– Я вижу, уже управились. Артём, тебя Гордей обедать ждёт. А Антон у нас столоваться будет.
Пошли по своим дворам. Артём подошёл к дому Гордея. Никаких заборов от людей вдоль улицы нет. Если и есть какие во дворах где изгороди, так это они лишь чисто "технологического" назначения, чтобы скот или домашняя птица куда не надо не лезли. Вошёл в сени, подошёл к двери в жилое помещение, за ней слышны детские голоса. Нащупал деревянную ручку, потянул, дверной проём невысок, пришлось немного нагнуться, вошёл. Напротив входа стол из струганных досок. За столом, с одного его края уже сидит на скамейке младшее Гордеево поколение – девочка, лет двенадцати и два мальчика – младшие братишки. С появлением Артёма гомон за столом стих – три пары любопытных глаз уставились на гостя. Подошёл Гордей:
– Вот и моя семья. Жена – Аксинья, дочь – Ульяна, сынишки – Матвей да Семён. Твою котомку я принёс, вон она – на лавке у входа.
Артём взял свой пакет, достал из него два свёртка:
– Аксинья, вот из города продукты – сыр, колбаса, белый хлеб. Надо порезать и на стол поставить.
– А что это за снедь такая, как её есть надо?
– Дай мне нож, я сам порежу, – Артём решил, что будет, наверное, не совсем по-крестьянски, если он возьмёт и сейчас шиканёт, крестьянская жизнь приучает к расчётливости, бездумное мотовство осуждается. Отрезал шесть кружочков колбасы, шесть пластов сыра и двенадцать ломтиков от батона. Остатки колбасы и сыра завернул в те же упаковки, сложил всё в пакет, отдал его Аксиньи. – Сборы у меня уж очень короткими получились, успел захватить только то, что под руками оказалось. Колбасы и сыра осталось ещё на один обед, прибери. И ещё бы какую-то плошку – я орешков и сухариков насыплю.
Аксинья дала глиняную плошку, Артём высыпал туда по пакетику арахисовых орешков и подсолённых сухариков.
– А ещё нам бы три кружки – пиво разлить.
Сели за стол. Артём взял оставшиеся у него две баночки с пивом, вскрыл их, разлил в три кружки, пододвинул две Аксиньи и Гордею. На столе уже были глиняные тарелки с нарезанными колбасой, сыром и батоном, а также плошка с орешками и сухариками. На краю стола, ближе к Аксиньи, стояла глиняная посудина с каким-то первым блюдом. Там же стопка глиняных тарелок, деревянные ложки и деревянный черпак. Артём посчитал нужным сказать что-то типа тоста:
– Уважаемые Аксинья и Гордей. Большое спасибо вам за гостеприимство, за то, что дали мне кров. Постараюсь не быть вам обузой, полностью рассчитывайте на моё участие в ваших работах по хозяйству. Умею, может, не так уж и много, но обучусь быстро.
Выпили пиво. Аксинья тоже сначала не очень-то его на вкус одобрила, но когда хмельной напиток дал себя знать, невольно рассмеялась, смущённо прикрыла рот рукой, приняла строгий вид и начала разливать первое по тарелкам. Это оказалось окрошкой, но постной, без мясного. Сыр и колбаса всем понравились, особенно детишки выразили одобрение:
– Ой не ели есмо николи же ни сыра сего, ни колбасы, се же дивьно борошьно!
На второе Аксинья подала овощное рагу. Артём на вкус вроде бы определил, что "ингредиентами" этого блюда были тушёная редька, морковь и лук. Хлеб только ржаной. Ломтики пшеничного батона восприняты как некое лакомство. На третье Аксинья налила всем по кружке кваса с явным вкусом ягод лесной малины. "Возможно, шли с поля по лесу, в малиннике остановились, немного насобирали, потолкли, в квас добавили".
Закончился обед тем, что все встали, и хозяйка произнесла простую "молитву":
– Царь хозяюшка Домовой! И даруем цебе и хлебом, и солью, и низким поклоном, а што сами едим, пьём, тем цебе дарим; а ты, хозяюшка-бацюшка, нас береги и скоцину блюдзи.
