Стоит пару десятков раз, один за другим, сменить города и гостиницы, и становится очень легко отделять нужное от ненужного, необходимое от того, без чего легко обойтись, обязательное от лишнего.
За крайне короткое время к тебе приходит соломоновская мудрость, понимание истинных жизненных ценностей и сакральное знание о тщетности бытия.
Приблизительно после третьей попытки раздвинуть пространство с помощью матов и мантр, ты очень ясно вдруг осознаешь, что можешь избавиться от всех этих шкафов, антресолей, гардеробов, комнат, этого города, наконец, без какого либо ущерба для себя.
Раскопав собственное тело в кипах платьев, косметики, дисков, комнатных растений, родственников, вечерних посиделок за кофе, счетов за воду и свет, годовых абонементов в салон и бассейн, ты больше уже ни за что не захочешь снова складировать этот хлам, производящий благоприятное впечатление на окружающих.
Постоянно иметь при себе стоит лишь кусочек пластика с n-ной суммой, несколько смен чистой одежды, пару гиг музыки, одну настоящую книгу, ноутбук и столько обуви, сколько вместится в чемодан. А он не безразмерный. Он маленький, детка. Больше трех пар сапог и одной пары туфель не войдет. И не плачь.
Небольшой чемодан -
это отличное лечение от всех видов психозов связанных с жаждой обладания;
это отличное лечение от всех видов привязанностей и зависимостей.
Ты привязан только к размеру своего чемодана.
Ну и еще немного к расписанию самолетов.
- Любимая, я хочу чтобы ты всегда была рядом. Будь моей женой.
- Прости но... это не вмещается в мой чемодан.
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
