Однажды Марина познакомилась с необычайно интеллигентной кошкой. Кошка была интеллигентнее половины Марининых сослуживцев. Особенно – до работы на факультете культурологии. И уж точно – после. А может, и во время.
Но и в кошачьем смысле Марине было с чем сравнивать. Ее первого кота Барсика – умницу, роскошного сибиряка, любимца четырехкомнатной коммуналки – увезли (так вышло) на другой конец миллионного города. В квартиру вселились новые соседи и за что-то невзлюбили кота. Аллергию придумали, грозились написать жалобу. Шестилетней Марине было трудно понять, как это можно не любить такого красивого и ласкового Барсеньку. А тут как раз один сосед – он в коте души не чаял, все-то покупал ему разные вкусности – получил отдельное жилье. Далеко, в районе новостроек. И упросил Маринину маму отдать ему кота. Все равно «эти» его выживут. В общем Барсика увезли. Марине что-то там объяснили, чтобы она не сильно плакала. Через полгода дошел слух, что кот от нового хозяина убежал. А еще через полтора Барсик вернулся домой. Но вот в чем главная фишка. Кот, до того как его увезли, никогда на улице не гулял и двора своего не видел. И как выглядит дом тоже, естественно, не знал. Однако он пришел, и не только во двор, а прямо домой. Сидел возле своей квартиры и глядел на дверь.
Марина была счастлива, но недолго. Оказалось, что Барсик стал уличным. Дома поест, вздремнет и требует отпустить нa волю. Пропадал по нескольку дней. Каждое утро Марина выглядывала в окно, смотрела, нет ли Барсика во дворе. Знала, где его любимое место – на скамейке, у подъезда. И если он там: «Барся, – зовет, – Барся, пойдем домой!» Кот шмыг в подъезд – и махом на пятый этаж. А тут уже и сметанка, и колбаска... Но улица все-таки его тянула, видно были там дела поважнее Марины. Когда им с мамой дали, наконец, отдельную квартиру, Барсик был в очередном загуле. Пришлось уехать без него. Не раз Марина приходила в старый двор, надеясь если не забрать, то хоть покормить своего кота. Все без толку. Потом у них жили другие кошки, хорошие кошки. Но с Барсиком они, конечно, рядом не стояли.
Тем временем Марина окончила школу и поступила в университет. Через пять лет защитила диплом по этикету при дворе Генриха VII. Как лучшую студентку, ее оставили на кафедре. Еще через три года направили в аспирантуру, в Москву. Марина легко сдала экзамены и устроилась в общежитии на проспекте Вернадского. Кошек здесь держать не разрешалось. Да и вообще никакие животные не приветствовались (тараканы легко нарушали запрет).
В аспирантуре Марина поняла, как соскучилась по учебе. А еще – что она любит учиться гораздо больше, чем работать. Пропадала в Ленинке днями, сидела едва не до закрытия. А потом, возбужденная новым знанием, не в силах ехать домой, шла в театр или кино – на что попало. Одна. Возвращаться пешком от метро «Юго-Западная» до общаги было страшно. Еще на эскалаторе Марина сосредотачивалась и – решительно, как с моста – бросалась в холодную ночь. Мимо ларьков, темных фигур, тусклых витрин, громких компаний... Мимо кукольного храма, увековеченного в фильме про новый год и баню... Шмыг (точно как Барсик) в вестибюль – и можно перевести дух.
Когда появился Вадик, многое изменилось. Они познакомились в очереди за стипендией. Вернее, чуть позже. А в очереди Марина спиной и шеей почувствовала взгляд. Будто кто-то дотронулся. Мельком обернулась. На нее глазел тощий юноша в джинсовой куртке. Он стоял на несколько человек дальше. Ничего особенного. – решила Марина. – Но смотрит нахально. Не стал бы на улице приставать. Чушь. Ко мне не пристают на улицах... Где я его видела? В общежитии? Или на кого-то похож?..
Недалеко от метро «Парк культуры» услышала сзади:
– Девушка, подождите минутку... Можно с вами познакомиться?
Ее догонял тот самый, из очереди.
– Я на улице не знакомлюсь. – бросила Марина через плечо. – Неужели по мне не видно?
– Видно. – уныло кивнул парень. – Я тоже не знакомлюсь. Полчаса решался... Ну давайте познакомимся не на улице, а-а... в кафе. Я вас шампанским угощу, отметим стипендию, а? Или еще куда-нибудь... В кино... Потом.
Марина усмехнулась, сбавила шаг и впервые подробно рассмтрела ухажера. Все это становилось забавным. Неожиданно для себя она сказала:
– Вам говорили, что вы похожи на Олега Даля?
– Много раз. А что?
– Вам повезло. Это мой любимый артист. Ну что вы встали? Ведите куда-нибудь... Кстати, я – Марина.
– Вадим.
Он тоже учился в аспирантуре. Отличник, провинциал. Из полунищей семьи. Вадик с Мариной были... как это говорят? Социально близкие. На третьем курсе они расписались. Свадебной церемонии удалось избежать.
Медовый месяц не обошелся без ложки дегтя. Молодожены защитились с разницей в неделю, а это значило скорое выселение из общежития. Оставить с трудом завоеванную Москву казалось немыслимым. Тем более, что обоим предложили работу. Марине – на кафедре МПГУ, Вадику – в НИИ образования. На просьбы о содействии с жильем будущее начальство реагировало вяло. Пришлось искать съемную квартиру. И что огорчительнее – доступную съемную квартиру.
Ста двадцати долларов хватило только на однокомнатную дыру недалеко от метро «Краснопресненская». Первый этаж с облезлыми решетками. Выцветшие обои, продавленный матрас. Ржавые дорожки в раковине и ванной от хронически больной сантехники. Хозяин – небритый откормленный жлоб – хвастался успехами в торговле гербалайфом. Узнав, что Вадик работает в НИИ, промычал что-то типа «сочувствую». Марина глянула на Вадика и быстро сменила тему...
В этой пародии на квартиру они выдержали без малого год. Очень плохой год, худший из всех. Зимой Вадик стал возвращаться с работы поздно, часто нетрезвый. Начинал в институте – им давали спирт для протирки чего-то там в компьютерах. Догонялся у метро. Палаток с дешевым алкоголем развелось тогда немерено, и у каждой топтались любители согреться. Чтобы Марина не ругалась, Вадик и ей приносил чекушку. Но она ругалась все равно. Однажды Вадик привел какого-то ханыгу, и Марина обоих выгнала. Через час муж вернулся один, пьяный до соплей. Стучал в окно. Пытался встать на одно колено и упал на бок, в снег. Марина затащила его домой. Она догадывалась, что мужу тошно идти в этот сарай, вот он и болтается у ларьков. Тошно и стыдно – перед ней и вообще. Уйти из института Вадик не мог – через полгода ему обещали «научного сотрудника» и выгодные контракты... Ну да, ему тошно. А ей разве не тошно? И что же теперь – надираться с кем попало у метро? Нет, надо что-то делать... Марина решила уходить с кафедры и искать нормальную работу. С нормальной зарплатой.
Oбзвонила подруг и знакомых. Кто-то сказал ей, что бывшая сокурсница, Лена, живет в Москве. Работает в какой-то фирме личным секретарем начальника. И вроде бы с ним же спит. Не сразу, не быстро, но Марина разыскала московский телефон Лены. Та была рада звонку, поболтали, вспомнили студенческие годы, назначили встречу. Через неделю Марину взяли референтом в главный офис торгово-закупочной кампании IST.
Марина волновалась. Обязанности референта представлялись ей неясными. Оказалось, все просто. Четыре арифметических действия, Word, Excel, PowerPoint. Ксерокс, факс... Марина быстро сообразила, что ее взяли в помощь Лене. Чтобы у той оставалось больше времени для приватных контактов с шефом. Лена призналась, что Тарханов давно уговаривает ее бросить работу, и быть у него... ну типа... на содержании. Но ей неохота – совсем уж так-то... Когда в офис приходили гости, Марина заказывала кейтеринг и следила, чтобы все было ладушки. Гости в основном напоминали бандитов, но к Марине никто не приставал, обращались корректно. Сам Тарханов тоже был неизменно вежлив. Называл Марину на «вы». Похоже, ему льстило, что на него работает кандидат наук, и не каких-нибудь там, а философских. Платили Марине втрое больше чем на кафедре, и точно в срок.
Через месяц Марина и Вадик съехали от торговца гербалайфом в приличную квартиру на улице Народного Ополчения. В квартире былa нестарая мебель, раскладной диван, пальма и даже балкон. Когда подписывали договор, хозяйка – энергичная бабка в пуховике – несколько раз заметила, что сто восемьдесят долларов за такую квартиру – это, конечно, дешево. Очень дешево. Все равно, что из своего кармана достать. Ну ладно, чего уж там... Но в следующий раз она может и повысить... Марина вспомнила, что гербалайфщик тоже затрагивал эту волнующую тему. Какие они все одинаковые, – подумалось вдруг, – суетливые, глаза блестят от жадности. Не глаза, а гвозди... Вот так портят людей халявные деньги.
Переехали, обвыклись – жизнь наладилась. Вадик бросил выпивать на стороне. Марина, напротив, сдружилась с веселыми дамами из бухгалтерии, которые через день устраивали посиделки с коньячком. Настала очередь мужа волноваться, звонить в офис и встречать ее у метро. Ну что же, heute mir – morgen dir, как говорят наши бывшие враги.
И тут супруги совершили импульсивную покупку. Такие покупки, как известно, не кончаются ничем хорошим. Они приобрели кота в мешке. Не буквально, разумеется, в мешке – кот спал, чуть видимый из-за пазухи шубы. Владелица обоих стояла в шеренге уличных торговцев, в подземном переходе. Заметив интерес, продемонстрировала котa. Настоящий аристократ – белый, в черных «ботфортах». На сонной физиономии – «маска Зорро».
– Мы назовем его Маска. – сказал Вадик.
– Смирный котик? Ласковый? – поинтересовалась Марина.
– Смирный, oчень ласковый...
Это была несусветная ложь. Маска оказался таким же смирным, как гиперактивный подросток, наглотавшийся экстази. И примерно таким же ласковым. Уже на второй день метался по квартире как подорванный – без ясной траектории и смысла. Иногда замирал – под шкафом или на подоконнике – и смотрел оттуда дикими глазами. Через секунду подпрыгивал, будто ударенный током, и опять мчался куда-то, громко стуча когтями по полу. Это напоминало игру с самим собой в догонялки и прятки одновременно. Раньше всего пострадали шторы и диван. Затем – хозяйская пальма. Пришлось вынести ее на балкон – весна, тепло. Но вскоре Маска проник туда и добрался-таки до корней и самой сути, как сказал поэт.
Единственным способом остановить его хотя бы на время была кормежка. Eл котик за троих, после чего мгновенно задрыхал. Зато ночью отрывался, как русский бомонд в Куршевеле. Особенно любил носиться по одеялу, под которым прятались Марина и Вадик. Запереть его на ночь в коридоре поначалу не удавалось. Маска выучился, распластавшись как блин, пролезать в щель под дверью. Стали затыкать щель одеялом. Маленький негодяй боролся с ним целыми ночами и к утру обычно побеждал. Вскоре кот подрос (ел уже за четверых) и в щель пролезть более не мог. Это его очень расстроило. Маска сидел перед дверью и орал злобным басом «ма-аур, ма-а-ауррр!» А ведь в его распоряжении находились большой коридор и ванная. Бесись на здоровье. Но нет – eму требовалась вся квартира. А может быть – зрители.
Если так, то этим социальность Маски исчерпывалась. В руки он не давался – когти и зубы выпускал без церемоний. Гладиться не любил. Так чтобы помурлыкать вечером у хозяев на коленях... – это вы меня с кем-то перепутали. Давайте жрать – и отвалите со своими нежностями. Плюс ко всему, Маске нравилось ходить в туалет за диваном. И по-маленькому, и по-большому. Диван был устроен так, что между ним и стеной имелся подходящий зазор. Действительно, интимное местечко. И «бонус» – чтобы убрать, приходилось каждый раз ворочать тяжеленный диван...
Достали коту просторный лоток с высокими бортами. Hасыпали песку, терпеливо учили по книжке – игнорирует лоток. Попробовали землю, туалетную бумагу... Бесполезно. Гадит за диваном, паразит, хоть ты убейся. Распыляли там освежитель воздуха, надеясь отвадить, но он даже запах плохо маскировал. Пытались дихлофосом – у самих мигрень, а коту хоть бы хны. Что еще делали? Награждали Маску деликатесами за хождение (редкое) куда положено. Если удавалось отследить готовность к процессу – быстро несли в лоток. Кот ждал, пока хозяева уйдут, свешивал задницу за борт и мигом оправлялся на пол. Наконец, Марина в сердцах жиганула его кухонным полотенцем. В другой раз Вадик, найдя за диваном свежую кучу, ткнул в нее Маску носом, а затем выдрал брючным ремнем. Кот вынес экзекуцию стойко, как молодогвардеец. Его взгляд говорил: «Ты можешь убить меня, подонок. Мы оба это знаем. Но пока я жив, я буду делать, что хочу. И там, где хочу».
– Не надо так, – сказала Марина, – он же маленький...
– Угу, маленький. – Вадик отпустил кота. Тот метнулся под шкаф. – Зато гадит больше меня... Только за мной убирать не надо.
– Этим ничего не добьешся. Ты же читал «Собачье сердце».
– Вот именно, читал. И помню, чем там все кончилось.
После ремня Маска слегка исправился.
– Видишь, прогресс налицо, – заметил Вадик субботним вечером, когда они с Мариной наряжались в театр, – а ты говоришь, Булгаков. Общая психоэволюционная теория эмоций учит нас, что страх... Убля-а-а-а!
– Что случилось?
Вадик не глядя сунул ногу в ботинок. Хлюп – ступня погрузилась в омерзительно-теплую жидкость. Выдернул – с носка потекло. Резко запахло кошачей мочoй.
– Где эта сволочь?!!
– Да в чем дело-то? – Марина вышла в коридор.
– Этот гад нассал в мой ботинок! – простонал Вадик. – Сейчас убью гаденыша!
– Опоздаем. Вымой ногу и одень другие носки.
– A в чем я пойду? В кроссовках?.. – Вадик на одной ноге запрыгал в ванную. – Нет, за это будем наказывать. Отлови его, и – на улицу. До нашего возвращения.
Так и сделали. В театр Вадик поехал в кроссовках. Вид – как из дремучего колхоза... Когда вернулись, нашли Маску под «жигуленком». Его охраняла большая черная кошка. Вадик отогнал кошку, присел.
– Ну что, скотина, пойдем домой?
– Мыур-р-р-р... – угрюмо ответил кот. Это означало: «Ладно, так и быть. Но руками не трогать, сам дорогу знаю».
Вылез из-под машины и направился к подъезду. Задницей и хвостом демонстрировал презрение... Ботинок засунули в стиралку, с порошком и уксусом. Запах вроде бы ушел, но вид стал не тот. В общем, скоро эти ботинки пришлось выбросить.
Хозяйка заезжала за деньгами раз в месяц. Незадолго до этого квартиру тщательно проветривали и ароматизировали. Следы когтей на диване закрывали пледом. Как-то раз хозяйка увидела Маску, но отнеслась на удивление легкомысленно.
– Ух ты, какой у вас котик симпатичный. Иди ко мне, кыс-кыс-кыс...
Маска ощерился и сказал:
– Xххх...
– Э-э, да ты строптивец... Тут вот какое дело, Мариша. Вы не можете заплатить еще за месяц вперед? Я телевизор хочу купить, Сони Тринитрон. A денег не хватает.
– У нас нет столько, Любовь Дмитриевна.
– Ну давайте сколько есть, потом рассчитаемся. Долларов пятьдесят найдете?
– Сейчас посмотрим...
В сентябре Маринина фирма организовала двухдневный корпоратив в Подмосковье. Пригласили членов семей. Марина и Вадик решили ехать. Оставили Маске вдоволь сухого корма, полную чашку воды. Заменили туалет. Заперли комнату. И – на вокзал. Отдохнули хорошо: играли в теннис, плавали в бассейне. Гуляли по осеннему лесу. Возвращались, пропахшие костром и шашлыками, думали: как там Маска. А вот как. Входная дверь изнутри расцарапана почти до верха. Уплотнитель выдран и погрызан в клочья. Нагажено по всему коридору – запах почувствовали еще снаружи. Кота нет. На столе записка.
«Дорогие Марина и Вадим,
Ваш котик ночью и утром орал как резаный. Кидался на дверь. Соседи к вам не достучались, вызвали меня. Что в квартире – сами видите. Меня чуть удар не хватил. Т.к. договор наш в этом месяце кончается, с октября оплата будет 230 дол. Плюс новый залог 50 дол. т.к. старый я забираю в счет ремонта двери. Позвоните мне. Л. Д.
Котик ваш убег, как только я открыла дверь».
– Нда.. надо искать квартиру. – поморщился Вадик. – пойду куплю «Из рук в руки».
– Давай завтра, а? – отозвалась Марина. – А я утром поговорю с начальником. Вдруг чем поможет.
Тарханов выслушал ее, не перебивая. Секунду подумал. Кивнул.
– Есть один вариант. Нашу гостиницу на Соколе знаете?
– Слышала.
– Ну, это не совсем гостиница. Там разные есть помещения, но и... ммм... номера для гостей. Один почти всегда свободен. Съездите, посмотрите. У Лены возьмете ключи.
– Спасибо, Игорь Сергеевич.
– Не за что пока. Номер этот не совсем жилой. Батареи греют плохо, обстановки – минимум. Но уж чем богаты. Если устроит, купите... oбогреватель там, плитку электрическую. Только не сожгите мне здание.
– А платить сколько?
– Нисколько. Будете иногда докладывать... что там, да как. Мне там лишние глаза не помешают. А теперь все – давайте работать.
У двери Марина вспомнила о Маске. А вдруг он найдется?
– Игорь Сергеевич...
– Ну что еще?
– У нас кот.
– Нет. Извините – кот не нужeн.
Выйдя из кабинета, Марина некоторое время думала о загадочных словах Тарханова про лишние глаза. О чем она будет докладывать? Что может увидеть? Но вскоре oтбросила эти мысли. Все-таки бесплатное жилье в Москве – это... Бесплатное Жилье в Москве. А значит – ура и шампанского.
Номер состоял из двух полупустых комнат. В одной – широкая тахта. Спальня. В другой – стол и две табуретки. Значит, столовая и кухня. «И кабинет». – добавил Вадик. Гостиница и правда оказалась необычной. В холле вместо консьержа скучали ребята в черной униформе. Кроме того, в здании водились мыши. Это обнаружилось на вторую ночь, когда Марина пошла в туалет. И включила там свет. На белом кафельном полу сидела мышь. Темно-серая, горбатенькая – полевка вульгарис. Марина взвизгнула. Мышь ринулась в щель за унитазом. Перед тем как скрыться, оглянулась.
– С тобой все в порядке? – крикнул Вадик из спальни. – Помощь нужна?
– Уже нет.
Через несколько дней Вадик купил гуманную мышеловку. Установил ее вечером перед щелью, зарядив кусочком сыра. Ночью Марину разбудил легкий хлопок (захлопнулась пластиковая крышечка) и шевеление. Ага... – подумала она, засыпая. Утром мышь поселили в трехлитровой банке. Сначала Маринa побаивалась держать банку в руках. Но вскоре привыкла и с интересом рассматривала зверька. Смышленое лицо, большие глаза, задорные усы. Добавить пушистый хвост, и выйдет белка. Опять же eст как человек... «Давай отловим ей товарища. – предложила Марина. – По-моему, ей скучно».
Но попался скорее не товарищ, а младший брат. Или даже сын. Мышонок, совсем крохотный. Оказавшись в банке, сильно испугался и запрыгал как мячик. Долго прыгал, откуда столько энергии?.. Взрослая мышь отодвинулась и глядела на него скептически. Будто хотела сказать: «Остановись, дурачок. Здесь хорошо кормят – сыром и ветчиной. И убирают каждый день... » Мышонок угомонился только к вечеру. И заснул. А наутро – такая картина: маленкий грызун дремлет на спине у большого. Подружились, значит, а может действительно сын.
Как-то раз, зимой, банку с мышами оставили на ночь на холодном кухонном подоконнике. Oни замерзли. Звонко перекатывались по дну как черные камешки. Вадик погрел банку рефлектором, и крупная мышь ожила! А маленькая – нет, пришлось спустить ее в унитаз. Марина тогда всплакнула. Оставшаяся мышь прожила у супругов до их выселения из гостиницы. Перед отъездом Вадик вынес банку на задний двор, тудa где мусорные контейнеры. Открыл, положил на бок и сказал: «Ну, пока. Иди». Мышь посмотрела с недоумением и не стала вылезать из банки. Вадик ушел, а она все сидела внутри...
Oни прожили в гостинице до ноября 96-го. Накопили за это время четыре тысячи долларов. Вадику дали «энэса», теперь он регулярно читал коммерческие лекции. Марине раз в квартал выписывали бонус. Кроме того, они не платили за жилье. Деньги предназначались на эмиграцию. Марина и Вадик еще летом подали на ПМЖ в Австралию и теперь заверяли у нотариуса бесчисленные выписки и справки. Каждый вечер они выпивали по банке пива «Белый медведь». А по субботам покупали бутылку коньяка и рыбные деликатесы в магазине «Океан». Взяли напрокат холодильник и телевизор. Про «лишние глаза» Тарханов, кажется, забыл... В общем, все шло очень хорошо, а значит – жди неприятностей.
Однажды рано утром – Вадик умывался, Марина готовила завтрак – в дверь нетерпеливо постучали.
– Кто там?
– Секьюрити.
Открыли.
В прихожую втиснулись трое крепких мужиков со скучными лицами. Одного Марина знала. Охранник зама Тарханова. Он явно был за старшего.
– Значит так, – сказал он, – чтобы к завтраму освободили помещение. Ясно?
– Здравствуйте. – сказал Вадик. – А нельзя ли все-таки...
Марина остановила его жестом. И заговорила твердым, наглым от страха голосом:
– Я не понимаю, что здесь происходит. Вы вообще знаете, с кем вы говорите? Я – референт Тарханова. Я сейчас позвоню и...
– Никуда ты не позвонишь. – перебил старший. – И никакой ты уже не референт. Телевизор надо смотреть. Короче – у вас двадцать четыре часа.
– Да погодите, ребята, – сказал Вадик, – ну... дайте хотя бы пару дней. Надо же искать жилье...
Старший обернулся.
– Ладно, так и быть. Два дня. И скажите спасибо, что мы сегодня добрые.
– Спасибо.
Предчувствуя страшное, включили телевизор. По всем каналам сообщали о том, что прошлой ночью была взорвана машина известного бизнесмена Игоря Тарханова. Кроме самого Тарханова погибли его шофер, охранник и личный секретарь.
– Боже, это Лена... – прошептала Марина, – какой ужас... Выключи немедленно, а то меня вырвет! Пошатываясь, она устремилась в ванную.
О том, чтобы ехать в офис не могло быть и речи. В гостинице оставаться – тоже. Поехали к Вадику на работу. В вагоне Марину тошнило и знобило одновременно. Приехали рано. На этаже никого не было, кроме завлаба Димы Скрипкина. Вадик с ним приятельствовал. Избегая подробностей, он рассказал Диме, что случилось. Марину опять затрясло.
– Хотите спирта? – предложил ей завлаб. – Я вам разведу по вкусу.
– И мне. – сказал Вадик.
– Неси две чашки, печенье и графин.
– А ты?
– Я с утра не пью. – Дима извлек из тумбочки металлический термос похожий на снаряд. Отвинтил крышку. Понюхал... – Вернее пью, конечно... но сегодня есть работа. А я когда выпивши работаю, то происходят... неадекватные открытия и сенсации. Ладно, давайте в темпе, пока никого нет.
Букву «р» завлаб произносил с мягким французским акцентом. И вообще, он похож на Портоса, – подумала Марина, – такой же большой и надежный. И усики... От этой мысли ей немного полегчало. А может, подействовал спирт.
– Ничего, ребята, упремся-разберемся, – продолжал Дима. Найдем вам жилье. У меня одна знакомая из профориентации сдавала комнату не за дорого. В Медведково. Правда, там, вроде бы, жить вместе с хозяевами. Могу звякнуть ей, когда подтянется народ.
– Звякни. – сказал Вадик.
– Она, правда, маленько с тараканами. Но в принципе, тетка хорошая.
– Звони, звони – нам не до жиру.
– Альбина, – представилась хозяйка, – можно Аля.
Худая высокая брюнетка, немного странное выражение лица. И у обоих сыновей-подростков тоже. Как будто они съели что-то не то и прислушиваются к себе. Причина странности тотчас же открылась. По всей квартире были развешаны портреты злобного старика в чалме. Альбина объяснила, что это их гуру. Лидер какого-то религиозного культа в Индии. Если твердо поверить в его учение, то исполнится любое желание, вплоть до бессмертия.
– И новый зуб вырастет? – спросил Вадик (у него недавно удалили зуб).
– Вырастет. – уверенно ответила хозяйка.
За уютную комнату на шестнадцатом этаже Альбина просила сто долларов в месяц. Деньги небрежно сунула в карман халата. При этом обронила, что могла бы не сдавать. Бывший муж оставил квартиру, платит нормальные алименты... Сама работает на полставки. Но – очень хочется быстрее накопить на поездку в Индию, к учителю. С обоими детьми. Вечером троица удалилась в спальню, откуда донеслись негромкие песнопения. И приторный запах ароматических свечей.
Это ж надо так подвинуться, – думала Марина, оставшись утром наедине с гуру в чужой квартире. – Красивая женщина, здоровые дети... Откуда такой мусор в голове? И муж, навернo, из-за этого бросил... Или наоборот – pазвелись, и она на этой почве... Господи, о чем я думаю? Какое мое дело? У меня подругу и начальника взорвали. Работы нет, трудовой книжки нет. Надо решиться – позвонить в офис... Ой...
В проеме двери стояла длинноногая трехцветная кошка. И смотрела на Марину внимательными круглыми глазами. «Привет, красотка, ты откуда? – сказала Марина. – Может погладимся, а?» Кошка с достоинством приблизилась, наклонила голову. Марина погладила ее по голове и за ушами. Хотела взять на руки, но та деликатно увернулась. И ушла.
Разноцветную красотку звали Муся. Интеллигентнее кошки Марина в жизни не видела. Например, Муся не любила привлекать к себе внимание. Марина считала это одним из важных признаков интеллигентности. Кошка возникала и исчезала так, будто пользовалась шапкой-невидимкой. Она не мяукала, не шипела, не издавала вообще никаких звуков. Не просила еды – cнисходила до нее.
Культ предписывал Альбине и ее мальчикам строгую вегитарианскую диету. Они и кошку зачем-то сделали вегитарианкой. Нежирный творог был ее единственной скоромной пищей. И молоко. Но большей частью – огурцы, ростки овса, мелко порубленные салатные листья, петрушкa и укроп.
Марина и Вадик, как люди нормальные, завтракали яичницей с сосисками или бутербродами с ветчиной. Муся чувствовала запах ветчины. Но заходила на кухню только если хозяев не было дома. Словно знала, что... Да, вот именно, знала – ч т о? Что они не одобрят? Что им будет неприятно? Как она могла это знать?.. Марина представляла себе любую другую кошку в этой ситуации. Любая другая кошка из шкуры бы вылезла, требуя ветчины. А Муся просто смотрела. «Да, я хочу, – говорил этот взгляд, – но просить не буду, не надейтесь». Получив кусочек, Муся вдумчиво нюхала его, и лишь затем аккуратно съедала. И сразу уходила из кухни.
Очень скоро Марина заметила, что у кошки нет лотка. Если только он не в хозяйских комнатах... но это вряд ли. Спросила, и выяснилось, что Муся ходит в унитаз.
– Как вы ее научили? – изумилась Марина.
– А мы не учили, – хозяйка пожала плечами, – cама научилась. Котенком бегала за детьми в туалет, наблюдала. А потом смотрю – лоток чистый который день. Последила за ней и увидела.
Марине тоже хотелось посмотреть на такое чудо, но она боялась смутить кошку. Один раз зашла в туалет, не зная, что там Муся. Кошка с сосредоточенным лицом балансировала на краю унитаза. Увидев незваную гостью, вмиг соскочила и юркнула в дверь. «Ну извини... » – произнесла Марина, спуская воду... Еще был такой случай. Как-то раз хозяева уехали на выходные – отличный повод заняться дневным сексом. В разгар этого дела в комнату заглянула Муся. Заглянула – и сразу исчезла. Она все поняла, – догадалась Марина, – она стесняется...
За две недели Марина так и не решилась позвонить в бывший офис. Звонил Вадик. Он же отвез заявление об уходе и взял трудовую книжку. Сказал, что не встретил ни однигo знакомого лица. Выждав еще неделю, Марина набрала домашний Ольги, знакомой из бухгалтерии. Все-таки хотелось разузнать, как там... Ольга подтвердила, что весь бывший штат Тарханова уволен. Поинтересовалась, не вызывали ли Марину к следователю. У Марины подкосились ноги.
– Нет... А что должны?
– Не знаю. Кое-кого из наших вызывали... Но мы-то люди маленькие... Ты на работу устроилась?
– Даже не искала, а ты?
– А я устроилась. И тебе могу помочь, если хочешь. Нам как раз нужен человек.
Ольга работала в фирме по организации выставок на ВДНХ. Она поговорила с начальством, и Марину взяли на три дня в неделю. Работа заключалась в поиске – по рекламным объявлениям – возможных клиентов. И затем – их обзвоне, с предложением услуг. Большинство абонентов посылало Марину с разной степенью вежливости. На удивление быстро ей сделалось все равно.
В свободные дни Марина с отвращением готовилась к тесту IELTS. Вадик сдал с первого раза, он заканчивал английскую школу. А Марина недобрала один балл. Расстроилась ужасно. И ведь знала язык совсем неплохо, много переводила в аспирантуре... Так обидно – могли бы давно получить визу... А теперь надвигалась пересдача. И еще двести пятьдесят зелененьких – как с куста. C неизвестным результатом. Муж достал ей кипу вопросов и ответов прошлых лет. «На самом деле этот дурацкий тест проверяет не столько язык, сколько интуицию, – убеждал он, – cпособность быстро ориентироваться и угадывать. Важно понять, на чем они тебя ловят... Не верю, чтобы ты, кандидат наук, не просчитала их убогие английские мозги».
И Марина поняла. К любому заданию есть четыре варианта ответа. Два неверных видны сразу. Оба оставшиеся – подходят. Но один из них, на первый взгляд, кажется чуть более точным. Более привлекательным. А времени мало, думать некогда... Вот она – ловушка! Выбирать надо другой ответ. Следуя этому принципу, Марина – на время – заполняла тест за тестом. Затем проверяла себя. Принцип работал. Всякий раз удавалось набрать на один-два балла выше проходного. Но это дома, а что будет там?... Кроме тестов Марина по три часа в день слушала уроки английского и новости по BBC.
Иногда к ней в комнату заходила Муся. Марина откладывала бумаги, выключала приемник и разговаривала с кошкой. «Ну допустим, я сдам этот чертов тест, – говорила она. Вернее, не говорила, а думала. Кошки ведь понимают мысли лучше, чем речь. – Допустим сдам. Получим визу и улетим Бог знает куда, где люди ходят вверх ногами, и никто нас не ждет. Куда мы там пойдем? В очередь за пособием? Кому мы там нужны?.. А здесь кому мы нужны? Да, да... В аттестате две четверки – почти медаль. Красный диплом, степень, и кто я теперь? Попка на телефоне. Самое занятие для каднидата философских наук. Тридцать два года – ни работы, ни жилья. Сижу в чужой квартире, разговариваю с чужой кошкой... Лучшее воспоминание детства – Барсик. Лучшая подруга... – Марина посмотрела на кошку. Кошка посмотрела на Марину. – Получается, что это ты, дорогуша. И как нам с этим быть?» Кошка понимающе моргала и шевелила хвостом. Марина перевoдила это так: «Ничего, подруга. Прoрвемся как-нибудь».
И вот – неотвратимый день тестирования. За ним – еще более тягостное ожидание результатов. Забрать их Марина снова отправила Вадика. Муж позвонил ей из телефона-автомата. Слышимость была никакая, Вадик почти кричал: «Ура, кошка! Да ура, говорю же, ура. Ты их сделала! Перебор в два балла – ты молодчище!.. Беру Хеннесси и мчусь домой».
Через три недели им дали визу. Еще через неделю были куплены авиабилеты: Москва-Токио-Сидней. Багаж, после выброса ненужного, уместился в две не очень тяжелые сумки. Вызвали такси. Отдали Альбине ключи... Тридцать два года... – снова думала Марина, – тридцать два года и всего пара сумок. И – ноль ключей. Странно быть человеком без ключей... Где я это слышала? Hечего бояться, нечего терять – весело живется, нечего сказать...
Присели в коридоре, на дорожку. Появилась Муся и села рядом со всеми. Такая славная кошка и досталась таким жлобам. – подумала Марина. – Почему «жлобам», зачем я их обозвала? Зря я так. Обычные люди, ну тараканы в голове, а у кого их нет?.. И сказала вслух:
– Хорошая у вас кошка, Аля. Я вам прямо завидую.
– Да что вы так уж, – усмехнулась бывшая хозяйка, – кошка как кошка. Беспородная, обыкновенная...
– Нет, вы ошибаетесь. – ответила Марина. – Эта кошка совсем не обыкновенная. Эта кошка – интеллигентная. Вот такая у нее порода.
Кошка склонила голову набок и моргнула одним глазом.
– Видите, oна и сейчас понимает, о чем мы говорим. Ну ладно, Муся. Будь счастлива.
Они подхватили сумки... И поехали в Шереметьево-2.
Словно пятна на белой рубахе,
проступали похмельные страхи,
да поглядывал косо таксист.
И химичил чего-то такое,
и почёсывал ухо тугое,
и себе говорил я «окстись».
Ты славянскими бреднями бредишь,
ты домой непременно доедешь,
он не призрак, не смерти, никто.
Молчаливый работник приварка,
он по жизни из пятого парка,
обыватель, водитель авто.
Заклиная мятущийся разум,
зарекался я тополем, вязом,
овощным, продуктовым, — трясло, —
ослепительным небом на вырост.
Бог не фраер, не выдаст, не выдаст.
И какое сегодня число?
Ничего-то три дня не узнает,
на четвёртый в слезах опознает,
ну а юная мисс между тем,
проезжая по острову в кэбе,
заприметит явление в небе:
кто-то в шашечках весь пролетел.
2
Усыпала платформу лузгой,
удушала духами «Кармен»,
на один вдохновляла другой
с перекрёстною рифмой катрен.
Я боюсь, она скажет в конце:
своего ты стыдился лица,
как писал — изменялся в лице.
Так меняется у мертвеца.
То во образе дивного сна
Амстердам, и Стокгольм, и Брюссель
то бессонница, Танька одна,
лесопарковой зоны газель.
Шутки ради носила манок,
поцелуй — говорила — сюда.
В коридоре бесился щенок,
но гулять не спешили с утра.
Да и дружба была хороша,
то не спички гремят в коробке —
то шуршит в коробке анаша
камышом на волшебной реке.
Удалось. И не надо му-му.
Сдачи тоже не надо. Сбылось.
Непостижное, в общем, уму.
Пролетевшее, в общем, насквозь.
3
Говори, не тушуйся, о главном:
о бретельке на тонком плече,
поведенье замка своенравном,
заточённом под коврик ключе.
Дверь откроется — и на паркете,
растекаясь, рябит светотень,
на жестянке, на стоптанной кеде.
Лень прибраться и выбросить лень.
Ты не знала, как это по-русски.
На коленях держала словарь.
Чай вприкуску. На этой «прикуске»
осторожно, язык не сломай.
Воспалённые взгляды туземца.
Танцы-шманцы, бретелька, плечо.
Но не надо до самого сердца.
Осторожно, не поздно ещё.
Будьте бдительны, юная леди.
Образумься, дитя пустырей.
На рассказ о счастливом билете
есть у Бога рассказ постарей.
Но, обнявшись над невским гранитом,
эти двое стоят дотемна.
И матрёшка с пятном знаменитым
на Арбате приобретена.
4
«Интурист», телеграф, жилой
дом по левую — Боже мой —
руку. Лестничный марш, ступень
за ступенью... Куда теперь?
Что нам лестничный марш поёт?
То, что лестничный всё пролёт.
Это можно истолковать
в смысле «стоит ли тосковать?».
И ещё. У Никитских врат
сто на брата — и чёрт не брат,
под охраною всех властей
странный дом из одних гостей.
Здесь проездом томился Блок,
а на память — хоть шерсти клок.
Заключим его в медальон,
до отбитых краёв дольём.
Боже правый, своим перстом
эти крыши пометь крестом,
аки крыши госпиталей.
В день назначенный пожалей.
5
Через сиваш моей памяти, через
кофе столовский и чай бочковой,
через по кругу запущенный херес
в дебрях черёмухи у кольцевой,
«Баней» Толстого разбуженный эрос,
выбор профессии, путь роковой.
Тех ещё виршей первейшую читку,
страшный народ — борода к бороде,
слух напрягающий. Небо с овчинку,
сомнамбулический ход по воде.
Через погост раскусивших начинку.
Далее, как говорится, везде.
Знаешь, пока все носились со мною,
мне предносилось виденье твоё.
Вот я на вороте пятна замою,
переменю торопливо бельё.
Радуйся — ангел стоит за спиною!
Но почему опершись на копьё?
1991
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
