Человек без адреса подозрителен,
Человек с двумя адресами – тем более.
Джордж Бернард Шоу
Ох, ты, бог мой!
Как, всё-таки, беспощадно время…
Что касается безадресных, а значит, бомжей, то подозрения со временем ещё больше усилились и даже просочились в мировую литературу и, искусственным образом, в Голли, который ещё и wood фильмов ужасов.
А для меня, они обычные люди, которые по своим жизненным обстоятельствам просто не могут зайти в Инет и сидеть там, в ожидании смерти. Поэтому и адреса, хотя бы и мыльного у них нет. И отследить их затруднительно, что и подозрительно. Но, не очень, не очень.
А если этот субъект ещё и скрывается в натуральном лесу, с берёзками, то привлечь его, даже по крайней нужде соответствующих органов, ну, совсем уже, затруднительно по причине отсутствия платиновой кредитки Visa.
А вот те, кто завёл себе всего-то два электронных адреса, особенно, если один из них в Одноклассниках, в наши времена, ну, совершенно безвредны. Наши это люди, наши!
Чего не скажешь об основателе одного единственного сайта под скромным названием…
ПравИльно, Wikileaks.
Уж, кажется всё, скрутили этого любителя плодиться и размножаться на всю его оставшуюся жизнь, заатукали, прогнали через все средства, в том числе и информации, надули, как цыганскую лошадь на рынке журналюгской дезы, да не тут-то было…
Двести зеркальных адресов со всеми его архивами в Сети, сотни соловьев-разбойников ноосферных в защиту, цунами читательского суперинтереса, порожденного действиями господ, которые тщатся нами править…
Вот, это теперь, в двадцать первом, душедробильном нашем веке, архиподозрительно. Как сказал бы во времена оны, ещё один объект нашего угасающего внимания, у которого один, единственный адрес пока – Мавзолей.
Я из земли, где все иначе,
Где всякий занят не собой,
Но вместе все верны задаче:
Разделаться с родной землей.
И город мой — его порядки,
Народ, дома, листва, дожди —
Так отпечатан на сетчатке,
Будто наколот на груди.
Чужой по языку и с виду,
Когда-нибудь, Бог даст, я сам,
Ловя гортанью воздух, выйду
Другим навстречу площадям.
Тогда вспорхнет — как будто птица,
Как бы над жертвенником дым —
Надежда жить и объясниться
По чести с племенем чужим.
Но я боюсь за строчки эти,
За каждый выдох или стих.
Само текущее столетье —
На вес оценивает их.
А мне судьба всегда грозила,
Что дом построен на песке,
Где все, что нажито и мило,
Уже висит на волоске,
И впору сбыться тайной боли,
Сердцебиениям и снам —
Но никогда Господней воли
Размаха не измерить нам.
И только свет Его заката
Предгрозового вдалеке —
И сладко так, и страшновато
Забыться сном в Его руке.
1984
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
