– Гордей, твои ребятишки сказывают, ты кирпичным делом заняться решил.
– Артём вот меня надоумил. Говорит, что с Антоном это дело освоить и поднять смогут.
– Я тогда к тебе в очередь встаю, мне ведь печку тоже надо как-то будет собраться перекладывать. Если не в этом годе, так на следующий.
– Переложим. А как Антон-то, не против в кирпичную артель вступить? Поди, ведь этого дела совсем не знаешь?
– Вступить в артель не против. Науку же сию полагаю с Божьей помощью познать.
– В науках таких не на богов надеяться надо, а на свою смекалку, прилежание, да на учителя толкового. Артём вон уже освоил первое, правда, самое простое дело – формование кирпича. Он тебе в этом деле пока учителем будет. А нам с Фокой вот что сейчас надо бы сделать – съездить в лес, заготовить материал на постройку навеса. Это у Артёма мысль такая была, чтобы навес здесь устроить. Заодно и дров подзаготовим, для обжига кирпича их много потребуется. Завтра-то с утра опять вывозом льна заняты будем. Наверное, сегодня же завезём часть материала.
Фока с Гордеем пошли к дому запрягать лошадку.
– Ну что, Антон, вот такие я нам с тобой трудодни определил. Работы по производству кирпича непочатый край. Гордей говорит, что желающих на печные работы по деревне очень много.
– Ты, я смотрю, здесь как будто навсегда надумал обосноваться. Что тебе за забота все эти деревенские проблемы? Нам как-то бы домой вернуться надо.
– А ты знаешь способ, с помощью которого это сделать можно? Вот то-то и оно... И я не знаю. Знаю точно лишь одно – сидеть и горевать о своей судьбе – это уж точно не способ и не выход. Я уже тебе говорил, что наша первая задача – это стать здесь полноценными, скажем так, гражданами. Чтобы своим трудом мы могли сами себя обеспечивать – и питание, и кров, и одежду. А если как похолодает, а зима – во что оденешься? На сколько времени нашей здесь жизни нам рассчитывать – нам неведомо. Поэтому исходить лучше из того, что этот период может и долгим быть. Если такой прогноз не подтвердится, вот и хорошо, "и будет нам счастье". Но если мы его во внимание принимать не будем, а он возьмёт, да и подтвердится?.. Что тогда? Это первое. А второе то, что нам какое-то время, пожалуй, лучше будет несколько как бы в сторонке оказаться, не на виду. Кирпичное дело нам это позволяет. Я ведь даже с Гордеем договорился, что мы с тобой ночевать в его бане будем. Нас с тобой в деревне-то и не видно, и не слышно будет, больше вероятности на глаза кому не надо не попасть. Мы же ведь здесь неизвестно кто. А если какие-то "властные структуры" начнут разбираться кто мы, да откуда. Выяснится, что я вовсе не из Рязани, а ты из Рязани, да вовсе не из той... Из какой? Из той, которая через 900 лет будет?!.. Мы-то от этого путешествия по времени не можем в себя прийти, а они что должны думать? А если они нас за лазутчиков каких посчитают? Мы же в этом времени абсолютно ничего не знаем – чем люди живут, какие у них заботы, какие обычаи и т.д. Мы здесь чужие.
– Но я же церковный сан имею.
– Ну и что? Ты заметил от Фомы или Гордея какое-нибудь к тебе более уважительное отношение, чем ко мне, по причине наличия у тебя этого сана?
– Нет... Они о Боге-то и не поминают вовсе. После обеда встали и Домовому молитву прочитали!.. Я чуть было не встрял, да твоё предупреждение вспомнил насчёт чужого монастыря.
– Правильно и сделал. Не думаю, что это нам на пользу будет, если ты начнёшь здесь "проповедовать". А как ты из нашего будущего знаешь, в твоих проповедях и нужды-то никакой нет. Религия, она и так своё возьмёт. Её власть поддержит, народишко к вере принудит, а потом народишко и сам "за веру, царя и отечество" свои жизни с умилением отдавать будет. На то религия и создавалась, чтобы быть опорой для власти. Потому власть скорей её и принимает, новых богов народу из-за моря привозит, что увидела в религии для себя надёжную опору. "Власть царска веру охраняет, власть царску вера утверждает; союзно общество гнетут..." – Александр Николаевич Радищев.
– Ты атеист?
– Скажем так – я человек не религиозный, материалист. Но о боге, как о некой идее, о смысле жизни, о том, зачем я пришёл в этот мир, есть ли в этом какая-то цель или замысел – обо всех этих вопросах рассуждаю немало. При этом не связан какими-то религиозными представлениями. Вот что, дебаты пока откладываются, давай-ка за работу возьмёмся. Ты, я вижу без рясы ходишь, подмышкой держишь. Клади её и свою Библию вот сюда, на камушек. Можешь и рубашку, как я, снять. Приступим. Для начала я тебя по формовке кирпича должен всему обучить, чему у Гордея успел научиться.
Антон оказался учеником способным, дело пошло споро и слаженно. Месили комки глины, заполняли ею форму-пролётку, выкладывали готовый кирпич на стеллаж, начинали формование следующего. Для наработки навыков решили операции чередовать – кирпич формовал кто-то один, другой был подмастерьем, на каждом следующем кирпиче ролями менялись. Глина заканчивалась – нагружали рогожку, подтаскивали к столу. Сеяли песок, подносили воду. Работа шла настолько слаженно, что не требовалось каких-то лишних слов, пояснений, уточнений, указаний. Следовательно, в процессе этой работы, нисколько от неё не отвлекаясь, могли вернуться к прерванным разговорам о религии. Началась дискуссия, местами довольно-таки острая.
Автор этих описаний, заинтересовавшись ею, решил изложить её читателю в цельном виде, опуская то, что к этим разговорам прямого отношения не имеет. Не будем отвлекаться на различные технологические моменты их работы на кирпичном производстве, на какие-то подробности быта, устройство на ночлег в Гордеевой бане, питание и так далее. Или, например, на подвозку Гордеем и Фокой дров и материала для строительства навеса, само это строительство, обжиг вместе с Гордеем первой партии кирпича, и некоторые другие подобные события. Когда здесь появлялся Гордей, один ли, или вместе с Фокой, эти разговоры прерывались, говорили о деле. Но как только оставались одни, споры возобновлялись вновь. Чтобы читателю было удобнее следить за их разговором, последующие главы будут оформлены так, как это пьесы оформляются. Добавлю ещё, что именно то, что описано в этих последующих главах, то есть все эти беседы между Антоном и Артёмом, как и сам факт этих бесед, вряд ли возможный для них в том их, своём времени, всё это и являлось, видимо, целью "эксперимента" неизвестных экспериментаторов. По крайней мере, так можно предполагать в попытках объяснения того, что же такое случилось с нашими героями.
В ходе этих споров оппоненты выявили у себя ещё одну, неизвестно каким образом приобретённую ими способность – в качестве аргументов они могли свободно цитировать довольно-таки большие фрагменты из прочитанного ими где-либо и когда-либо, часто даже вроде как забытого, но вдруг всплывшего в памяти в нужный момент. После того, как вдруг в прошлом оказались, после обнаружения у себя способностей к пониманию и к разговору на древнеславянском, этот их новый талант не стал для них неожиданным и необычным. Ну, вспомнилось, и всё... Привыкли к чудесам.
