Никто не знает, что происходит в действительности.
Мерфология управления
Закон Джонсона
На кладбище тесно - нищий угол, металлические, из прутка, оградки, крашеные поверх ржавчины серебрянкой. На кладбище сыплются лёгкие семена с жёлтых травин в человечий рост и с бурых деревьев - осень, зрелая осень. Где - заросла могилка, где - вычищена, где столик сел и расщепился, а где - и вовсе ничего нет, заборчик один, да обильный почерневший бурьян поверх всхолмления, кого-то забыли... а кто-то существует ещё в бытии своих потомков - самым краешком, но существует.
Наши мертвецы так же усталы и немстительны, как и живые, они не будут никого преследовать - новые похороны не по карману живущим, и это понимают наши мертвецы.
Уходишь по тесному проходцу и не оглядываешься, потому что там стоит мёртвая твоя бабушка и машет угловатой рукой, и смотрит вслед слепыми глазами. Надгробие её обтёрто тряпкой, могилка выметена, подкрашены бронзой буквы. До свидания, бабушка! И долго ещё дорожка идёт мимо тесных, как те же могилки, коллективных садов, что - при кладбище, с будками-домишками, хмурыми парниками и брошенными на зиму кучами дерьма, и по ней, по дорожке, провожают тебя мелкие ангелы - кладбищенские собаки, потрюхивают рядом и друг за дружкой, тряся штанами. Скорбные их морды вопросительно взглядывают: не бросишь ли чего? не перепадёт ли на халяву? Ну, а не бросишь - и так ладно. Сядут посреди дорожки - чесаться и ждать других, живых и незапасливых.
Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести -
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки -
Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
