Книгу стихов замечательного казанского поэта Алёны Каримовой «Другое платье» я открыл на Святки. Как выяснилось, не случайно.
Но обо всём по порядку.
Зима. Утро. Рождество уже прошло. Праздничное настроение потихонечку сходит на нет. Наступают суровые рабочие будни. Из окна видно, как дворник упоительно колошматит лёд во дворе совковой лопатой. Люди разноцветными струйками начинают стекаться к остановкам, чтобы принести себя в жертву работе.
Дом напротив блестит инеем. Небо чистое – ни соринки. Солнце плавно набирает высоту. Его лучи уже пытаются прокрасться ко мне в комнату. У одного лучика это получается, и он узкой полоской освещает книжный стеллаж, упёршись в тоненькую обложку поэтического сборника.
Заинтересованно подхожу к шкафу и достаю эту книгу. Догадались кто автор? Доставая книгу Алёны Каримовой, роняю две соседние на пол – что-то религиозное и самоучитель по гаданию. Непонятно, как они затесались в стройные ряды поэтов и писателей…
Перешагиваю их, подбираю, откладываю на столик, чтобы определить им впоследствии другое место и, уютно расположившись на диване, раскрываю на первой же попавшейся странице сборник стихов. Читаю:
Поуютнее местечка
Будто выдумать не мог,
Спит у нашего крылечка
То ли случай, то ли Бог.
До чего бывает странно
И неловко до чего
Каждым зимним утром рано
Перешагивать его.
Прекрасное восьмистишие…
Потрясающая глубина поэзии в незатейливых строчках…
Перечитываю стихи несколько раз, смакуя каждое слово на языке. И тут до меня начинает доходить, что книгу я открыл на поразительно нужном месте. Строфы-то провидческие! Только что я, можно сказать, Бога перешагивал, имея в виду религиозный томик. Утро у меня тоже зимнее. Уютнее местечка, чем мой диван – и нет вовсе. Вот это случай!
Скользит мой взгляд рассеянно по столику, по книжке о гаданиях… Думаю, а это к чему? Почему самоучитель выпал? Вроде как Святки сейчас идут. Как раз в это время гадают. А тут книжка у меня волшебная в руках. И вспоминаю, как в детстве по книге гадали. Придумывали вопрос. Говорили страницу и строку – там и должен был содержаться ответ.
Вот это да! Ну, думаю, - судьба!
Надо попробовать – чем чёрт не шутит!
Придумываю первый вопрос:
Как у меня сегодня день сложится?
Загадываю:
64 стр. Последняя строфа снизу:
Открываю и читаю:
Оставь человека совсем одного,
и он уподобится вещи.
Поди, принеси я не знаю чего,
но так, чтобы стало полегче.
У меня аж мороз по коже пошёл. Всё так. Жена уехала в другой город на несколько дней проведать родных. И я тут один – совсем в вещь превратился. Даже в магазин ленюсь сходить за едой. А надо бы. И будет желудку полегче…
Обдумываю второй вопрос. Раз книга поэтическая, спрошу о своём творчестве. Что меня ждёт? Прославлюсь ли в веках?
Загадываю:
30 стр. Вторая и третья строка сверху:
Открываю:
вот дерево, как нищенка – ребёнка,
безрадостно покачивает птицу.
Мда. Ждёт меня полное бесславие и забвение. Печально. Ну, может тогда меня ждёт богатство?
Загадываю:
14 стр. Седьмая и восьмая строка снизу:
Листаю и вот что вижу:
Я скучаю. Это просто.
Не скучать куда сложнее.
Понятно. Алёна заскучала. Не к тому обратился. У поэта о деньгах лучше не спрашивать. Он в других эмпириях витает. Тогда про работу спрошу. Может, найду наконец хорошую работу, хоть как-то с литературой связанную?
Загадываю:
62 стр. Третья и четвёртая строка сверху:
Такое двустишие получаю:
Месяц – вопросом обеспокоенным
В небе торчит над твоей избушкою…
Ни да, ни нет. Не хочет отвечать. Только факт констатирует. Действительно, вопрос для меня уж очень обеспокоенный…
Тогда зайдём с другого конца. О душе бессмертной спросим. Существует ли она?
Загадываю:
23 стр. Седьмая и восьмая строка сверху:
Открываю:
Но всего сильнее в человеке
То, что он действительно живой.
Значит есть, родимая! Я-то знал. Это больше так, для проверки чистоты эксперимента. Не врёт всё-таки книжечка. Истину вещает!
А как у меня с бессмертьем и смертью дело обстоит? Боязно конечно, но спрашиваю.
Загадываю:
Та же страница, но девятая и десятая строка снизу:
Читаю:
Хорошо, что я не знаю, где ты,
Хорошо, что я тебя найду.
Ага. Что не знает – звучит обнадёживающе. Далековато, видимо, пока моя смертушка. А вот что найдёт меня в итоге – печально. Я как-то думал пожить бесконечно, с учётом развития нашей медицины. Лелеял такую мысль в себе.
Ладно, надо о чём-то земном спросить. Как там, например, у меня жена поживает? Скоро ли домой вернётся?
Загадываю:
14 стр. четвёртая строка снизу:
И книга чуть из рук не выпадает:
Так люблю, что не приеду,
Эй! Это как не приеду?! В животе похолодело и стало пусто…
Будем считать это гадание незасчитанным. Это просто страница бракованная. Надо срочно перегадать!
Перезагадываю:
39 стр. последние две строки:
Читаю:
Возвращенье – наш извечный враг –
Молча дожидается вдали.
Да что же это такое! Неужели может что-то случится? Лихорадочно набираю номер любимой. Слышу родной голос.
- Дорогая, у тебя всё в порядке?
- Да, любимый, всё хорошо!
- Ты скоро приедешь?
- Завтра вечером. Ты меня встретишь?
- Конечно, моя хорошая!
Облегчённо кладу трубку.
Устала, видимо, книжечка гадать. Но последний вопрос я всё же задам. Есть ли Бог? И что он? Кто он?
Загадываю:
40 стр. предпоследняя снизу строка:
А вот и ответ:
Ты – лучше чуда, ведь ты – моё.
Ну, конечно, есть! Все мы созданы по образу и подобию Его. Все мы дети Его. И так замечательно узнать, что Он восхищается нами. И бесконечно любит!
Это я удачно вопрос задал. Нельзя у стихов о мелком и житейском спрашивать. Спасибо, дорогая Алёна! Спасибо, волшебный сборник!
А книжечка соскальзывает с рук и открывается напоследок на самом важном. На любви. Любите друг друга, ребята:
Столько времени – ни о чём,
пропоёт ли вдали петух
или дверь к нам толкнёт плечом
чей-то мрачный заблудший дух.
Ариадны застыла нить,
электронные врут часы,
людям не о чем говорить –
то-то воют ночами псы.
Я бессмысленна, как сова,
коротая полярный день.
И какие ни взять слова –
будет вилами на воде.
Ты не склонишь ко мне лица,
но в запястье глухая кровь,
как птенец в скорлупу яйца,
всё отстукивает любовь.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
