|
Тонкость редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным (Александр Пушкин)
Проза
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
Целую. Саша (отрывок) | IY
Лавочка на Чистых Прудах. Облака, опрокинутые в воду, зелень листвы, окаймлявшая их – будто он сам нарисовал эту картину и сейчас они лицезрели её, потягивая инкермановское «Каберне». Реализм и фантазия в искусстве, он собственно говорил об этом и о Поле Сезанне. Или она снова спрашивала о Поле Сезанне. Вино медленно забраживало кровь.
Она читала Дюрренматта, медленно скользила перед сном по строчкам, впитывала мерную речь, смутно помнила фильм «Авария» с Гафтом, захотелось пересмотреть, опять финал книги, сбивающий с ног, сбивающий, даже когда лежишь в постели, провалилась в сон, а книга, уже прочитанная уже живёт своей жизнью в мозгу, или в подсознании уже, ковыряет дырочку в голове, крошат крошку извилины. «Авария». Почти правдоподобная история. Не хотелось бы аналогий, но они есть, есть, так любим мы иногда поиграть в прокурора и судью, небезобидные игрушки, особенно с такой развязкой.
Карты выпадали из рук. Прошло пять лет, а ничего не изменилось, она так и жила в этом дне, когда умерла её крыса. И свидание это, оно всё-таки случилось, но ничего не меняло. Между ними выпало Солнце – тепло, у неё в сердце – Смерть (смерть чувств к нему) – да так честнее, честнее, так лучше, в голове её – карта Силы, в поступках – Луна (опять эта метафизичность и оккультность). У него в голове – Императрица (сильнейшая карта земной, плодородной любви), в сердце его – карта Правосудия, в поступках – Верховная Жрица (мудрость женского начала).
Влюбилась в Дюрренматта. Упиваюсь каждой строчкой. Наконец-то меня устраивает стиль, вдумчивый, неторопливый, обстоятельный, не то что я – бегу, бегу, бегу, выхватываю что-то кусками, штрихами пытаюсь набросать облик, тут нет, тут скрупулёзная точность, выверенность каждого жеста, каждого кивка головы. Швейцарец, одно слово, или характер, или такой швейцарский характер. Влюблена на всю жизнь.
Веру понесло в театр, молодёжный, самодеятельный. Давно заметила, что профессиональные театры замылили слово, замылили мысль, осталась декламация. Тут же она видела что-то живоё, остро сопереживала, будила себя. Название спектакля – «Эксперимент». Люди и ангелы, ангелы и люди, они всё время менялись местами, свет временами погасал, только лампочка одиноко горела красным цветом на сцене, да шум радиоточки нарушал темноту и тишину. В один из таких переходов ей стало плохо, апокалипсис в природе, нет ни актёров, ни зрителей, одна она и лампочка и шум репродуктора, Вера закрыла глаза и шептала про себя: «Саша, Саша, позовите Сашу». Но снова зажёгся свет, опять вышли актёры рассуждать о том, что эксперимент на Земле подходит к концу.
Уехал. Уснул. Заболел.
Взорвали почту, телеграф, транслятор.
Устал. Разлюбил. Забыл.
Кончились деньги. Потерял телефон, голову на рельсах.
Миленькая, тебе надо поспать, всё хорошо.
Это просто разлука.
«День я живу без Вас», - записал Александр. Буду вести дневник. Буду вырезать у себя на груди пятиконечные звёзды. Можно ли менее больно? Наверное, можно, но я не умею. «Ты была близко. Ты, Вы, я запутался, кажется, лично я говорю тебе Вы, а так расслабляюсь, ты была близко, что я говорил тебе, что-то о Поле Сезанне, или ты так хотела, или я так боялся, и выручал Поль Сезанн. Но теперь мне некому говорить, и ты целый день не пишешь, и я устаю, не знать, что с тобой, с кем ты говоришь, чем ты дышишь, я даже, наверное, переберусь в твой город, чтобы знать о тебе всё, каждый твой шаг, буду работать сторожем в техникуме напротив твоего дома, куплю подзорную трубу, ты не закрываешь на ночь шторы, я знаю. Не знаю только, во что превратиться моя жизнь. Так, не написала сегодня, напишешь завтра, так, покой, сон, работа, что там ещё, неплохо бы поесть, неплохо бы приготовить. Вот и ладушки, вот и отвлёкся».
Читаю «Правосудие», да Фридрих, да Дюрренматт. Успокаивает психику, и я засыпаю, не от скуки нет, просто в голове всё становится на свои места, всё гармонично раскладывается по полочкам, и я засыпаю, в спокойствии и равновесии. О, Фридрих! Сколько тебе лет? Или в каком году ты умер? О, Фридрих! Особенно поразили исторические зарисовки, история твоей страны в полстраничке текста, таких исторических изысков я ещё не встречала. О, Фридрих! | |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
