Она любила поезда, наполненные бабушками с корзинками, дородными тетками с сумками, мамашами с детьми, дядьками с рюкзаками. Она любила запах угля и жареной курицы, запах печеного хлеба и парного молока. Она любила все простое и натуральное, все наивное и жалкое. Она была и сама очень простой и светлой. От нее пахло летней травой, речкой и медовым пирогом.
Он любил комфорт и сложности, он не мог жить без головоломок и неразрешимых задач, он любил уют, тишину, мягкие кресла, теплые ванны с солью и утренние мюсли с обезжиренным молоком. Он любил возвышенную поэзию, светские рауты, философские дискуссии и запах дорогих сигар. Он любил престижные машины с кожаными салонами, театры, рестораны и французскую речь. Он любил все глянцевое, дорогое и сложное. Он и сам был очень сложный, элегантный, неоднозначный в мнениях, хорошо обеспеченный и уверенный в себе. От него пахло дорогим парфюмом и новеньким глянцевым журналом.
Им не суждено было встретиться, не существовало точки пересечения их жизненных пространств, не было такого места на свете, где могли столкнуться он и она.
Но все же они столкнулись, вопреки судьбе, логике и здравому смыслу. Они встретились на берегу моря. Он покупал яхту, а она привезла сына на курорт лечить астму. В маленьком уютном кафе они посмотрели в глаза друг другу и забыли обо всем, что любили, кем были и как жили раньше. Он предложил ей сходить вместе послушать джаз. Она постепенно втянулась, вникла и полюбила джаз, театр, боулинг и французскую речь. А он со временем привык ездить в поездах, есть на завтрак блинчики, а на праздник - запеченного гуся. Их жизни сплелись в сложный клубок взаимной нежности и тоски.
Все бы хорошо, если бы так могло быть на самом деле. Пока все лишь в ее светлых мечтах и в его сложных рассуждениях о противоположностях.
Хотелось бы поесть борща
и что-то сделать сообща:
пойти на улицу с плакатом,
напиться, подписать протест,
уехать прочь из этих мест
и дверью хлопнуть. Да куда там.
Не то что держат взаперти,
а просто некуда идти:
в кино ремонт, а в бане были.
На перекресток – обонять
бензин, болтаться, обгонять
толпу, себя, автомобили.
Фонарь трясется на столбе,
двоит, троит друзей в толпе:
тот – лирик в форме заявлений,
тот – мастер петь обиняком,
а тот – гуляет бедняком,
подъяв кулак, что твой Евгений.
Родимых улиц шумный крест
венчают храмы этих мест.
Два – в память воинских событий.
Что моряков, что пушкарей,
чугунных пушек, якорей,
мечей, цепей, кровопролитий!
А третий, главный, храм, увы,
златой лишился головы,
зато одет в гранитный китель.
Там в окнах никогда не спят,
и тех, кто нынче там распят,
не посещает небожитель.
"Голым-гола ночная мгла".
Толпа к собору притекла,
и ночь, с востока начиная,
задергала колокола,
и от своих свечей зажгла
сердца мистерия ночная.
Дохлебан борщ, а каша не
доедена, но уж кашне
мать поправляет на подростке.
Свистит мильтон. Звонит звонарь.
Но главное – шумит словарь,
словарь шумит на перекрестке.
душа крест человек чело
век вещь пространство ничего
сад воздух время море рыба
чернила пыль пол потолок
бумага мышь мысль мотылек
снег мрамор дерево спасибо
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
