Но твердо знаю: омертвелый дух никаких форм не создает; работы в области форм бесплодны; «Опыты» Брюсова, в кавычках и без кавычек, — каталог различных способов любви — без любви
ММ. Надо регистрироваться и все тут! И не будет безников!
ММ, волнуясь и поминутно протирая очки, пришел регистрироваться первым.
У плексигласового окошечка, где полумесяц для разговора вырезан ниже пояса, как на автозаправках в России, нагнувшись, спросил: Простите, великодушно, тут регистрируют?
-Фамилия? – без церемоний спросила ответственная дамочка, на груди которой висела табличка "Оса".
-Видите - ли, так - сказать, я пришел по собственной инициативе... зачертыхался ММ. - Так-сказать исключительно для порядку. Чтобы и фсе, следуя моему примеру,....так-сказать.... –
-Что так сказать, так сказать?! – Взъерошилась Оса.- Если пришел, - так говори! А то переливает из пустого в порожнее... А нечего сказать, - так и вали нахрен отседова. Понял?! Время дорого.
-Э-э-это пааазвольте. Это сию минуту – растерялся, так-сказать..... Моя фамиля .. это. Как бы вам сказать?
-Бля! – откровенно изумилась Оса. –Так будешь говорить или нет?!
-Э-э-э-э-э....
-Взять его! – распорядилась кому-то буйная регистраторша.
ММ не успел опомниться, как тут же налетели «Секурьете», грубо заломали ему руки и утащили в подсобку. Скоро оттуда стали раздаваться крики «Не скажу-у-у!» «Хоть режте меня!».
Появилась импозантная дамочка, у которой на -груди висела табличка «Люда-мандарин»
-Ну что? Признался? -строго спросила Оса.
-Ага
-Так как его зовут?
-Дед Метай, говорит.
-А что фиксирует детектор лжи?
-Да детектор весь в сомнениях? Мол, то ли врет, то ли правду говорит?
-А какой ток пропускали?
-220
-Ну вы даете? Первый раз что ли? Вы 380 дайте, да пару раз подряд. А то строите из себя мать Терезу, панимашь...
-Щас.
-Ну, чего там? – нетерпеливо спросила Оса, подождав, когда Люда-мандарин вернулась.
-Ой, ужас какой-то! Теперь признается, что он Шлемазл. Прямо сомнительно все это.....
-Да иди ты! А Кирпичом тоже пробовали?
-Да что мы?! - звери что ли лютые?
-А вы попробуйте!
-Щас.
-Киздец. Признался.
-Ну и чего?
-Гаврила, говорит. С Красного моря. Уже определенно не врет. И слюни текут, и башка набекрень...
-А Кирпич чего?
-Знамо дело чего – морда красная. Скольких уж загубил?...
-Ну, ясно тогда. Так и зарегистрируем – «Седой».
-Как Седой? А вдруг не Седой?
-Седой, Седой. Мы ему щас, на всякий случай, в 1000 вольт влепим, враз поседеет.
В подсобке, набирая мощь, загудел трансформатор. Миг безников подходил к концу.
:-))
В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты, где выглядят смешно и жалко сирень и прочие цветы, есть дом шестнадцатиэтажный, у дома тополь или клен стоит ненужный и усталый, в пустое небо устремлен; стоит под тополем скамейка, и, лбом уткнувшийся в ладонь, на ней уснул и видит море писатель Дима Рябоконь.
Он развязал и выпил водки, он на хер из дому ушел, он захотел уехать к морю, но до вокзала не дошел. Он захотел уехать к морю, оно — страдания предел. Проматерился, проревелся и на скамейке захрапел.
Но море сине-голубое, оно само к нему пришло и, утреннее и родное, заулыбалося светло. И Дима тоже улыбнулся. И, хоть недвижимый лежал, худой, и лысый, и беззубый, он прямо к морю побежал. Бежит и видит человека на золотом на берегу.
А это я никак до моря доехать тоже не могу — уснул, качаясь на качели, вокруг какие-то кусты. В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
