Как-то раз одного трусливого Мальчика попросили сыграть летописца в школьном спектакле. Худрук, похожая на грушу, всучила ему окладистую бороду и поповскую рясу, после чего наставительно сказала:
– Это очень важный спектакль. На него придёт мэр города. Так что не подведи нас, хорошо?
Мальчику хотелось с напыщенным видом ответить, что он надёжный малый. Но у него от волнения так перехватило дыхание, в горле так пересохло, что он только и смог выдавить:
– А что… что я должен делать?
– Сидеть на стуле и всё время молчать. Все летописцы так делают. Они же очень мудрые. Ты что, не знал?
По секрету, мальчик был не очень-то мудрый – он даже глагол от слова «пояс» образовать не мог. Он испугался, что не сможет сыграть мудреца как следует. «Какой же из меня летописец? — подумал он. — У меня даже бересты нет».
Мальчик так боялся подвести свою школу, ребят и Худрука, что решил отказаться от участия в спектакле.
Худрук напустила на себя строгость и сказала:
— Ничего страшного, найду другого мальчика. Но знай: будь ты главным героем драматического произведения, читатели тут же закрыли бы книгу. На этом самом месте. Они бы не стали про тебя читать. Кому интересно читать про Мальчиков, которые постоянно боятся? Герои так не поступают. Они неустрашимо движутся к цели, преодолевая препятствия. Твоё счастье, что это жизнь, а не книжка.
От этих слов Мальчику стало грустно и досадно. Не то чтобы ему очень сильно хотелось стать героем книги, ничего такого. Просто он знал, что Худрук обязательно найдёт на роль летописца другого мальчика. Того вихрастого из параллельного класса, например. Вот из-за чего ему стало грустно.
Всю дорогу домой он очень старался не заплакать. Потому что Мальчикам не положено плакать. Не по-мальчишечьи это. «Если я заплачу, — подумал он, — значит, я вообще ни на что не годен».
Но всё-таки он заплакал. В тот самый момент, когда я проходил мимо.
Мне стало жалко Мальчика. Я подошёл к нему и спросил, почему он плачет. И он рассказал о своём горе.
Если честно, я не очень-то умею утешать мальчиков. Я и не стал его утешать. Вместо этого я спросил:
— Худрук? Это та, которая с фигурой как у груши?
— Вы её знаете? — удивился Мальчик.
— Конечно, я её знаю! Да-да! Если хочешь знать моё мнение, с такой фигурой она никогда не окажется на носу корабля.
— Правда?
— Ага. Она очень грустит из-за этого. И говорит людям всякие глупости, чтобы они тоже грустили.
— Да ну?
— Разумеется. Все грустные люди говорят глупости.
Мальчику, вроде, стало легче. По крайней мере, он утёр слёзы с лица. Желая подбодрить его ещё больше, я добавил:
— Знаешь, а я бы дочитал книжку про тебя до конца. Честно-честно.
Мальчик усмехнулся и сказал:
— По-моему, вы самый грустный человек на свете.
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
Суну морду в полынью
И напьюсь,
Как зверь вечерний!
Сколько было здесь чудес,
На земле святой и древней,
Помнит только темный лес!
Он сегодня что-то дремлет.
От заснеженного льда
Я колени поднимаю,
Вижу поле, провода,
Все на свете понимаю!
Вот Есенин —
на ветру!
Блок стоит чуть-чуть в тумане.
Словно лишний на пиру,
Скромно Хлебников шаманит.
Неужели и они —
Просто горестные тени?
И не светят им огни
Новых русских деревенек?
Неужели
в свой черед
Надо мною смерть нависнет, —
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни?
Все умрем.
Но есть резон
В том, что ты рожден поэтом.
А другой — жнецом рожден...
Все уйдем.
Но суть не в этом...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
