Специально для Аркадия и Владимира
Прошу не закидывать помидорами, рассказ написан почти 10 лет назад, оставила все без правок намеренно)))))
Долгое время мы жили на Крайнем Севере. Отец, как и все остальные мужчины в нашем городке, слыл заядлым охотником и рыболовом. В выходные его никогда не было дома. И не важно, с трофеями он вернется или нет. Для родителя главным всегда был азарт. А любимой маминой шуткой после возвращения кормильца с охоты фраза – «ну, что убил?», на которую наш охотник неизменно отвечал – «время да ноги».
Я обожала ходить с отцом на охоту или ездить летом на рыбалку. Однако он меня редко брал. Отговаривался, что мол взрослые разговоры, а тем более на рыбалке или охоте, то есть в мужском коллективе, не для детских ушей. Зато когда я после окончания школы вылетела из родного гнезда на Большую Землю, поступила в институт и стала бывать дома лишь наездами, на каникулах, папа частенько уже сам уговаривал меня разбавить их мужскую компанию.
Помню, как-то раз мы собрались с отцом и его друзьями на рыбалку. Произошло это летом, я гостила в родительском доме. Ничегонеделанье надоело, и я с радостью откликнулась на это предложение. Река, на которой стоит городок, где жили мои родители, называется Хантайка, и исток ее – у чудесного озера Хантайское. Невысокие пологие горы, в кольце которых стоит озеро; причудливые водопады то тут, то там неожиданно открывающиеся взору неискушённого путешественника; оленьи рога, в художественным беспорядке разбросанные по берегам и девственная природа, не тронутая горе-туристами, обычно оставляющими после себя горы мусора – я до сих пор вспоминаю эту красоту. И никакая Швейцария не нужна.
В тот раз наш путь лежал именно на Хантайское озеро. Там у отца и Ко было свое заветное место, где они любили рыбачить. Мы долго плыли по бурной реке, папа мастерски справлялся с управлением катером, обходя стороной шумные и коварные пороги, которыми издавна славится Хантайка. Со стороны могло показаться, что отец делает это играючи, до такой степени он был невозмутим за штурвалом своей лодки. Однако к тому моменту, когда мы преодолели все препятствия и вошли в спокойные воды озера, мой родитель неожиданно предложил встать к рулю мне, причем случилось такое впервые. Он просто валился с ног от усталости, погода не предвещала неприятностей, и отец здраво рассудил, что я справлюсь с управлением «судёнышком». Делать нечего, я рискнула и заняла место у штурвала. Папа же заснул уже через две минуты, предварительно дав мне указания и примерные ориентиры острова, который виднелся крохотной точкой где-то у горизонта. Кроме того, метрах в двадцати от нас плыли наши друзья, потому мне не было страшно потеряться, несмотря на приближающиеся сумерки.
Но потеряться я умудрилась. Через час после начала моей трудовой капитанской вахты на озере начался небольшой шторм, борясь с которым я сначала упустила из виду соседний катер, а затем и точку, на которую нужно было держать курс. Отца я не будила из гордости, а, может, и из-за дурацкого упрямства. Все надеялась, что справлюсь сама. Когда он проснулся, мы как раз приближались к какому-то островку, но тот ли это был островок, уверенности у меня не было даже на ноль целых и одну сотую процента.
– Ёпарэсэтэ! – Только и вымолвил папа.
Остров оказался обитаем, на берегу мерцали огоньки костра, а при нашем приближении, к воде подошли два человека. Два молодых человека. Оба бородатые, в странных хламидах на голых, дочерна загорелых телах. Северный загар самый сильный, самый устойчивый, потому хозяева острова в отблесках костра казались представителями какой-то темнокожей расы.
– Довольно-таки симпатичные дикари живут в северных широтах, я ощущаю себя Куком. Как бы нам не быть скушанными на обед, – шепнула отцу, а вслух крикнула. – Привет, аборигены! Можно к вам в гости?
Молодые люди сначала замешкались, начали почему-то смущенно прятать за спину руки, глупо улыбаться, и только когда мы с папой высадились на берег, ребята подошли знакомиться, но начали, как ни странно, с извинений.
– Вы нас простите, мы гостей не ждали. Мы вообще уже два месяца тут одни. Вы – первые с материка, так сказать. Станислав – представился старший. – А это Андрей. А двое наших, Николай и Фимка, спят уже. Так понимаю, заблудились? (Я кивнула, Стас почему-то обращался именно ко мне). Это хорошо. Значит, останетесь у нас в гостях до утра. Хоть новости узнаем.
– Э, нет, время не терпит. Шторм уже заканчивается. Нам надо вторую лодку догонять, – начал было отец, но осёкся, видя, как ребята уставились на меня. – А впрочем, мы можем и остаться. Но ненадолго.
Стас с Андреем засуетились. Было видно, что они истосковались по людям. Оба сияли, как начищенные медные тазы. Видимо ежедневное общение в рамках такого маленького коллектива быстро надоедает. Они усадили нас за стол рядом с костром и стали наперебой предлагать всевозможные рыбные лакомства: чего там только не было! И икра нескольких сортов, и рыба фаршированная, и вяленая, и жареная… Всего не перечислишь. Оказалось, что молодые люди – студенты Томского университета, будущие ихтиологи, а здесь они на производственной практике.
– Я на рыбу уже смотреть не могу, – признался Стас, – может, у вас колбаска найдется или сыр? Мы ведь за два месяца ни разу не выбирались с острова. Нам раз в месяц вертолет продукты сбрасывает. Но в основном консервы. Руководство думает, что раз мы рядом с водой, сыты и рыбой будем. А она нам уже надоела. А вы кушайте, кушайте. Фимка, как предчувствовал, наготовил еще днем.
Я так разомлела от еды, что двигаться куда-то еще, на ночь глядя, совершенно не хотелось. Я потихоньку начала подводить разговор к тому, чтобы остаться в приятной компании до утра. Ребята обрадовались, поддержали меня и принялись уговаривать отца:
– Оставайтесь, места у нас много. Сами-то мы в палатках спим. Но вон, видите, здесь домик есть, – зимовье. Мы там рыбу вялим. Запашок там, конечно, специфический, зато тепло, комаров нет. Ирину хотя бы оставьте. Чего ей ночью с вами мотаться? Мы ее устроим в домике, почти со всеми удобствами. А утром приплывайте. Вернем вашу дочь в целости и сохранности.
В общем, папу мы уговорили, он отправился на поиски своих друзей один, а я осталась на острове. Мы со Стасом и Андреем просидели у костра почти до утра. Смеялись, болтали ни о чём и обо всём на свете. Чувствовалось, что у ребят настоящий информационный голод. А тут люди, да еще девушка, да еще из самой Москвы. Замордовали они меня вопросами, я даже устала отвечать. Разошлись, когда у меня стал с трудом открываться рот от бесконечных разговоров и смеха. А их коллеги Николай и Фимка спали и не знали, что на острове появились гости.
Утром проснулась поздно, незаметно выскользнула из зимовья, и пошла прогуляться по лесу. Набрала хворост, мелких веточек для костра и вышла из леса на берег озера как раз в районе палаток ихтиологов. На мне были бежевые вельветовые джинсы в крупный рубчик, яркая малиновая куртка и в тон ей вельветовая кепка, которую я как раз сшила накануне поездки в отчий дом. В те дефицитные времена одеться модно было трудно или дорого. Все помнят, что лучшим другом для молодежи считался фарцовщик. А у кого руки росли оттуда, откуда надо, вообще проблем не было. Я шила, мое умение мне очень помогало в жизни. Я не просто так описала свой внешний вид. Дело в том, что Стас с Андреем, передавая вахту своим друзьям, умышленно не сообщили последним о гостье.
Итак. На берегу в это время находились еще не знакомые мне Николай и Фимка. И тут прямо к ним из леса с охапкой дровишек вышла модно одетая девушка. Учитывая, что островок был до сих пор обитаем лишь этими аборигенами, можно представить их удивление, перекошенные физиономии и какие-то булькающие звуки, которыми ребята обменивались, то и дело переглядываясь. А я шла прямо к ним и улыбалась. Да еще и поздоровалась:
– Николай, Ефим, доброе утро! – Подмигнула обоим по очереди и бросила свою ношу рядом с костром. – Как спалось?
Николай истуканом стоял передо мной и так же, как вчерашняя смена ихтиологов, таращился и прятал руки за спиной. А Фимка юркнул в палатку.
– Стас, Стас! Просыпайся. – Услышала я нервный шёпот. – У нас ЧП. По-моему проверка приехала. Там какая-то девица и почему-то с дровами. Да вставай же.
– Я – не проверка! – Пришлось закричать, чтобы Фимка услышал. – Я просто гостья. И Стас с Андреем в курсе. Вылезай, будем знакомиться. Ты спросишь «откуда дровишки?», а я соответственно отвечу «из леса вестимо».
Шепот прекратился, и из палатки высунулась взъерошенная голова Фимки.
– Это правда? – Он вылез из палатки, подошел ко мне, протянул руку, но тут же отдернул ее, как от горячего утюга. – Ефим, можно Фимка. Руку не подаю. Мы тут одичали, ходим как местные националы, грязью заросшие.
Только тут до меня дошло, почему все четверо держали руки за спиной – стеснительные молодые люди, однако. Перед тем как сесть завтракать, оба – и Фимка, и Николай, долго плескались в озере, не смотря на то, что вода в это время года была уже очень холодной. После завтрака я помогла ребятам вытащить улов – вокруг островка были расставлены сети. Удивительно, как мы с папой не попали в них, когда незвано пожаловали в гости. Рыбы набралось много. Но ребятам нужны были лишь некоторые внутренности. Остальное они либо оставляли на готовку, либо выбрасывали.
– А твой отец как рыбу ловит? Сетью? – Спросил меня Фимка. – Может, мы отдадим вам весь наш улов?
– Сетью, конечно. Спасибо вам. Папа приедет, спросим. Если у него улов будет плохой, заберем и вашу рыбу.
До приезда отца ребята развлекали меня, как могли. Проснулись Стас с Андреем, и мы продолжили наши разговоры уже впятером. Я нисколько не жалела, что отец без меня рыбачил. Компания, в которую я попала так нежданно-негаданно, была настолько приятной, ребята дружелюбными и искренними, а разговоры веселыми и непринужденными, что появление моего отца мы все восприняли с огорчением.
– Как порыбачили? – Стас проявил вежливость, обратившись к моему родителю. – Улов хороший?
– Да что на спиннинг поймаешь? – Отец театрально развел руки, пожимая плечами.
Мы переглянулись с ребятами и стали давиться смехом.
– В таком случае, – предложил Фимка, – забирайте весь наш улов, нам он не нужен, завтра еще наловим. А вам, чтобы порожняком не возвращаться, делаем подарок. Вон, смотрите, у нас тут и голец, и кумжа, и щука. Берите, берите всё.
Отец стал отказываться, лопотать что-то насчет щедрости. Я-то знала, что второе дно нашего катера забито рыбой под завязку, а сверху для отвода глаз в корзине лежало лишь несколько рыбин. Так было всегда. Рыбнадзор на Хантайке просто зверствовал. Потому лишняя рыба для нас была большой обузой. Но слово «спиннинг» вылетело, отказываться было неудобно, и мы загрузили катер дополнительным уловом ихтиологов.
Расстались с ребятами, как с родными. На День Строителя они обещали приехать в гости. А папа клятвенно обещал достать специально к их приезду ящик пива. На Севере в те времена с пивом были большие проблемы.
Весь обратный путь до дома мы по рыбёшке выбрасывали ценную добычу студентов, катер упорно не хотел набирать скорость, сказывался перегруз, и мы далеко отстали от лодки приятелей отца.
Свежак надрывается. Прет на рожон
Азовского моря корыто.
Арбуз на арбузе - и трюм нагружен,
Арбузами пристань покрыта.
Не пить первача в дорассветную стыдь,
На скучном зевать карауле,
Три дня и три ночи придется проплыть -
И мы паруса развернули...
В густой бородач ударяет бурун,
Чтоб брызгами вдрызг разлететься;
Я выберу звонкий, как бубен, кавун -
И ножиком вырежу сердце...
Пустынное солнце садится в рассол,
И выпихнут месяц волнами...
Свежак задувает!
Наотмашь!
Пошел!
Дубок, шевели парусами!
Густыми барашками море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
В два пальца, по-боцмански, ветер свистит,
И тучи сколочены плотно.
И ерзает руль, и обшивка трещит,
И забраны в рифы полотна.
Сквозь волны - навылет!
Сквозь дождь - наугад!
В свистящем гонимые мыле,
Мы рыщем на ощупь...
Навзрыд и не в лад
Храпят полотняные крылья.
Мы втянуты в дикую карусель.
И море топочет как рынок,
На мель нас кидает,
Нас гонит на мель
Последняя наша путина!
Козлами кудлатыми море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
Я песни последней еще не сложил,
А смертную чую прохладу...
Я в карты играл, я бродягою жил,
И море приносит награду,-
Мне жизни веселой теперь не сберечь -
И руль оторвало, и в кузове течь!..
Пустынное солнце над морем встает,
Чтоб воздуху таять и греться;
Не видно дубка, и по волнам плывет
Кавун с нарисованным сердцем...
В густой бородач ударяет бурун,
Скумбрийная стая играет,
Низовый на зыби качает кавун -
И к берегу он подплывает...
Конец путешествию здесь он найдет,
Окончены ветер и качка,-
Кавун с нарисованным сердцем берет
Любимая мною казачка...
И некому здесь надоумить ее,
Что в руки взяла она сердце мое!..
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
