Утро было мерзким, отвратительным и холодным. Первое зимнее утро (хотя на календаре еще только 11 ноября). И мерзким оно было не потому, что я был пьян или болен, нет. Оно было жутким из-за того, что нужно было вставать, не открывая глаз направиться в ванну, чтобы закончив умываться, одеться и, не позавтракав, выходить на улицу. Катастрофически не хотелось вставать. Но сделать это было необходимо. Нужно было идти на пары. Я бы с легкостью забил, не пошел, прогулял бы, но это было мастерство, а его никак нельзя пропускать.
Будильник заиграл гимн (я хоть и не патриот, но на телефоне у меня стоит мелодия национального гимна российской федерации), заставив меня громко и смачно выругаться. Я протянул руку к телефону и автоматически нажал кнопку откл. Воцарилась тишина. Я чуть было не отключился сам, но каким-то чудом эта ревущая бестия вновь повторила свои усилия, заставив меня окончательно проснуться. Я уже готов был кинуть мобильник в стену, но сделав уже так однажды, проходил потом полгода без телефона, повторять подобную ситуацию не хотелось. Долго промучился тогда и чувствовал себя каким-то одноруким обделенным идиотом.
Потратив на утренний туалет и одевание около 20 минут, я нацепил куртку и рюкзак и нехотя вышел-таки на улицу. Мерзкое утро было просто ужасающе ледяным и скользким. Я сразу же возненавидел его, и с каждым шагом ненависть моя увеличивалась. Подозреваю, что то же самое оно испытывало по отношению ко мне. Но я не стал его спрашивать. Слишком зол и угрюм я был. Я бы все на свете отдал за возможность развернуться и пойти назад. В дом, в тепло. Но такой возможности мне никто обеспечить не мог.
До станции идти не больше 10 минут. Примерно столько я и плелся, несмотря на мороз, заставивший окружающих меня москвичей пулей нестись по скользким узким тропинкам. Как же хотелось спать. Как же было холодно. Подойдя к табло и посмотрев на расписание электричек, я обнаружил неприятное событие. Мои глаза округлились (Бог мой до чего же они стали большими и круглыми), я нецензурно выругался в свой же адрес, назвал себя всеми гадкими и обидными словами, которые смог только вспомнить. Это надо же быть таким кретином, таким идиотистым олигофреном, чтобы перепутать расписание и припереться на станцию через 7 минут после того, как ушла нужная мне электричка. Вот дебил, и чего мне взбрело вчера в голову, что она проходит здесь в 9:38, есть в 8:38, а эта идет в 9:31. а следующая электричка появится здесь только через полчаса. Целых полчаса торчать тут еще. На морозе, без перчаток, без шапки, в осенней обуви (я и вправду немного чудаковат, поскольку на улице было не меньше 8 градусов холода, но я бывало и в минус 20 ходил без шапки, но тогда на мне хоть сапоги зимние были, перчатки и ветер послабее ), да еще и чуть ли на ходу не засыпаю. Я хотел было уже вернуться, постоять немного в подъезде и снова притопать сюда, но передумал, отправившись вместо этого к билетной кассе. Протянув карточку, позволяющую мне бесплатно ездить на электричке (у меня есть такая льгота) я едва живым голосом произнес:
- До Москвы и обратно, пожалуйста.
Забрав билет и поблагодарив кассиршу, я вернулся на перрон. Ноги уже успели застыть, о руках и говорить не стоит. Голова была привыкшая, поэтому здесь все было гораздо проще. Начав пританцовывать и дуть на руки, я взглянул на часы. 9:42 – еще целых 27 минут. «О, Господи, за что ты меня так наказываешь? Неужели, я самое гадкое, низкое и подлое из твоих созданий? Да, грешен, но уж явно, не больше других, есть и похуже, я точно знаю. Почему же ты так меня не любишь??»
Да, именно так я и подумал, но всевышний, конечно же, не ответил. Какое ему дело до страданий Саши Тюжина? Есть и поважнее дела. К тому же сам виноват. Первое – оделся бы как надо – не мерз бы, второе – посмотрел бы еще с вечера расписание – не опоздал бы и третье – лег бы рано – выспался бы. А раз уж так случилось, то стойко терпи все мучения – будь мужиком все-таки. Не 10 лет, не маленький уже. Да, точно, буду терпеть. Я мужик, или по крайней мере мужчина. Даже теплее чуть-чуть стало. И я затанцевал с двойным усилием. Мне было плевать, что на меня смотрят будущие пассажиры электрички. Они были так же жалки, как и я. Холод и ожидание поставили нас в один ряд, перечеркнув возраст, социальное положение, пол и прочее, прочее. Поэтому я выделывал карамболи, не обращая внимания на окружающих людей, и поглядывал на часы.
Лечь рано? Невозможно. Я не помню, когда я в последний раз ложился раньше 3 часов. Ночи, естественно. Вот и вчера, я уснул уже после 2. причина вовсе не в моей несознательности. Просто я знал, что утром будет невыносимо тяжело вставать, независимо от того, просплю ли я всего 3 часа или целых 8. Я всегда по утрам тяжело встаю. Это привычка, сложившаяся годами, так устроен мой организм. Я сова. Лечь могу во сколько угодно или и вовсе не ложиться, а вот вставать…это извечная моя проблема, и ничего с этим не поделаешь.
Я мог бы чем угодно заниматься. Разговаривать по телефону, смотреть кино или телевизор, сочинять свои очередные полубредовые стихи или рассказы, читать книгу, смотреть в окно на звездное небо, пить кофе или пиво, но я, как ненормальный погрузился в виртуальное общение. Ушел в него с головой и переместил свое я в заманчивую липкую паутину интернета. Я не пил ни кофе, ни алкоголя, первого мне хотелось, второго не было в доме, поскольку оно несколько мне надоело. У меня бывает довольно часто такое, когда вкус пива становится отвратительно противным и уже только от одного его вида начинает тошнить. Тогда я пользуюсь своим положением трезвенника и наблюдаю за безумствами захмелевших друзей. Выглядит это всегда забавно, к тому же можешь ощущать свое преимущество над человечеством и спиртным.
Так вот, сидел я такой весь трезвый и не отрываясь глядел в монитор. В чате общался и в аське. В последнее время практически все свободное время трачу на это. Это и называется – убить время. Просто уехав из родного Оренбурга, в котором я прожил ни много ни мало целых 20 лет (о, с каким наслаждением я покидал его границы), я оставил там своих друзей, товарищей, знакомых, чуваков, корешей – как ни назови – суть от этого не поменяется - и лучшего способа общения чем, чат или та же аська просто и найти нельзя. Можно сразу со всеми поговорить и денег не так много уйдет.
Вот я и разговаривал с троими в чате и с 2 в аське. То, что происходило в чате, меня не очень интересовало - близких друзей или хороших знакомых не было – а все эти «превед», «как ты?», «что нового», «как тебя зовут?» и бесконечные «чмоки» мне уже порядком надоели. Поэтому я на автомате получал сообщения в приват, что-то отвечал и переключал внимание на аську. Там были клиенты поинтереснее. Первым был брат девушки, которую я люблю. Я не хочу называть ее моя девушка, девушка, которую я люблю, по-моему, звучит лучше и правдивее. Ведь можно обладать Таней, Светой, Катей, Олей – кем угодно, но не любить их. А я люблю эту девушку и не стесняюсь совершенно об этом говорить. Зовут ее Лена. Брата звали Богданом. Мы не знакомы с ним лично, но наслышаны друг о друге. Я о нем – от Лены, он обо мне – из того же источника. Сперва он увидел мой ник в чате, написал мне, что это он, а потом вытащил в аську и предложил пообщаться с одной девушкой с Украины.
Я, не будь дураком, согласился. Я не против виртуальных знакомств, тем более, когда они ни к чему не обязывают. Достаточно обменяться фотографиями, и становится ясно – будешь ли ты с этим человеком общаться в реале (как говорят все чатеры) или в виртуале (опять же из их лексикона). Он сказал, что она слушает группу Корни, очень их любит. А он их и не любит и не слушает, но от Лены слышал, что я знаком с Сашей Асташенком. Лично мы не были знакомы, но в Оренбурге какое-то время жили в одном доме (кстати, это чистейшая правда). В общем, я с легкостью согласился на эту авантюру, и стал дожидаться начала связи.
Богдан сказал, что Лены не было дома (к сожалению, она осталась в Оренбурге, а я уехал сюда). Гуляет мол. Мне это очень не понравилось, ведь у них уже было около 2 часов ночи. Но, зная Лену, я не стал сильно напрягаться – это не самое ее позднее возвращение. Пока мы вели ознакомительную беседу, в чате совершенно ничего интересного не происходило. Чмоки, чмоки, чмоки, скукота, никакой оригинальности.
Когда я начал расспрашивать Богдана о его недавней поездке в Москву (он ездил сюда по работе), в аську ко мне постучалась девушка, влюбленная в группу Корни и Сашу Асташенка в частности. Первым ее сообщением было примерно такое:
Привет, как тебя зовут?
Я написал, что меня зовут Ефрем (я часто использую это имя при первом знакомстве, у меня много подобных имен, но сейчас не буду перечислять их), она ответила, что ее зовут Юля, что она родом с Одессы, родилась и выросла в этом городе, где и сейчас проживает.
Богдан же в это время выслал мне уже свое фото. Еще в Оренбурге я просил Лену нас познакомить, но она не хотела этого делать, не сообщила и о его приезде в Москву, так что мы не могли познакомиться и здесь. А объяснила она все тем, что мало ли чего мы можем друг другу о ней порассказать. К тому же она рассказывала, что он несколько странноват, вернее неполноценен в умственном развитии. Мол, ему 20, а мыслит он как 15-летний, к тому же еще и компьютерщик (все компьютерщики немножко двинутые – это я давно определил). Словом, я не знал, как он выглядит и что он за человек. И пока Лены не было дома, я решил исправить это недоразумение. Я получил его фото. Внимательно посмотрел. Безусловно, он ее брат. Это видно, но так же понятно, что с Леной они совершенно разные люди.
Пока я рассматривал портрет Богдана, Юля уже начала свои расспросы о группе Корни. Спросила, знаком ли я с Асташонком, откуда, как давно. Я повторил, что жил с ним в одном доме. Она все же поняла, что мы знакомы лично и являемся чуть ли не лучшими друзьями. Поскольку тут же последовали вопросы о семье, о его брате Диме, о родителях, о его девушках и тому подобной чуши, совершенно мне неизвестной и не волнующей меня. Я, как мог, отвечал, писал, что не знаю, не помню, не слышал, может быть, не прекращая общение с Богданом и переписываясь в чате.
Я хотел подробно расспросить практически своего уже брата, поскольку очень люблю Лену и хочу на ней жениться, о его сестре, о том, что мне еще неизвестно, но понимал, что выглядит это довольно подло. Захочет – расскажет сама, а раз нет- то, значит, я и не должен этого знать. Поэтому приходилось говорить на какие-то отвлеченные темы.
Расспросив о девушках Саши и получив от меня шутливые ответы (а как еще я мог ответить на то, о чем никогда и не слышал?), она переключилась на остальных участников их квартета. Вот тогда я и подумал, что веселенькое мне предстоит общение с обезумевшей фанаткой. К счастью, я знал все фамилии (чем, кстати говоря, очень сильно удивил и порадовал ее), поэтому здесь выходило врать и отмазываться гораздо правдоподобнее и проще.
С Богданом мы уже заговорили о творчестве, оказалось, он тоже играет на гитаре, пытается что-то придумывать. А я начал выделываться. Мол, я вообще с 8 лет стихи пишу. С 12 - песни, с - 14 прозу. Как обычно я это и делаю, только в основном при разговорах с девушками. Тут позвонила Лена (не мне, к сожалению) и стала спрашивать разрешения у матери вовсе не приходить сегодня. Вот я тогда взбесился. Значит, она шляется неизвестно где и с кем, остается на ночь неизвестно у кого, а мне даже ни разу не удосужилась позвонить сама. Я схватил было телефон и хотел уже набрать ее номер, но почему-то передумал, решив, что к моему приезду в Оренбург тоже выдумаю ей какую-нибудь подлость.
Чтобы как-то отвлечься, я переключился на чат и написал там пару, как мне показалось, забавных реплик. Ответы были все те же – привет, пока, чмоки. В это время Юля начала меня благодарить за общение, спросила, не сильно ли она меня напрягла. Я сказал, что нисколько, и я могу с ней еще пообщаться, тогда она задала очередной вопрос о Корнях – кажется, кто из них больше всего мне нравится – не мог же я ей написать, что никто, что я вообще их терпеть не могу, так же, как и всю попсу вместе взятую. Поэтому я написал, что Паша Артемьев. Вроде ее это не сильно расстроило. Потом она еще раз спросила, как меня зовут (забывчивая что ли?). Я написал ей, что уже отвечал на этот вопрос, и тогда она замолчала на какое-то время.
Вернувшись к диалогу с братом, я кинул ему ссылку на один из своих рассказов. Он принялся за чтение. А у меня вдруг дико разболелась голова. Мне показалось, что мои мозги закипают и вот-вот взорвутся. Я сидел и готовился к этому взрыву. Меня вдруг все безумно сильно напрягло. Чат, чмоки, фанатка, Богдан, читающий мой рассказ, группа пятница, звучащая в наушниках. И тогда я начал смеяться, долго и тупо смеяться, пока постепенно голова не начала отходить. Какая-то девчонка прикопалась ко мне, что у меня с головой (я написал об этом в чате), я стал как-то отмазываться, пытаться объяснить, а она так и не поняла, да я и сам, собственно, ни черта не соображал. Просто все это было слишком необычно что ли. Никогда не думал, что буду вот так общаться с ярой поклонницей корней, а ведь она бедняжка даже поверила мне, пусть я ей и наврал процентов на 40 всего, но ведь все-таки наврал; что в этот же день увижу лицо Богдана; разозлюсь так сильно на Лену; а тут еще эти «как ты?», «что с тобой?».
К счастью, все прошло. Юля попросила прислать мне свое фото, я потребовал того же самого от нее. Она согласилась. Мы начали обмениваться файлами. В это время Богданка (так я его всегда зову) уже прочел мое творение. Рассказ ему понравился. Мы начали вести беседу о том, как можно раскрутить мое творчество (я об этом чуть ли не каждую минуту думаю), он начал втирать мне про рок, про то, что он хочет раскрутить одну группу и подобную чушь. Я его не особо слушал, меня больше все-таки волнует своя судьба.
Наконец-то получив фотографию фанатки, я открыл ее. Ничего так, но я видел и получше, думаю, что Асташенки на нее не клюнули бы, хотя как знать – я не Асташенок, скажу просто, что она не в моем вкусе ( к тому же я уже все –таки влюблен по самые уши). Она поинтересовалась, как она мне, я ответил, что довольно-таки неплохо, даже хорошо (опять наврал) и спросил о том же у нее. Она ничего не ответила, а потом стала прощаться. Поздно уже, надо спать, спасибо за беседу, будет, что еще рассказать – пиши. Или что-то в этом роде. И ушла. Кажется, я ей не понравился. Конечно же я, не Бред Пит, и не Ален Де Лон, и даже не Леша Кабанов, но можно было все-таки как-то поделикатнее об этом заявить. А может, и вправду спать надо было. Время-то уже было половина второго московского. Сколько было в Одессе, я не знаю.
Таким образом, получив еще одну оплеуху по своему самолюбию, я вновь обратил свой взор на чат, где стройные рядки сообщений неуклонно продолжали расти, хотя число посетителей уже значительно сократилось.
Богдан продолжал мне рассказывать о судьбе русского рока. Я ему не верил, говорил. Что рок – мертв. Он вяло мне возражал, диалог гуманитария с представителем физикотехнического направления не мог бы обойтись без противоречий и несогласия. Я же не рассказываю ему о компьютерах, о их прошлом и будущем, о том нужны ли они или нет и зачем, так почему же он считает себя осведомленней, чем я в музыкальном вопросе? Это мне жутко не понравилось, почти так же сильно как то, что Лена осталась неизвестно где ночевать.
Еще какое-то время я прообщался со всеми, а потом злой и заранее расстроенный тем, что придется вставать в такую рань, распрощался со всеми и вылез из сети. Было уже за 2. Заснул я около трех. Так прошла моя ночь.
Теперь же я стоял и мерз, как цуцик, расплясывал и ждал, когда же подойдет электричка. А до нее еще оставалось около 10 минут. Чем бы занять себя? Иначе же… даже думать не хотелось, что могло случиться иначе, в голове возник образ огромной сосульки, от этого стало еще холоднее. Тут я вспомнил, что в рюкзаке у меня лежат рассказы господина Алехина – это один из моих одногруппников. Часть рассказов я уже прочел, и вот теперь полез за другой. Я начал читать. Но мысли в голове путались, сбивались, несколько раз я перечитал первую строчку, но потом засунул рассказ обратно. Он назывался 335.
«Позже почитаю, в электричке» - решил я. И направился к остановке первого вагона. Почему я отправился туда, а не ко второму третьему или седьмому объяснить не трудно. Все дело в том, что когда электричка приезжает на вокзал, с первого вагона ближе всего идти к выходу.
По дороге я начал придумывать стихотворение. Я каждый день пишу стихи. Как минимум по одному, бывает, что и по 5 или 6 в день. Многие из них – проявление бездарности и моей литературной неотесанности, но некоторые попадаются ничего себе так. Вот, чтобы последних было как можно больше, я и трачу столько усилий, рифм и мозгов. В этом году я очень сильно расписался. За прошлый год мною было написано 315 стихов, в этом их число уже перевалило за 700, я перестал считать их количеством, только вордовскими страничками, а их уже набралось около 180. наверное, я все-таки маньяк, графоман или кто-то еще.
Вскоре подъехала она. Шумная, быстрая, зеленая! Как же счастлив я был в ту секунду. Даже подпрыгнул, наверное, от радости. Готов поспорить, что подпрыгнул и побежал, но первый вагон оказался уже заполненным, поэтому я прошел во второй и, найдя там свободное место, уселся на лавочку.
Я закрыл глаза и тут же провалился в небытие. Мое тело охватила сладкая истома. Просто невозможно описать ощущения. До чего же мне стало хорошо. Я блаженствовал. Полчаса, проведенные на холоде, заставили сжаться мое тело, ссутулиться до невозможности, я стал каким-то маленьким незаметным существом в очках, теперь же теплая электричка выпрямила меня, расправила плечи и увеличила до нормальных размеров. Потихоньку я начал отогреваться и погружаться в сон. Хотелось про все забыть и ехать так минуты, часы, годы, века, тысячелетия. С закрытыми глазами, в теплом вагоне, не думая ни о чем, наблюдая за жизнью из окна электрички, являясь и не являясь ее частью одновременно.
Вывел меня из дремы звук гармони. Звонкой русской гармони. В другое время я, может быть, и с удовольствием послушал бы ее, но сейчас…. Сейчас я чуть не вскипел. Пришлось открывать веки и… Обернувшись я увидел пожилого мужика, растянув гармонь он наигрывал какой-то совковый мотивчик. Хорошо, что хоть не пел. У меня возникло дикое желание подать ему рублей 50, лишь бы он тут же смотался отсюда и оставил меня в покое. Но в кармане у меня не было ни 50, ни 40, ни 30. Даже червонца не набралось бы, мелочью было около рубля, а отдать ему одну из последних сотен я не мог себе позволить. Пришлось возвращаться в реальность и слушать его пиликание. Я бы набил ему морду, но, во-первых, я не помню, когда последний раз это делал, а во-вторых, он не по собственной прихоти пришел сюда и начал играть. Во мне боролось желание сна и звучание его музыки.
«черт, и почему он не идет работать, здоровый мужик, а такой херней занимается, будто так трудно в Москве найти работу?»- думал я. Хотелось подойти к нему. Плюнуть ему в лицо, отобрать гармонь и заявив об этом вытолкнуть из вагона. Но он вдруг замолчал. Я уже готов был его простить, но оказалось, что замолчал он только потому, что в вагон зашла тетка, предлагавшая приобрести у нее всякую фигню всего за 10 рублей.
Я терпеть не могу всех этих «спекулянтов-неудачников». Продают абсолютную чушь – ручки, зонты, скотчи, обложки, стеклорезы, пакеты и прочую дребедень. Да кому это нужно? Люди зашли в электричку и хотят спокойно добраться до места назначения. А тут рынок устроили – ни тебе поспать, ни почитать, ни музыку послушать. Вот если бы они предлагали мягкую кровать и телевизор, да и от рюмочки коньячка я бы не отказался… но… .
Тетка ушла, снова заиграл мужик. Они что издеваются? Засуньте все эти товары себе в печень. ДАЙТЕ ПОСПАТЬ! И тут понеслось. Столько торгашей за одну поездку я еще ни разу не видел. А мужик терпеливо стоял и ждал, когда они договорят, чтобы, проиграв очередные полминуты, вновь замолчать. Он что для удовольствия что ли сюда пришел? Негде концерты давать? Иди, собирай свои копейки, нет, стоит, ждет чего-то.
Тут зашла бабулька с носками, перчатками, шапками, шарфами, и мне стало совсем хреново.
- теплые носки, перчатки, шарфы – противно запищала она.
Я печально посмотрел на свои ботинки, носки на мне были одеты летние, тонкие, засунул руки поглубже в карманы и отвернулся, когда она проходила мимо. Вслед за ней снова заиграл этот ценитель музыки. Я посмотрел на его лицо. С таким выражением, которое рисовалось на нем, я не то, чтобы гармошку в руки не брал, а и музыку никогда не слушал бы. Тоже мне эстет. Да он ненавидел всех еще больше, чем я. Наконец, он все-таки ушел. Как же я был ему благодарен. Я бы точно дал ему денег, но у меня их не было.
И вот теперь можно было бы заснуть, но уже расхотелось. Своей гармошкой он навсегда вывел меня из святого состояния наслаждения, а тут все было так ужасно, так обыденно, ненавистно и подло, а главное холодно. Но мороз был за стеклом. Я уже успел согреться и стал следить за продавцами чуши.
Зашел светловолосый парень. Несколько секунд он потратил на подготовку, а затем выдал такую тираду, что у меня уши чуть в трубочку не свернулись. Он продемонстрировал эффективность пятновыводителя, испачкав для этого желтую ткань, а затем начав ее очищать с помощью этого самого пятновыводителя. Тоже мне фокусник. На всю эту операцию он потратил не менее 5 минут, а купили у него, кажется, всего 2 штуки. Вот работенка. Сколько усилий и ткани надо потратить, чтобы заработать всего каких-то жалких 500 российских рублей, никогда бы на такое не пошел. Лучше, как собака, сдохнуть где-нибудь в подворотне, замерзнуть, пухнуть от голода, чем вот так.
В общем. Мне стало очередной раз противно. И тогда я снова достал творения господина Алехина, но и на этот раз чтение у меня не вышло. С трудом я одолел 2 страницы и отложил их. В голову полезли мысли, которые постоянно прерывали все новые и новые продавцы. УУУУх, как бы я им всем задал. Идиотское государство, и все у нас так чикануто.
Я вспомнил о том, что еду на пару и то, что я на нее я опаздываю. Вот взбучка меня ждет. Бородянский не любит, когда опаздывают. Кстати, учусь я во ВГИКе, на сценарном, первый курс. Я хотел об этом рассказать значительно раньше и даже начало для этого рассказа подготовил такое:
«Для начало нужно пояснить, что учусь я на сценарном факультете в легендарном Вгике. Я не хвастаюсь, а просто говорю вам об этом, чтобы было понятнее, почему у рассказа такое название и о чем будет его содержание…» и что-то еще в этом же духе.
Но потом я отказался от этой идеи. Так вот учусь я в мастерской Александра Эммануиловича Бородянского. Классный дядька и сценарист замечательный, он сотрудничает с Шахназаровым, а сейчас сам снимает картину. Но не переносит, когда мы опаздываем, халявничаем, не пишем. А я помимо всего еще и не написал триллер, от этого было вдвойне гаже. «ну, и взбучку же он мне устроит»- думал я, встречая взором очередную тетку с никому ненужным товаром.
И тут мне вообще башню сдуло. Я начал вспоминать то, как поступал в обожаемый мною ВГИК, три года я посылал работы на режиссерский факультет и ни разу не прошел предварительный творческий конкурс и не был допущен до вступительных экзаменов. А в этом году послал еще и на сценарку и прошел и поступил с первого же раза и с неплохими балами. Стал вспоминать девушку, которая сейчас в Оренбурге, начнет учиться с января, а я тут еду в электричке, совершенно не желая учиться. У меня это еще с первого класса. Я сразу понял, что все знания, которыми меня могут там напичкать, мне совершенно не нужны. Я потратил уже тринадцать лет на учебу и еще 5 нужно потратить 18 лет. А мне всего сейчас 20. сколько всего можно было бы сделать за эти годы. Да я бы 40 романов написал.
Я стал думать о том, что живу теперь в общаге (я всю жизнь прожил дома), о том, что каждую пятницу езжу на выходные к брату в Панки. Он учится в Щуке на заочке, живет здесь с женой. Если бы его здесь не было, мне бы приходилось в 2 раза тяжелее. Я думал, что здесь на дорогу тратится невероятное количество времени, вся эта зависимость от расписания и маршрутов меня очень напрягала. Оренбург небольшой город, там с этим все гораздо проще. Я думал о том, как мне надоело это безденежье, отсутствие друзей, бесконечное сидение в Интернете. Нужно было что-то с этим делать.
Чем я лучше этих продавцов чуши? Да ничем, они хоть работают, а я даже учиться не хочу и на пару опаздываю. Единственным выходом мне виделось написание сценария. Полного метра. Своего оригинального сценария, который можно будет продать, получить неплохие деньги и массу удовлетворения и самоуверенности. Я бы тогда смог снять квартиру, я тогда бы пошел в магазин, накупил бы подарков, приобрел бы хороший ноутбук, тупо бы напился в каком-нибудь неплохом и недешевом заведении. Сходил бы в клуб на любимого исполнителя. Тогда бы и жизнь предстала передо мной в ярких цветах. Я бы ходил с гордостью задрав голову, не ездил бы этой дурацкой электричке, сел бы с удовольствием писать новый метр, съездил бы домой, увидел бы Лену, Маму, друзей. Они бы даже начали мне завидовать.
Я давно уже об этом думаю. Весь мой мыслительный процесс и построен только на этих 2 словах – полный метр. Хожу и ищу его везде, но нигде не могу отыскать. У меня в глазах уже вместо реальной действительности торчит полный метр. А я все никак не могу найти сюжет, мучаюсь, ненавижу себя за это, ругаю последними словами, но все без толку. Проходят дни, а я все только и живу мыслью о том, что скоро напишу полный метр, и его непременно кто-нибудь купит. Но мозг мой бессилен в сочинении оригинального интересного сюжета. Я писатель (если меня так, конечно, можно назвать), специализирующийся на сочинении коротких рассказов и миниатюр, Бородянский называет меня бессюжетным автором. А сюжет в сценарии – это основа. Конфликт и сюжет. А мои произведения бессюжетны и бесконфликтны. Я даже рассказ такой написал «найти сюжет» называется. Вот и получается замкнутый круг.
Мысли мои оборвал голос девушки, объявляющий названия станций. «Электрозаводская.- сообщила она. – Следующая остановка – Москва Казанская». И как только она замолчала, в вагон вернулся мужик с гармошкой – я решил, что он злой гений, и именно он является причиной всех моих бед и несчастий. Я так ему об этом и сообщил, но не услышал моих слов. Вместо ответа он растянул свою гармонь, и зазвучала очередная совковая композиция. При чем лицо у него выражало то же что и во время его первого пришествия. Я убрал рассказ Алехина в рюкзак и взглянул в окно. Там бежало заснеженное пространство. Это именно оно двигалось, жило, а наша электричка стояла на месте, в ней ничего не происходило. Люди ехали в Москву, другие им что-то пытались продать, мужик наяривал на гармони, а я думал о полном метре. Может, я когда-нибудь его все-таки напишу. И тогда…
Но вдруг в голове у меня возникло лицо Бородянского. Я посмотрел на часы. Без десяти 11. До начала пары всего 10 минут. А мне еще ехать до Ботанического сада, 7 минут идти до Вгика. Я не успел представить, что мне скажет мастер, потому что электричка уже въезжала на Казанский вокзал. Я съежился и поглубже влез в куртку. Хорошо, что до метро было идти совсем немного….
11-12. 11. 2006 г.
PS: Спасибо Мураками
А.О.:
Еще в электричке я думал о том, как, приехав на мастерство, сяду и начну писать этот рассказ. С полным метром торчавшим из глаз я вышел на улицу, и мороз снова сковал меня. Я ненавидел это утро.
А Бородянский так ничего и не сказал, к счастью.
Спасибо за внимание. Будьте счастливы!
12. 11. 2006 г
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
