На улице туман. Волшебный.
Пока не рассвело, он был асфальтово-серым, испещрённым белыми, жёлтыми и красными кругами от автомобильных фар и от ламп в окнах домов и магазинов.
С восходом солнца, туман очистился и побелел.
Утренняя жизнь города растворилась в его полупрозрачном, обволакивающем предметы, звуки и запахи, теле.
Капельки влаги осели на иголках елей, на веточках лип, серым карандашом прорисованных в белом туннеле аллеи, по которой я шла на работу.
Туман покрыл седым налетом мои перчатки и пальто, волосы и лицо.
Какое-то умиротворенное и довольное состояние. Все остановилось, замерло, чтоб успокоиться и перевести дыхание.
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
