оставленное мной сиденье, тетка начинает энергично елозить по нему задом. Лицо у нее разочарованно вытягивается, и она гневно выпаливает мне вдогонку – Тоже мне мужчина! Даже место не согрел! Через закрывающуюся дверь я успеваю увидеть уничтожающую, презрительную гримасу на ее лице, трамвай уходит, и я остаюсь на тротуаре с ощущением собственной никчемности.
Правильно говорят, что из трамвая выходят, как из жизни. Помнят тебя лишь те, кому ты наступил на ногу или уступил место. Поразмыслив, я не стал обижаться на мою случайную, жаждущую тепла, попутчицу. Место, которое уступаешь ближнему, и в самом деле должно быть согрето твоим теплом.
Голова моя - темный фонарь с перебитыми стеклами,
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными, пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалёзно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.
Я люблю апельсины и все, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: "Не поэзия - шваль!"
Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженой магнезии,
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.
Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял - невежда. К нечистому! Накося - выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу...
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пятками,
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую все это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду на бесстыжих руках...
1909
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
