несколько историй, записанных мною в разное время в 2011-2012 г.г.
Туша (история первая)
Наташа терпеть не могла езду на автомобиле в сумерках. Но извечные московские пробки! Чтобы их избежать, ездить приходилось именно вечерами либо ранним утром. А Наталья по своей природе относилась к той категории людей, которых именуют «совами». Когда появилась желанная личная машина, женщине уже перевалило за четвертый десяток. Это наложило определенный отпечаток на стиль управления автомобилем, на присущую женщинам вообще чрезмерную осторожность на дорогах. Первые две машины остались далеко в прошлом. С каждой из них Наталья прощалась без сожалений, предвкушая встречу с новой покупкой. Выйдя на пенсию, она по совету сына приобрела европейку «Пежо», в которую сразу влюбилась. Перед покупкой автомобиля Наташа продала квартиру и вместе с мужем покинула мегаполис, перебравшись подальше от шумной городской суеты в коттеджный поселок посреди леса.
Сейчас женщина возвращалась от дочки, у которой провела два дня. Ехала Наташа не спеша, в правом ряду, как и положено образцово-показательному водителю, и, говоря гаишно-протокольным языком – со скоростью, не превышающей допустимую. В голове роились приятные мысле-картинки – общение с внуками всегда сопровождалось хорошим настроением и зарядом бодрости на неделю вперед.
Впереди идущий автомобиль странно подпрыгнул, вильнув в воздухе в сторону встречной полосы (слава Богу, там было пусто), и одновременно с этим Наталья услышала и почувствовала смачный шлепок о капот. Оглушительный визг тормозов еще долго стоял в ушах, потому Наталья не сразу услышала стук в стекло. Мужчина что-то говорил, размахивал руками, но смысл происходящего дошел до женщины не сразу. Она приоткрыла окно.
– Бога ради, отъезжайте в сторону. У вас не сильные повреждения. Так, слегка помяты крыло да капот. Не стоит из-за них создавать пробку.
Наташа на автопилоте кивнула и завела машину. Всё работало. Она облегчённо вздохнула и съехала на обочину. Впереди, метрах в пяти от нее стоял тот самый прыгающий автомобиль. Вокруг него бегал хозяин, то приседая и заглядывая под днище машины, то подпрыгивая, оглядывая крышу.
«Итак. Надо вызвать ГАИ? Или позвонить сыну?» ¬– размышляла Наталья. В ДТП она никогда не попадала. Подобная ситуация с ней случилась впервые.
«Наверно, нужно выйти и посмотреть в каком состоянии машина? Или сначала звонить? Нет. Нужно сходить к дядьке и спросить что случилось. Я ведь даже не знаю ничего. А вдруг я кого-то сбила? О! Ужас! Действительно, а если вдруг…»
От мыслей побежали мурашки по спине, по рукам, по ногам. Стало сначала холодно, мелко-мелко затрясло все тело, потом бросило в жар. Наташа распахнула дверь и решительно направилась к товарищу по несчастью. Но взгляд на свою «Пежошку» все же бросила, оставшись недовольной увиденным.
– Простите, а что это было?
– Не что, а кто, – раздраженно пробурчал мужчина. – Кабан это был. Дорогу ему вздумалось перебегать. Меня он задел касательно, машина практически не пострадала. А ваша как? Цела? Ведь больший удар пришелся по вам.
– Получила прилично, – нарочито весело сказала Наташа.
– Тогда вам нужно полицию вызывать. КАСКО есть?
– Да, имеется. Пойду вызывать.
– Ну, удачи!
Мужчина по-армейски козырнул, и через несколько минут его машина скрылась из виду. Впрочем, как и остальные, из «пробки». На обочине осталась сиротеть только одна единственная – Натальина.
Женщина забралась в автомобиль, заблокировала двери и принялась названивать – в ГИБДД, страховую компанию, мужу, сыну, дочери – всем подряд, лишь бы отвлечься от страха, что подступал все отчетливее. Тому было основание: вечер грозил превратиться в ночь, фонари в этом месте магистрали отсутствовали. Одним словом – глухомань.
Страховщики сигнал приняли, от них ничего не требовалось, кроме устного заявления потерпевшего, а вот стражи порядка обещали приехать не раньше, чем через два-три часа. Муж, как мог, утешил добрыми словами, а сын с дочерью в два голоса твердили:
– Нечего сидеть и ждать у моря погоды. И гаишников не стоит ждать. В лучшем случае «сдерут три шкуры» с неопытного водителя-мамочки, в худшем – приедут к утру.
Сын, к тому же, вызвался приехать на место происшествия. Наталья приободрилась и приготовилась терпеливо ожидать любимое чадо. Она включила музыку, расслабилась и в этот момент заметила приближающийся силуэт. Им оказался мужчина в форме – Наташа плохо разбиралась в погонах, но разглядела и запомнила три маленьких звездочки.
Подошедший вежливо представился инспектором, когда Наталья вышла ему навстречу, показал удостоверение и задал странный вопрос:
– У вас имеется охотничий билет?
– ??
– Охота на кабанов в этом сезоне закончилась, но я могу посодействовать лишь в случае, если вы состоите в охотничьем обществе, – инспектор был сама любезность.
– Простите, я не понимаю, причём… – начала было оправдываться женщина, но человек в форме, теперь уже строго и не совсем учтиво, оборвал её речь.
– Притом, что на противоположной стороне дороги лежит сбитый вами кабан весом примерно в 50-60 килограмм. А кабанов в наших лесах, уж поверьте мне на слово, не очень много, каждый на учете, у каждого вшит именной чип, каждый охраняется государством.
Наталья растерялась, на глазах выступили слёзы, что сразу оценил инспектор.
– Видите, вам его жалко. Не правда ли? Бегал бы себе и бегал, а тут вы! Несетесь на запредельной скорости. Не спорьте со мной! – пресек оратор робкие попытки женщины возразить. – Дорожно-патрульная служба это установит. Я же представляю интересы убитого вами кабана. Можно сказать, его адвокат.
Последние фразы развеселила Наталью, страх улетучился, но стыд за ни в чем не повинное животное, пострадавшее по её вине, не отступал. Это понял и инспектор.
– В принципе, можно разойтись мирно.
– Как? – задала резонный вопрос Наташа.
– Вы платите штраф пропорционально весу туши, то есть за каждый килограмм, саму тушу грузите на свой автомобиль и уезжаете с Богом.
И тут Наталью начал давить смех. Она представила, как грузит кабана в багажник «Пежо», лицо мужа по приезде, как потом они вдвоем выгружают тушу, разделывают… Представить приготовление какого-нибудь экзотического блюда из кабаньего мяса, добытого вот таким странным образом, не дал инспектор.
– Ну, что, гражданочка? Протокол составляем?
– Я предлагаю другой вариант: мы не составляем протокол, я не плачу штраф, а кабана забираете вы. А?
Инспектор на минуту задумался.
– Без штрафа не обойтись, – он попытался сказать это грозно, однако дал «петуха». – Без минимального.
– И какой же штраф в вашей организации минимальный? – ехидно подмигнула женщина.
– Эээ… Три тысячи. Нет, четыре.
– Плачу две и мирно расстаемся. Я – домой, вы – к кабану.
Инспектор согласно закивал, и продолжал это делать, пока Наталья доставала кошелек и искала купюры.
А потом женщина с интересом наблюдала, как из кустов по зову инспектора вылезли двое мужиков с лопатами, с какими-то странными приспособлениями, и вся троица отправилась на противоположную сторону дороги – к туше.
Но досмотреть до конца спектакль Наталье не удалось – приехал сын. Ильюша завел «Пежо», послушал мотор, проехал несколько метров и вынес вердикт: «Ничего страшного! До дома дотянешь. А в твоей страховке, между прочим, имеется пункт о том, что ты можешь подобные вмятины оформить без составления протокола полиции. Так что и ждать их нечего!»
Еще долго родные подтрунивали над своей мамочкой-бабушкой-супругой, раздающей неизвестно кому по непонятно чему, невесть за что кровные деньги и «ругали» за упущенный шанс полакомиться кабанятиной.
октябрь 2011 г.
У «креста» (история вторая)
«Две луковицы, три картофелины, полморковки… на суп хватит, если найду косточку».
Бабка Зоя открыла морозильную камеру холодильника и хмуро осмотрела её пустое нутро.
– Сволочь!.. – пробурчала старуха и с силой захлопнула дверцу. Холодильник крякнул и натужно загудел.
«Вот, сволочь! Вынуждаешь... Я же зарок дала, что больше ни ногой к «кресту». Последний раз, когда лоб в лоб столкнулась с тобой, ты мне что сказала? «Попалась, голубушка?» Ну и как, сеть драная? Удержала? Нет. И не дождешься. Везунчик я. Во как! Хотя, если честно, страшно мне. Впервые. Сколько лет сохраняли нейтралитет, а тут вдруг с чего-то ты его нарушить решила. Да знаю я, что ты сильнее, книжки читаем. «Криминальные новости» смотрим. Дед был жив, так только одни новости и смотрели, перескакивая с канала на канал. Дед ведь тоже с тобой дружил до поры до времени. Время определила ты, а про «пору» уж он сам додумался. Досмотрелся, что называется. Всё хроники телевизионные. Они и свели мужа в могилу. Невезучим оказался, покойный. Мой «крест» его сгубил».
Зоя Трифоновна с тоской взглянула в окно, разрисованное морозными узорами, и поёжилась. Метель кружила над дорогой всё сильнее и сильнее, уже и вихреватые столбики появлялись вперемешку с неожиданными затишьями.
«Ветер нынче порывистый, – начала уговаривать себя старуха, – промерзну, захвораю, а из лекарств дома только пара ложек позапрошлогоднего меда да полбанки забродившего малинового варенья. Что я – без супа не проживу? Проживу, наверно… Но так хочется горяченького…»
Встречный ветер был так некстати. Ладно бы просто ветер. Снег, бьющий по стеклу, раздражал Андрея Иннокентиевича значительно сильнее. Зрение с возрастом ухудшилось, появились некоторые странности, особенно с цветовой гаммой, однако поход к окулисту каждый раз откладывался благодаря любимому пофигизму. В этом мужчина преуспел больше всего в своей долгой жизни. Наплевательское отношение к мелочам, подобным этой, приводили Андрея Иннокентиевича в восторг. Он считал, причем совершенно серьезно, что тем самым одерживает верх над обстоятельствами.
– Обстоятельства не могут руководить нами, на то они и обстоятельства, – частенько повторял он своим домочадцам и самому себе.
«Зеленый слишком долго горит» – мелькнула мысль перед пустынным перекрестком, но шальной внутренний голос подстегнул: «Проскочим! Газуй!»
– Была-не была! – крикнул задорно, как в молодости, Андрей Иннокентиевич и вжал ногу в педаль газа. Шагнувшая с тротуара тень показалась всего лишь тенью…
В трех метрах от происшествия пришла в движение гора коробок. Из-под одной показалось опухшее лицо местного бомжа Васюка.
– Неужто, Зойка снова вышла на промысел? – просипел простуженный голос под другой коробкой. – Евгеньича втянула в эти игры, не понимая, что оба ходят по краю, бросаясь под колеса.
– Уж точно! Хороший был мужик, царствие ему небесное, ¬– донеслось из центра коробочного нагромождения.
– Капец! Доигралась и Зойка, – констатировал Васюк, смачно сплюнул в сторону перекрестка, именуемого сторожилами «крестом», и вернулся на лежбище.
– Бизнес, бизнес, все говорила...
июль 2012
Рождество "У Боткина"
Вряд ли в это заведение стремятся попасть по доброй воле, тем более – в Рождество. Мне «бесплатную путевку» удружил незнакомый парень лет двадцати пяти, перебежавший, а вернее – переехавший мою дорогу на темно-синем фольсквагене.
Что называется – «прокатилась»…
Внезапность, недоумение, удивление, удар и следом дикая боль. Ни страха, ни ужаса, только один вопрос в голове – «почему я?». Берега качнулись, почти соприкоснулись и разошлись. Вопрос уплыл куда-то в сторону, перед взором закучерявился туман из разноцветных мыльных пузырей, а внутренний голос просипел – «второй шанс». Кстати, он (голос) частенько мне помогает. Вот и тут сипение, даже шипение моего дорогого внутреннего не позволило впасть в эйфорию обморока. Любит он мной покомандовать, но, наверно, в данной ситуации командные нотки возымели нужный эффект, пузыри мгновенно лопнули – я стала что-то соображать, вспомнила про блокировку дверей. И еще до того, как к моей машине подбежала девушка (во! помню ведь!), левая рука (спасибо тебе, родная!) на автопилоте открыла дверь, а потом также на автопилоте стала шарить в кармане мобильник и прямо там, в кармане, набирать номер телефона. Однако боль заставила вспомнить о себе, пришлось переключить внимание на нее.
«Так, башка вроде цела, раз на подушке безопасности нет крови, да и не болит ничего в головушке. Руки? Ноги? Двигаются. А с педали тормоза ногу можно убрать? Передачи не переключаются… Значит, можно. О! Дышать не могу. Господи, только не легкие! Кости – ерунда, срастутся. А-а-а-а-а… Как же больно! Девушка стоит рядом, разговаривает по телефону. Надеюсь, что в скорую позвонила».
На мое счастье «Неотложка» приехала почти мгновенно – то ли мимо проезжала, то ли мне повезло. Всё. Тут произошла отключка – врачи начали эвакуацию меня из машины. Когда пришла в себя, уже лежала на каталке. Сидя было легче, а горизонтальное положение предрасполагало только к воплям. Что, впрочем, не помешало мне вытащить из карманов шубы все, что там было, и затолкать в сумку, которую «добрые врачи» поставили на грудь, аккурат на перелом.
Все-таки мой внутренний молодец! А!? Как контролировал? Как на пульсе руку держал? Вопя и проклиная все на свете, я набрала на мобильнике номер зятя и сунула трубку девушке, которая все также прибывала рядом. Интересно, она – добрая фея или как-то причастна к ДТП? До сих пор не выяснила.
Пока доктора стягивали с меня одежду, щупали, осматривали, кололи обезболивающие, крепили провода для снятия кардиограммы, подъехали гаишники. Добрая фея с моего согласия покопалась в сумке и передала полиции необходимые документы. Тут боль удесятерилась, я опять увидела небо в алмазах и очнулась лишь по пути в «отель «У Боткина». Благо до него было рукой подать – минут десять езды с мигалкой.
Это уже потом в Интернете я прочитала, что больных с переломом грудины перевозят только сидя. Я же в «Неотложке» лежала. И почти видела себя со стороны – воображение работало на полных оборотах. Жуть!
Медикам глубоко безразлично, в каком виде находится пациент. А вид был именно «жуть». Я, как смогла, накрылась шубой, ведь, кроме боли, еще зубы клацали от холода. Ноги так и не смогла укрыть, а врачи не догадались.
В «отеле» приемное отделение работает спорно. Меня катали из кабинета в кабинет, по пути заезжая то на рентген, то на УЗ И. Народ доброжелательный, профессионалы своего дела. Удивила только медсестра из рентгенологии и ее собратья. Она попыталась подложить под мою спину кассету с фотопленкой для снимка, но я сама приподняться не смогла, а медсестре это было не под силу. И тогда она крикнула медбратьям за дверью:
– Эй, ребята, я уже раз пятнадцать пробовала передвинуть эту больную с каталки на стол, а сил не хватает. Помогайте.
Боль болью, но я ж всегда была за справедливость, потому полезла на «амбразуру»:
– Как вам не стыдно. Вы даже одной попытки не сделали, не говоря о пятнадцати.
За что получила в ответ от медсестры взгляд полный ненависти, а от медбратьев – молчаливую солидарность с коллегой – меня попросту швырнули на стол. Обратный путь на каталку после унизительного «спасибо» был несколько приятнее.
У этого кабинета мне была сделана небольшая передышка. Каталку придвинули к стене, сказали: «ожидайте результат», и на время про меня забыли. Вокруг ходили, стояли, сидели люди, пялились друг на друга, в том числе, и на меня. Я поймала взгляд девушки, сидящей рядом с парнем с загипосованной ногой, и поманила ее пальцем:
– Пожалуйста, – просипела, когда она подошла, – натяните мои колготки повыше, и юбкой прикройте, а шубу подоткните со всех сторон.
Женщины меня поймут, ведь они всегда остаются женщинами, в любых ситуациях. Девушка без слов выполнила просьбу, еще и позвонила по указанному мною номеру – услышать родной голос дочери хотелось очень и очень.
Опущу подробности вселения в «апартаменты для временного проживания». Лишь уточню – апартаменты оказались трехместными. Но вполне комфортабельными: телевизор, холодильник, удобные кровати – отдыхай–не хочу. К чему я и «приступила», практически не вставая с постели первые три дня и ощущая себя в каком-то пятимерном пространстве.
В один из этих дней в дверном проеме появ илась женщина в белом халате и о чем-то спросила. Я не поняла, махнула рукой, врач расценила мой жест по-своему, подошла и с ходу обрушила на мою не совсем крепкую в тот момент нервную систему претензии примерно следующего содержания:
– Виноград!? – дама грозно глянула на стол, – вы ели виноград? Что вы еще ели? Сырок? Глазурованный? Кошмар! А вы представляете, какая в нем жирность? Я же вас предупреждала. Диета и только диета. Строжайшая диета. Тогда будет результат. А вы…
– Но мне назначили общий стол, – попыталась было возразить я.
– Какой еще общий стол?! – врач полистала карту. – Вот, диета номер пять. Как я и прописала. Прекрасно помню, у меня отличная память на лица. Я вас принимала и все подробно растолковала. А вы надеетесь вылечиться, не выполняя рекомендации врача?
– Но я вас не помню. Меня принимал доктор-мужчина. Вас бы я точно запомнила.
– Что за глупости, больная? В вашем положении сухарики с несладким чаем в течение недели – самое лучшее средство, а вы…
Такое заявление даже из комы может вывести, а уж из пятого измерения!..
– Какие к черту сухарики? – возмутилась я. – Скажите, любезный доктор, как они могут повлиять на срастание моих поломанных костей?
– При чем тут кости? – докторица немного смутилась и вновь уткнулась в карту. – Ну, вот! Черным по белому написано «отравление в кафе «Лель».
Меня начал душить приступ хохота, я его пресекла в зародыше, так как смеяться мне сейчас вредно, и очень торжественно произнесла:
– Доктор, у меня пе-ре-лом. И вас я, как уже говорила, вижу впер-вы-е.
Не удержалась, и ехидно добавила:
– Ошибочка вышла у вашей памяти.
– Вы не Иванова? – вполне натурально изумилась доктор.
А, приняв мой молчаливый кивок, резво крутанулась на каблуках и вылетела из палаты. Даже не попрощавшись. Даже не извинившись. Бывает.
Доктор значительно подняла мое настроение, захотелось включить телевизор. Но он не включался. Вернее – изображение и звук никак не хотели появляться. Пришлось звать на помощь нянечку.
– У меня телевизор не работает, – сообщила я, на что получила невозмутимый ответ:
– Да в половине палат не работает, тоже мне – Америку открыла!
Нянечка ушла, но неожиданно стала появляться каждые пятнадцать минут с одним и тем же вопросом «Что-нибудь нужно?».
Ну, как же мне понять толстый намек на мзду, если мысли заняты другим – собственными болячками? На следующий день пришло озарение – все дело в отсутствующем кабеле антенны, и я попросила мужа, который пришел навестить меня, прогуляться до соседней палаты. Накануне специально обследовала близлежащие помещения – в паре палат антенна была, но не было ни одного больного. Так у меня появилась информационно-развлекательная игрушка. Нянечка с того дня затаила обиду, это стало заметно по уборке в палате.
К пятому дню я так устала «отдыхать», что, невзирая на боли, начала выползать в коридор на прогулку. Корпус новый, современный, по коридору вдоль стен поручни – очень удобные для гуляния таких отдыхающих, как я. Да к тому же соседка замучила разговорами. Корчит из себя великосветскую даму, признающую в литературе и искусстве только классиков, а сама взахлеб смотрит передачу Малахова «Пусть говорят» и упивается, и обсуждает потом каждую мелочь «пустьговорящих».
Вчера, кстати, сплю. Днем. Хорошо так сплю, сладко. Вдруг голос из другого конца наших совместных хором:
– Что это так противно пиликает? Ирин! Что пиликает? Ты что, не слышишь меня?
Пришлось откликнуться, ведь все равно не отстанет.
– Не слышу и не знаю.
– Такой звук бывает, когда на мобильном телефоне смс-ку набирают. Звук от клавиш.
– Набирает-то кто? – спрашиваю у соседки.
– Ты, наверно. Не я ж!
Вот достала-то. Не видит, что я сплю? Или скучно? Второй соседки нет – увезли накануне на операцию. Шарю рукой под подушкой (знаю, соседке это хорошо видно), вытаскиваю телефон и высоко поднимаю его:
– Я сплю.
Обиженная соседка демонстративно отворачивается к стене и закрывает глаза. Зато у меня сна как не бывало.
Есть стала много. Потому что посетителей у меня много. Все приносят что-нибудь вкусненькое и полезное. Столько хорошей еды у меня не было давно. Я добросовестно все поедаю – не выбрасывать же! Друзья и родные старались, и я стараюсь оправдать их доверие.
На днях в пять утра нас разбудил шум, потом в палате включили свет. Нашему взору предстала молодая женщина очень крупной комплекции. В руках у нее было много пакетов, которые она с грохотом кинула на прикроватную тумбочку. Женщина, не раздеваясь, повалилась на кровать, пустовавшую до этого времени, и через минуту палату сотряс нечеловеческий храп. Мы с соседкой, ошеломленные, сидели и с ужасом смотрели на нежданно-негаднно свалившееся на нас «счастье». Через полчаса у новой постоялицы запиликал телефон, она мгновенно проснулась и выбежала из палаты, громко хлопнув дверью. А еще через десять минут вбежала зареванная, собрала все свои авоськи и на той же скорости покинула помещение.
– Что это было? – почему-то шепотом спросила у меня соседка.
Я пожала плечами, говорить в полшестого утра желания не было. И мы попытались продолжить сон. Но не тут-то было. Каждые полчаса в палату заходили медсестры, врачи, нянечки – все искали пропавшую пациентку. Можно подумать, она нам доложилась, убегая. Вечером медсестра в процедурном кабинете поделилась сведениями: сбежавшая была пьяна вдрыбадан. Оттого и выходки странные. И мощному храпу нашлось объяснение.
Кстати о храпе. Пять дней пришлось спать с берушами. Две старушки с одинаковым диагнозом поступили в один день, обеих определили ко мне. Обеим в один день сделали операции. И обе по ночам производили необыкновенный шумовой эффект. Но днем с ними было настолько приятно беседовать, что ночное неудобство отступало на задний план. Особенно поразила одна из них, обеспокоенная необходимостью проведения одной неприятной процедуры накануне операции. Мы недоумевали, зачем наша соседка бегает за медсестрами и по сто раз напоминает им о процедуре. А все банально просто. Как выше уже говорилось: женщина всегда остается женщиной в любой ситуации. Старушка сокрушалась:
– А вдруг конфуз? А желудок не опорожнен. Нет, нет! Лучше все заранее сделать и быть уверенной, что не опозорюсь. У меня такой молодой врач.
Мы, конечно, смеяться перестали и очень уважительно отнеслись к причудам пожилой женщины. Да и причуда ли это?
Один раз, совершая променад, тормознула от неожиданности около сестринского поста: на диване сидела девушка и читала с ноутбука стихи. Это совершенно не вязалось с больничной реальностью. Стала украдкой разглядывать читательницу. Миниатюрная брюнетка с точеной фигуркой и шикарной копной волос. Мне важно было увидеть ее глаза . И она подняла их на меня.
Легкая отрешенность от действительности, мечтательность и некая одержимость во взгляде в совокупности с привлекательной внешностью навели меня на мысль, что девушка не только читает, но и пишет стихи. Так впоследствии и оказалось. С Дашей мы подружились, стали сообща по вечерам устраивать импровизированное интернет-кафе. Вы не представляете, как мне было приятно видеть заставку любимого сайта сразу на двух мониторах – естественно, я не удержалась и произвела «вербовку» нового автора. Теперь подруга по несчастью полноправный член литературного коллектива, и, надеюсь, он станет для нее таким же родным, как и для меня.
Примерно к десятому дню я вполне освоилась в отделении, и не только в своем, совершая пешие прогулки по коридорам «отеля». Один раз наткнулась на дедушку, будучи как раз на чужой территории. Очень интеллигентный дедушка, чистенький, аккуратно подстриженный, в приличной домашней одежде и с кружкой в руках. В глазах страх и растерянность, одной рукой намертво вцепился в поручень.
– Дедушка, – обратилась к нему, – вы потерялись?
Он закивал в ответ, рассеянно озираясь по сторонам.
– А из какого отделения, помните? Номер палаты?
– Рахманов моя фамилия. А откуда я – не знаю. Где-то здесь…
Выясняя место приписки этого больного, пришлось побегать, если можно назвать беганием мое шарканье. К счастью, оказалось, с ним мы временно проживаем почти рядом. В дальнейшем я каждый день вылавливала дедушку в разных концах здания и сопровождала в палату. И каждый раз он напоминал:
– Моя фамилия Рахманов.
А потом мне несказанно повезло. Одну соседку после операции, не завозя к нам, перевели в другое отделение, а вторую отпустили домой на выходные. Санаторий да и только. Целыми днями смотрела все подряд передачи по телевизору, читала в свое удовольствие, бродила в Интернете. Ну, а лечение, разные процедуры… Разве о грустном стоит вспоминать? Главное – жива. А второй шанс отработаю.
Я из земли, где все иначе,
Где всякий занят не собой,
Но вместе все верны задаче:
Разделаться с родной землей.
И город мой — его порядки,
Народ, дома, листва, дожди —
Так отпечатан на сетчатке,
Будто наколот на груди.
Чужой по языку и с виду,
Когда-нибудь, Бог даст, я сам,
Ловя гортанью воздух, выйду
Другим навстречу площадям.
Тогда вспорхнет — как будто птица,
Как бы над жертвенником дым —
Надежда жить и объясниться
По чести с племенем чужим.
Но я боюсь за строчки эти,
За каждый выдох или стих.
Само текущее столетье —
На вес оценивает их.
А мне судьба всегда грозила,
Что дом построен на песке,
Где все, что нажито и мило,
Уже висит на волоске,
И впору сбыться тайной боли,
Сердцебиениям и снам —
Но никогда Господней воли
Размаха не измерить нам.
И только свет Его заката
Предгрозового вдалеке —
И сладко так, и страшновато
Забыться сном в Его руке.
1984
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
