На Острове моём стали исчезать миражи. Куда-то пропала Стеклянная Роща – маленькое тесное чудо, обиталище Белого Лица. Белого Лица, подолгу глядевшего на меня сквозь оптическую несуразицу и алмазный снег, когда встречались мы с ним. Что-то порхало там и помимо – зеркальные бабочки какие-то, какие-то хрустальные птицы мелькали в невозможной тесноте среди плавно разветвляющихся в единую сосудистую систему стволов, но несомненно, что игрушка эта была обиталищем Белого Лица с глубокими, но совершенно бесцветными глазами, подолгу глядевшего на меня оттуда, когда встречались мы на одной дороге. У миража этого была одна игрушечная загадка. Стоило только найти нужный угол зрения – и Белое Лицо уходило, а в ближайшем стекловидном теле Рощи появлялись фигурки двух бредущих чудовищ: колченого верзилы с обожжённой собачьей мордой и огромноголовой коротышки с каменным лицом... бредущих по бесконечной дороге, спиралью пропадающей в глубине стекла...
...и вот этот мираж исчез. Кто-то из вороватых демонов, покидая мой мир, прихватил с собою красивую вещицу, полагая, видимо, что забирает всего лишь память, а может быть, и ничего не полагая, а просто – прихватил и всё тут, а вы там – как знаете...
Исчезла Музыкальная Беседка За Поворотом, выполненная искусным резчиком в стиле Второй эпохи Летних Царств из тёмно-жёлтой слоновой кости с эмалями миниатюр в овальных медальонах, с пёстрою черепичною крышей и бронзовым флюгером-буквой на сияющем шаре, с маленькими бронзовыми монахами в нишах вдоль карниза. Монахи непрерывно кланялись и улыбались, а по низу, вокруг, ходили бронзовые кентавры, стреляли из бронзовых луков и побеждали маленьких бронзовых драконов.
Внутри беседки, если заглянуть в одно из ажурных окошек, помещался целый оркестр из настоящих музыкантов и с дирижёром, но – как бы далеко и во мраке, под люстрой со множеством тусклых свечей. И довольно часто слышна была очень тихая мелодия неописуемой прелести и печали.
И беседка пропала следом.
А – вспомнить Стрекочущую Лестницу из переменчивого и слегка прозрачного вещества, из ненадёжного стрекочущего вещества, битком набитого мельтешеньем золотых и серебряных буковок-инфузорий! По лесенке всегда поднимался маленький белый человечек с белым кувшином за плечами, который исчезал, поднявшись, а по лестнице начинал подниматься лиловый человечек с лиловым кувшином - и тоже исчезал, и появлялся оранжевый... и так – без конца.
Там пустота теперь, меж двух утёсов, подобных башням.
Да и летучего городка, где круглые сутки копошатся микроскопические обитатели его и над которым всё время лопаются и плывут фейерверки и кувыркаются карнавальные ракеты, не найти мне в блужданиях моих теперь – унесли, всё унесли с собою бессовестные эти создания!
Нет-нет, это они - бродячие демоны, я знаю, я точно знаю!
Уж Озеро-то Медных Ключей с Башней Колдуна на треугольной скале точно утащили они - я сам видел! Они оставляют мне только кошмары и голые берега.
И ещё они оставляют любовь и ненависть – горе тому, кто останется один на один с любовью, а вокруг – ни оркестров, ни фейерверков, ни Полян Сновидений!
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
