Василий шел к берегу знакомой тропой вдоль железной дороги. Очередной выходной день, очередная попытка отвлечься хотя бы на время от своей не очень удачно сложившейся на его взгляд жизни. По привычной схеме: собранный рюкзак с удочками и снастями на плечи, на утренний пригородный поезд, в буфете на станции сто грамм для настроения и бутылку с собой.
Но и здесь, вдали от города, от семьи, которые так и не стали ему родными: ни город, куда перебрался жить в молодости из своей деревни, ни семья, которой обзавелся в этом городе, угнетало предчувствие недобрых перемен: цех закрывают, он, скорее всего, попадет под сокращение. А ведь в сложившейся привычной жизни не хотелось абсолютно ничего менять, какая б она не была постылая и неказистая, но притерпелось уже и обвыклось.
Порыв ветра швырнул с железнодорожной насыпи мятую бумажку со следами дерьма. Бумажка прибилась прямо к его ноге и на мгновение на ней повисла. Василий матерно выругался стряхивая ее. На душе стало еще противнее. Скорее бы дойти до реки.
Для рыбалки день выдался не самый удачный, рыба не клевала.
Вдруг Василий с особой остротой ощутил, что рыбалка сегодня не приносит того желаемого успокоения, отдыха, и что самое страшное, уже не будет приносить никогда. Это не просто один этот день такой неудачный, это рыбалка сама по себе, уже не срабатывает. Она тоже часть всей этой серой жизни и только.
В продолжение своих депрессивных мыслей, то ли желая, наоборот избавится от них, Василий совершил совсем уж странный и неординарный поступок – достал из рюкзака не открытую бутылку и зашвырнул далеко в воду.
Пошел вдоль берега от того места, где оставил удочки и рюкзак. Не то поискать другое место, где забросить, не то просто сменить обстановку, пройтись.
Раздвинув руками в стороны высокую траву, замер. Вот это да! Неожиданность. Прямо перед ним на земле было устроено гнездо какой-то птицы. Вероятность, вот так вот вдруг наугад раздвинув листья именно в этом месте всей прибрежной полосы, обнаружить гнездо, была весьма мала, и на тебе! В яблочко! В гнезде белело пять яиц, размером с половину куриного. Что же делать с находкой? На душе стало радостнее, но в голове у Василия было столь же пустынно, как и на глади поверхности реки, как и на просторе широкого заливного луга. Можно было просто уйти от гнезда, но тогда бы исчезла та позитивная волна, ощущение удачи и успеха, хоть и проку то от находки никакого. Бесполезный,но сюрприз.
Неожиданно, как-то из ниоткуда, пришла необычная мысль.
Василий оглянулся по сторонам еще раз убеждаясь в своем одиночестве. Странно, но и потревоженной птицы, что по идее должна была насиживать эти яйца, ни где не было ни видно, ни слышно.
Пришедшая неожиданно из ниоткуда необычная мысль очень понравилась Василию.
Спустив штаны, рыбак присел прямо над гнездом, внутренне малость поднапрягся, при этом лицо его приобрело несвойственное серьезное и сосредоточенное выражение, и обильно посрал. Говно Василия полностью завалило птичьи яйца, так, что от самого гнезда остались видны лишь края.
Всю обратную дорогу в вагоне пригородного поезда Василий покатывался от беззвучного смеха, время от времени всхлипывая и переставая смеяться лишь на миг, только что бы набрать воздуха в легкие. Он, то представлял себе удивление птицы, которая, вернувшись к гнезду, обнаружит в нем такую огромную кучу говна, то представлял себе, что птенцы вот уже вылупятся под теплой кучей, проклюнуться, и мир им предстанет сплошной кучей говна. Не успели появиться на свет, а уже на тебе - полностью в дерьме!
Заходящие на остановках в вагон пассажиры, едва взглянув на смеющегося Василия, рассаживались подальше от него. На последнем перегоне к нему подошел наряд милиции, который дежурил в поезде. Что-то спрашивали, но Василий не мог им ничего ответить, только тихо смеялся и все повторял: «Ну, я и подосрал им, ну я и подосрал!».
На конечной станции в городе милиционеры так и вывели его из вагона под руки, трясущегося от смеха.
На работу Василий больше не пришел, и сократить его не успели, так как врачебная комиссия дала ему группу по инвалидности еще до того, как цех закрыли. Теперь он живет в больнице, а семья навещает его иногда по выходным. Больница находится за городом в красивом сосновом бору, там всегда свежий воздух. На рыбалку Василия из больницы не отпускают, да ему и самому не хочется.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
