Бывает такое, что хочется на все забить, обо всех забыть и пожить одному денек, два, а то и три. Но даже одному дню будешь рад, как Ленину в Мавзолее. 20 лет я жил с таким ощущением. Нет, не 20. нагло вру. Лет 5, не меньше. 20 мне было тогда, когда имела счастье быть эта история.
Я жил в Оренбурге. Не скажу, что без ума от этого города, но Родину принято чтить. Принято. Что ж, не будем и мы разрушать вековые традиции, и проникнемся уважением к этому заслуживающего внимания, хоть и не крупномасштабному, городу стоящему на великой, но уже мелководной, реке Урал. Здесь я родился, провел детство, вырос, возмужал и беззаботно прожигал молодые годы.
Примерно в 15 в моей голове появилась и прочно осела эта банальная, как и все сущее, мысль о самостоятельности. Только послушайте – как звучит это слово – самостоятельность. Для улучшения эффекта, выделю его крупными буквами – САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ. Звучит несколько высокопарно, вызывающе, не находите? А как можно проявить самостоятельность в 15 лет? Жениться? Рано еще, да и ответственность немалая, и потом в этом случае, частица «сам» пропадает. Свадьба – это не сам, а ты и невеста, а позже еще и дети появятся, но о детях не стоит преждевременно задумываться. Да еще и жениться не на ком, заглядываешься на тех, кто постарше, потому что с ровесницами полная беда – с ними не только неинтересно, но и тот факт, что они еще неокончательно сформировались, как внешне, так и умственно, так же немаловажен. Да и сами они, практически, не обращают на тебя внимания. Все одноклассницы влюблены в молоденького физкультурника. Все до единой, как будто любить больше некого. А подружки бегают за твоим приятелем Серегой, который и старше, и выше, и сложен лучше. И чего они только в нем находят? Он ведь даже квадратный корень 441 не вычислит и лекарства от собственной глупости не изобретет, и мир, разумеется, завоевать не сможет. А я смогу? Но разговор не обо мне. Может быть, и смогу, но зачем? Нет у меня такого желания. Впрочем, мы отвлеклись.
Итак, как же можно проявить самостоятельность в 15 лет? Работать? Ну, уж нет, дудки. Я же русский человек, а какой русский хочет портить себе жизнь таким жутким и отвратительным словом – работа? Тем более, когда тебе 15. Нет, этот вариант мне также не симпатичен. Единственное возможное, я подчеркиваю – возможное, без особых к тому усилий – уйти из дома и пожить какое-то время независимо от родителей. Вполне нормальное желание для юноши пубертатного периода. Зачастую, и девушки не лишают себя возможности подобного приключения. Романтика, будь она трижды неладна. Да какая, к черту, романтика? Юношеский максимализм – детство в одном месте играет. Впрочем, детство – это вполне нормально. И игра – естественное явление для человека любого возраста. У каждого свои игры, так же, как и сказки, мечты, тараканы и прочие насекомые.
Но я не ушел из дома. Не из страха, что буду наказанным, не из осознания, что глупо пытаться что-либо доказать подобным способом, не из-за собственной лени (хотя ее у меня хоть отбавляй, может поделиться с кем? Но, думаю, у вас своей предостаточно) и, уж конечно, не из-за того, что в последний момент я подумал о маме, и что ей это будет, ой как, неприятно и волнительно. Хотя, я бы себя проклинал, если бы заставил лишний раз волноваться маму из-за такого ненормального и нерадивого сына, как я. Словом, я так и не ушел из дома. И сделал это вот почему – выпендрился. Большинство пытаются выпендриться тем, что уходят из дома (блудные сыновья и дочери, е-мое), а я что, а я не такой. С детства к большинству себя не относил. И вот, чтобы вновь не оказаться в числе большинства, хотя они таковыми не являются (но тогда я так не думал), я решил не делать глупостей и жить, не меняя свой привычный уклад существования. Школа, дом, улица, уроки, улица или вечерние грустные размышления в попытке разыскать себя и вожделенное одиночество. Так и жил.
Через два года школу вытолкнуло училище культуры, но это было чуть ли ни единственное изменение, вторгнувшееся в мое обыденное существование. Единочество. Как я желал его. Единочество – это когда един с собой, когда душа и тело пребывают в гармонии, но для ее достижения, мне требовалось пожить одному. И не только, чтобы проявить самостоятельность: самому готовить еду, самому стирать одежду, ходить в магазин, купить продуктов на неделю, убрать квартиру, выпить бутылочку вина или две пива, но лучше все-таки вина, не только поэтому. Прежде всего, хотелось разобраться в себе, понять, кто я, что мне нужно, чего требует душа, а для этого необходимо одиночество. НЕОБХОДИМО. Присутствие других людей, пусть и близких тебе, может спугнуть твой внутренний голос, исказить его, помешать услышать….
И вот сбылось. Мне 20 лет. У Хуциева есть такой фильм, хотя первоначально он назывался «Застава Ильича», сейчас это название возвращено картине. Я заканчиваю училище и, о чудо, сбывается мечта всей моей жизни – я покидаю Оренбург и переезжаю в Москву. Уверен, москвичи, скривились при виде этих слов (я давно уже кричу направо и налево: «Москва – резиновая». А что вы хотели, если москвичи уже составляют меньший процент населения, проживающего в столице, нежели приезжие), а провинциалы понимающе вздохнули: «И этот в Москву укатил».
Москва…. Об этом городе я могу писать бесконечно. А могу высказаться в двух словах. Но не буду делать ни первого, ни второго. Просто не буду и все, без разъяснений. Я уехал из дома, но я не добился единочества. Заветного, долгожданного, заведомо обожаемого, но так и неиспробованного на собственной шкуре, единочества. Да, конечно, я оставался один и не раз, это было еще в Оренбурге. Мама, уходила на работу, а я мог делать, все что заблагорассудится, до тех пор, пока она не вернется. И, конечно же, я прогуливал занятия ( а какой нормальный человек не делал этого???), но вскоре я лишился и этого – к нам переехала бабушка и вся халява тут же утонула на дне самого глубокого унитаза. Пришлось смыть все это дело и забыть навеки вечныя.
В Москве же мне предстояло жить в общежитии. Казалось бы, ничего пугающего – полстраны не то, что в общаге, в коммуналке провели свои жизни, но мне, как человеку, привыкшему к домашнему уюту и комфорту, подобная перспектива казалась ужасающей. Вру. Не ужасающей, но и не очень-то приятной. Поэтому я все никак не решался перебираться в комнату, где мне предстояло прожить 5 лет с человеком, о котором, кроме того, что он мой одногруппник и его зовут Илья, я ничего не знал. Благо, здесь же, в Москве, а вернее, в Подмосковье – небезызвестный город Люберцы – жил мой брат, у которого я временно и поселился. Было не совсем удобно добираться до института, но меня устраивал и такой вариант.
Мои первые впечатления об учебе опущу, поскольку это достойно отдельного произведения. Перейдем сразу к середине сентября. Брат мой вместе со своей, тогда еще, гражданской женой, теперь уже – законной, должен был отправиться в Европу. Они решили съездить к знакомому брата, живущему в Бельгии, а заодно и посмотреть мир. А это означало, что мне предоставлялся шанс пожить одному. ОДНОМУ!!! Мечты сбываются – вот вам мое мнение! Ровно на 2 недели их съемная квартира была в моем распоряжении! Любой другой тут же бы обзвонил друзей и с завидным постоянством устраивал шумные вечеринки, столь ненавистные всегда плохим и недовольным всем соседям. Но я был в другом городе, где у меня, кроме брата и все того же Ленина, все в том же Мавзолее, не было. Посему, я и готовился к познанию себя и возможности запереться в квартире и быть изолированным от окружающего мира. Как я радовался! Я был на 12 небе от счастья, но не тут-то было. Мечты, они, как и женщины, капризны и не постоянны. Еще до отъезда брата, мне позвонил из Оренбурга мой давний и единственный друг. Единственный настоящий друг. Всех остальных я считаю знакомыми – просто приятели, те с кем при встрече здороваешься и не больше, есть такие, которые близки к почетному званию «друг», но явно до него не дотягивают, есть такие, к которым испытываешь бесконечную симпатию, любовь, уважение, но и их, почему-то, назвать друзьями – язык не поворачивается. А этот человек соответствовал всем параметрам этого слова в моем понимании. И звали его Вал, хотя я зря о нем в прошедшем времени, его и сейчас так зовут. И вот он звонит и «радует» меня известием, что через 2 дня я смогу увидеть его довольную физиономию (вдобавок, не одну!) с не менее довольной физиономией его старшего брата. Пожил один…. Ничего не скажешь – за все платить надо, а за грезы и желания - в двойном размере. Сам виноват, сам приглашал, вот они и воспользовались приглашением. Довыеживался - я не такой, я не устраиваю шумных вечеринок. Но проблема была в том, что приглашал я одного Вала и не на конкретное число, а в общем, мол, приезжай КАК-НИБУДЬ, оторвемся, погуляем. А он, собака, решил приехать в удобное для него и нежелательное для меня время. Но это можно было ему простить, если бы не его брат. Андрюха. Не могу сказать о нем крайне негативно, равно как и не стану петь ему дифирамбы. В любое другое время, я был бы рад ему, как и многим другим близко и отдаленно знакомым мне людям, но не тогда….
Делать было нечего. Оставалось ждать приезда земляков. Ох, уж эти мне оренбуржцы (возникает вопрос: «А сам-то кто?» резонное замечание, оспаривать не буду – сам такой же оренбуржец), и почему я не родился в Лондоне? Но довольно, поплакались немного (какое русское произведение обходится без трагедии и слез?) и будет с того.
День у меня не то, чтобы не заладился, но начался не самым лучшим образом. На электричку я опоздал, следующая электричка вовсе не пришла, а та в которой ехал я, была битком набита такими же, как и я, опаздывающими на работу и занятия людьми. Ладно, не беда, с кем не бывает. Приехал. Лекции скучные до невозможного. И только я собрался вздремнуть, потянулся сладко, приготовил площадку для сна – расчистил парту, чтобы распластаться на ней, проверил на степень мягкости – жестковато, но нам не в первой – еще секунда, и я, спрятавшись за могучей спиной одногруппника Димы Орлова, увалился бы, но нет. Снова позвонил Вал. Вечный обламыватель. Я сбросил, но Вал известен своим упорством. Спустя мгновение мой телефон снова начал усиленно вибрировать. Я нажал кнопку звонка и из трубки раздался громкий и довольный голос моего друга. Он кричал так, что его вопли, наверное, были слышны в самом Оренбурге. Приехали друзья. Встречать надо. Я быстро и доступно, насколько это было возможно, объяснил им, как попасть на улицу Вильгельма Пика, а сам стал ждать окончания пары. О сне пришлось позабыть.
Мы встретились. Я вышел из института и пошел в сторону метро. Они шли мне навстречу. Веселый самодовольный Андрюха и не менее счастливый и сияющий Вал. Уже нализались. Что говорить – друзья! За спиной одного из них болтался полупустой рюкзак, больше вещей с ними не было. Приезжих в Москве видно сразу. Одно дело, когда приезжий иностранец – тут никаких сомнений не возникает, но и провинциала отличить легко. Внешний вид и бегающие глаза, бегающие по сторонам. Москва – большой город – затеряться, как в носу поковыряться. Проще некуда. Но так же нет ничего проще -добрести до станции метро, а там…. Конечно, я был рад друзьям, и все бы ничего, но вот белая майка Вала. Можно было обойти всю столицу, всю великую и златоглавую, но в такой майке был только мой единственный настоящий друг. Я отправил их погулять в ботанический сад, сделал адью, и побежал обратно на пары. Нехорошо поступил, но что было делать? Начало учебного года, не хотелось начинать его с прогулов.
Первым вопросом моих товарищей, когда мы уже добирались до Люберец, был - где можно купить что-нибудь пожрать, а главное, выпить. Я опущу подробности их приключений в ботаническом саду, связанных с пивом, милицией и естественными потребностями, поскольку все это лишено этики и выходит за рамки приличия. А человек я культурный, училище культуры как никак закончил. Практически с красным дипломом, был бы умнее, был бы и красный, но только зачем он мне? По профессии я руководитель театрального коллектива, и что? Ни одна дня практики по профессии. Но это мелочи.
Я пообещал обеспокоенным друзьям, что все будет путем. На нашей станции есть супермаркет «Пятерочка» (снова я без рекламы не могу обойтись, вот только кошелек от этого ни на грамм не уплотняется), там мы и отоваримся. Сказано – сделано. Уговаривать никого не пришлось. Мы отправили Андрюху домой, а сами потопали в магазин. Зря вдвоем решили это сделать. Добротно затарились, так чтобы два раза не бегать. Я, разумеется, все понимаю, люди мы молодые, организмы, пока еще, крепкие, давно (целых 2 недели!) не видели друг друга и так далее. Но 10 бутылок пива объемом по 2,5 литра на троих, на один небольшой вечер??? Я не хвалюсь, повторюсь, я в училище культуры учился, там мы пили только спирт или самогон, но в гораздо меньших количествах. «А че мелочиться? Дешево же!» - прозвучал весомый аргумент Вала, и мне ничего не оставалось как согласиться с другом. Думаю, если бы это произнес я, он также бы не сопротивлялся. Разбавив алкоголь извечными пельменями, макаронами и еще какими-то маловесящими, но калорийными и питательными продуктами, мы нагрузились по самые уши. По дороге о чем-то шутили, смеялись, настраивались на предстоящую посиделку. Вал рассказал мне, как эти два совершенно ненормальных человека, узнав о том, что я остаюсь в одиночестве, не колеблясь ни секунды, оторвали свои пятые точки от компьютера и подорвались на вокзал. И что удивительно, обычно достать билеты – это целая история, если только не покупать их за месяц до отправления, а тут все обошлось довольно легко и быстро. Через полчаса братья уже были обладателями бледнооранжевых купонов. А еще через полчаса вернулись домой, известили нечастных родителей о том, что через 2 часа у них поезд и, забрав все последние деньги в доме, покатили обратно на вокзал. И вот уже один из них ждал нас в квартире, а со вторым я преодолевал метры, отделяющие нас от отдыха, еды и выпивки.
- Ну, что, за встречу? – И понеслось. Это, собственно, единственное, что я запомнил из того вечера, Можно, конечно, понрапридумывать много всякого разного ( я же все-таки литератор!), мол, мы проснулись на красной площади, рядом лежал пьяный Жириновский, Ксюша Собчак выгуливала свою собачку, а на груди у меня красовался орден Андрея Первозванного, или то, что мы захватили ларек с шаурмой и требовали выкуп в 10000 палочек для суши, а потом за нами гонялся целый полк милиции, и в самом конце появился Брюс Уиллис и всех спас, но это будет несправедливо и по отношению к вам и ко мне. Все-таки я пишу правдивую историю, да и, честно сказать, мне лень это выдумывать – не хочется перенапрягать мозг, а то мало ли, операционная система накроется, и что я тогда делать буду? Никакой ctrl+alt+Del меня не спасет. Поэтому, позволю себе наглость закончить описание того вечера этой короткой но емкой фразой:
- Ну, что, за встречу? – И понеслось.
Пели птицы. С утра оно делают это особо упоительно. Так упоительно, что можно самому себе позавидовать оттого, что слышишь эти восхитительные звуки. Солнце искрилось жизнерадостными теплыми лучами, бегало по стенам и крышам домов, заглядывало в окно, пытаясь разыскать и разбудить последних лежебок, нежелающих совершенно выпадать из объятий многоликого и всеми обожаемого Морфея. Такими лежебоками оказались и мы. Давно пропели петухи, отзвучали колокольные перезвоны, проревел и замолк мой будильник, тысячи вагонов электропоездов пронеслись по избитым и уже тошнотворным маршрутам. А нам все не было просыпа. Хоть ты тресни. Хорошо вчера посидели.
На пары я, конечно, же не поехал. Завтраком нам послужили пельмени, заботливо приготовленные Андрюхой. Мы с Валом решили, что приготовление еды будет святой обязанностью его старшего брата. Это послужит ему наказанием за его неадекватное поведение ( о нем позже), и еще, должна же быть от человека хоть какая- польза. Великая цель жизни – Накормить Сашу и Валеру!
- Что, Санек, не поехал седня учиться? – Спросил меня, Вал, разлепив свои два заспанных глаза.
- Поиздевайся мне тут. Напоили бедного Сашу, а теперь прикалываешься.
- Никто тебе не наливал. Сам пил. – Прозвучал голос Андрюхи из кухни.
Я почесал затылок, пытаясь что-нибудь вспомнить, чтобы ему возразить. Но в голове была пустота. Такое бывает. Еще иногда в ней может водиться ветер, солнце, иногда в нее ударяет желтая вода (в простонародье – моча), еще она может становиться каменой или свинцовой, в ней могут завестись тараканы. Вариантов куча. Я прекратил терзать мозг бесплодными попытками.
- Что седня делать будем? – Прозвучал заданный мною вопрос. Нехорошо прозвучал, неестественно, откуда-то изнутри, из самого желудка или даже дальше.
- Пить! – мгновенно ответил Вал, поднимая с пола уже открытую бутылку пива.
Меня чуть не вырвало. В эту секунду появился Андрюха с тазиком только что сваренных им пельменей. Можно было сказать, что мы трапезничали. Но ничего подобного. Мы ели, мы жрали, мы впихивали в себя кругляшочки теста, нашпигованные то ли мясом, то ли еще чем-то и запивали все это, оставшимся в малом количестве пивом.
- Может, больше не будем пить? – Взмолился я в трех метрах от магазина. Я канючил об этом, еще дома, но братья Шароновы были неотступны в своем решении.
- Конечно, будем, мы же сюда отдыхать приехали – Прозвучал еще один весомый аргумент Вала. И я снова сдался. Я мягкий по натуре человек. Податливый.
И мы снова пили. Правильно, братья же отдыхать приехали, ради этого стоило трястись полторы тысячи километров в душном и грязном вагоне.
- За встречу пили вчера. Сегодня за что будем?
- За мир во всем мире!
- Отличный тост!
Раз, и еще в пределах 10 «сисек» плескалось в наших желудках. Пометка: «Сиська» - бутылка пива объемом 2 с половиной литра, если вы вдруг не знали.
* * * ))
- Саня, Сань, проснись.
- Чего?
- У тебя будильник звонит. На пары пора. Вставай.
- Какой нах будильник? Иди в баню – и на другой бок.
- Как хочешь.
Храп.
* * *
- Ну и какая сволочь меня не разбудила?
- Ты же меня послал утром.
- Когда?
- Пить меньше надо…..
- Блин.. Завтра у меня мастерство, по-любому разбудите, иначе мне кирдык.
- Угу. Может, съездим куда, а то нехорошо как-то. Да и проветриться неплохо было б.
- А я про что!!! Конечно, поедем.
Мы сели в электричку и поехали втроем. Вернулись вдвоем. Андрюха окончательно достал нас своими нравоучениями. Вот уж, действительно, зануда. И это мы не так делаем, и москвичи уроды полные, и в метро мы неправильно проходим через турникеты, и все-то он знает. По натуре я спокойный, но даже меня бесили высказывания подобного рода. Пацаны все время переругивались, чуть ли не дрались, словом, отдыхали по полной. Мы договорились разбиться, и посмотреть, кто доедет быстрее. Выиграли мы, тут и вариантов не могло быть, но Андрюха упертый человек, он не хотел сдаваться, не хотел, но…
Пока мы его ждали на станции, созерцали мир. Говорили о ерунде какой-то. Иногда гораздо интереснее и полезнее говорить глупости нежели сверх умные и занудные вещи. Мы купили у бабушки кукурузы и этим вечером (так и быть) решили сами приготовить ужин. Андрюха появился через полчаса. Молчал. Проучили мы его значит. Но молчал он недолго.
Вечер прошел по уже знакомому сценарию. Много пива. Еда. Вал пялился в телевизор, я не отползал от компьютера, висел, как ненормальный в аське и чате. Андрюха спал, иногда просыпался, восклицал недовольно: »А че не пьет-то никто?», делал небольшой глоток и дальше спать. Я выпивал всю кружку, наливал новую. Андрюха снова просыпался, повторял ту же фразу, и я вновь выпивал.
Они, Братья Шароновы, молодцы вообще-то. Хорошо делают. Выпили немножечко и спать. Так и менялись. А я пил, то с одним братом, то с другим. В результате – утром все здоровы, кроме Саши. Саша пить не умеет, Саша алкаш, да еще и прогульщик, а сами-то…
К счастью, мастерство я не прогулял. И даже принес свой первый немой этюд. Ух, как он был гениален. Он был гениально глуп. И назывался «Страдания молодого Герасима». Зато мастерскую я тогда позабавил на славу. Это был римейк великого творения произведения Тургенева. Герасим работал киллером и был влюблен в Муму – секретного агента, но получил заказ на Муму. Короче говоря, шедевральная хрень. А как еще можно было написать, постоянно находясь в незыблемом состоянии алкогольного опьянения? Этюд у меня не приняли, остальные 2 я просто не стал читать. Хрен с ними. Забыли. И в не самых восторженных чувствах я поехал встречаться с друзьями.
Черкизовский рынок – уникальное место. Уникальное для приезжих неизбалованных наличием крупных денежных средств. Хочется приобрести вещь, но не хочется за нее платить колоссальные суммы – Черкизовский рынок для вас всегда открыт! Но поход оказался утомительным. Во – первых, я (закоренелый уже москвич) спутал станции метро. Нам пришлось долго блуждать, прежде чем мы вышли на узкую, но верную тропинку. Во-вторых, Вал никак не мог определиться, что ему нужно и чего он хочет. И мы все мерили, мерили, а купили всего две маячки, которые шли больше Андрюхе, чем их нынешнему обладателю. Единственное, что было стоящее – это покупка нами шаурмы. Мы утолили свой голод. Разве это не волшебно? А братья Шароновы открыли для себя шаурму, и теперь всякий раз, когда они ощущали это известное нам чувство голода, то тут же неслись к какому-нибудь Аре или Рубену, приобретали увесистые квадратики лаваша, с незабываемой на вкус начинкой, и с детской радостью на устах поглощали их в доли секунд. Это радовало. Хоть что-то кроме пива посещало их желудки!
На Черкизовский парни ездили еще раз, но уже без меня. Уж не знаю, зачем именно, за теми шмотками, которые им все же удалось приобрести, или за все той же шаурмой, вкус которой привлек их больше, нежели вкус в других ларьках, продающих ее. А этих ларьков, должен заметить, на их счету было немало. Но так или иначе, я не был этому свидетель, поскольку грыз гранит науки (второй раз за неделю!).
Вечером мы (чтобы вы думали?) пили пиво! Я сидел у ноутбука и вдруг на меня нашло:
- Пацаны, а может быть, по бабам? Пацаны мы или нет? – Я обернулся, и мой взгляд вперился в Валеру и Андрея
- Да, по бабам! – обрадовался Валера, не отрывая свой взгляд от телевизора.
- Угу, пацаны! – согласился с ним Андрей, перелистывая страницу Жюля Верна, которого он взял с собой в дорогу и изредка открывал.
Я отвернулся обратно. Так прошел еще один вечер.
- Сегодня пить не будем! – Мы решили твердо, гранитно я бы даже выразился. И…. здесь закрылась интрига, не буду вас мучить. И мы, действительно, не пили, до сих пор поражаюсь, как такое могло случиться, но это был единственный день, когда наши кружки не ударились друг об друга, а их содержимое не наполнило наши желудками уже изрядно надоевшей жидкостью, с немее надоевшим вкусом.
Мы гуляли по ВДНХ. Вал купил мыльницу. И в нем проснулся фотограф. В нем умер распездяй (но ненадолго), и родился фотограф. Причем не какой-нибудь мелкий фотографишко, а ВЕЛИКИЙ И ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ ФОТОГРАФ. И вот он начал все подряд фоткать. Меня, Андрюху, нас с Андрюхой, природу, фонтаны, благо на ВДНХ их предостаточно.
- Вон там вдалеке моя общага – Похвалился я!
- Круто! – Ответили пацаны и мы пошли дальше – кататься на наземном метро.
Андрюха хотел попасть в Останкино. Он вообще молодец, не то, что мы с Валом. Потому что и на Воробьевы горы съездил, когда мы дружно заболели и решили с моим единственным другом никуда не ехать, а главное – он был на матче «Спартак – ЦСКА», за что мы ему остались благодарны, поскольку хоть немного отдохнули от его правильности и учености. И Вот еще одной такой его целью – было посещение Останкинской башни. Но нас туда не пустили. Ремонтные работы там шли. Это очень расстроило Андрюху, а мы посмеивались про себя, но, разумеется, не подали виду.
В предпоследний день их пребывания, мы съездили на Чистые пруды. Обожаю их, это мое любимое место в Москве. Почему – не знаю, но есть в нем что-то. Что-то особенное, притягивающее себя. Вал беспрерывно делал снимки, я был немного не в настроении, Андрюха по обыкновению умничал.
Вечером мы пили.
- Ну что? За прощание?
- угу, чтобы дорога не была утомительной, пиво слишком теплым, а полки слишком жесткими.
На том и порешили и так, шутя, раздавили еще «сисек» 8.
На следующий день они уехали. Я посадил их в вагон, а сам потащился в электричку, мне нужно было еще прибраться к завтрашнему возвращению Брата.
Колеса отстукивали какой-то непонятный моему сердцу ритм. Я смотрел в окно. За окном мелькали дома, деревья, люди. Я так и не постиг себя, но не сожалел об этом. Я знал, что всему свое время, и судьба, непременно, подарит мне еще одну возможность побыть наедине с собой, со своими мыслями. Затем электричка остановилась на нужной мне станции, и я пошел прибирать комнату…..
Так прошли 2 недели моей САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ жизни.
18. 01. 2008 г.
ЗЫ: Спасибо Миру
А. О.: примечательно то, что рассказ я написал уже после того. Как мне все-таки удалось пожить одному целую неделю! Но стал ли я от этого мудрее? …. Будьте счастливы
О память сердца! ты сильней
Рассудка памяти печальной,
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милой, незабвенной,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель Гений мой — любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? приникнет к изголовью
И усладит печальной сон.
1815
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
