Философия целый век бьется, напрасно отыскивая смысл в жизни, но его — тю-тю: а поэзия есть воспроизведение жизни, и потому художественное произведение, в котором есть смысл, для меня не существует
Гулял по улице Сизый голубь. Точнее не гулял, а расхаживал важно: то в одну сторону, то в другую. Головой крутил, оглядывался, от ног человеческих отпрыгивал. «Ноги такие неуклюжие попадаются. Того и гляди, норовят наступить или пнуть важную персону» - неторопливо размышлял Сизый голубь, остановившись возле большой замусоренной лужи. Поглядев на свое мутное отражение, голубь решил, что клюв и хохолок у него явно не простые - породистые, не зря же его бабушка жила на чердаке зажиточного дома в настоящей голубятне. Свою бабушку он, конечно, не видел никогда, но история благородного происхождения бережно передавалась из клюва в клюв между сизыми собратьями. Голубь зашел ногами в лужу и, почувствовав приятную прохладу, побродил еще немного туда-сюда. Где-то он слыхал, что ножные контрастные ванны полезны для сосудов.
Приближалось время завтрака. Маленькие человеческие ножки уже давно пробежали по тротуару, семеня за большими, наступило обычное затишье рабочего дня и можно было спокойно поискать чего-нибудь съестного. Сизый голубь направился к большим зеленым коробкам, в которые люди каждый день складывали разноцветные пакеты с провизией.
Сизый голубь с тоской обнаружил, что позавтракать в гордом одиночестве снова не получится. Мусорные баки окружила ватага чужаков с черными хохолками, куцая стайка воробьев тащила еду прямо у них из-под носа, а на горизонте нарисовались две зловредные вороны. «Как тяжело сохранять лицо при такой неряшливой беспорядочной жизни! Ну как я могу не спеша клюнуть завтрак, приятно побеседовать, узнать последние новости в такой дикой компании?!» - возмутился про себя Сизый голубь. Тем не менее, он все же попытался добыть хоть немного еды. Приходилось торопиться, потому что скоро приползет железный гигант на колесах и проглотит содержимое баков целиком, не разжевывая. «Бывают же такие обжоры на свете!»
Голубь расклевал зеленый пакет, порылся там клювом и – о чудо! – извлек кусок свежего круассана с корицей! «Настоящая порода проявляется во всем!» - восхищался мысленно Сизый, давясь аристократической добычей.
Неожиданно пузатое и носатое чудище столкнуло Сизого голубя с пакета и больно пихнуло чем-то острым в бок! Он выронил остатки завтрака на асфальт и плюхнулся в грязь. Это была та самая ворона. Одна из двух зловредных, что попали в поле зрение голубя на подходах к мусорке. Ворона нагло сунула мощный клюв в зеленый пакет и принялась поглощать все подряд.
Голубь встрепенулся, расправил перья и, вытянув шею, отвернулся от неэстетичного зрелища. «Как жить нормальным птицам среди этого бандитского сброда?!» - возмутился он и улетел на провисший между фонарными столбами кабель.
Наблюдать сверху за неспешной жизнью двора было его любимым занятием. Голубь мысленно считал прохожих, тихо презирал собак, открыто ненавидел кошек и сочинял стихи о любви. Все было бы так и в этот раз, если бы не одно обстоятельство. Под провисшим кабелем остановились мальчишки. А мальчишки хуже кошек! Это знает каждый уважающий себя голубь, даже не породистый. Мальчишки обсуждали явно что-то недоброе, громко похохатывали, крутили в руках подозрительные железки и веревки. Сизый голубь слетел с провисшего кабеля и подобрался к ним поближе, чтобы уловить суть дьявольского плана трех раскрасневшихся от восторга прогульщиков. «Все нормальные дети в школе сидят, в тетрадки нос уткнувши, а эти тут планы обдумывают! Куда только взрослые смотрят!» - возмущался голубь, утробно урча и выпячивая пушистую птичью грудку.
План у ребят был действительно недобрым. Голубь понял, что они собирались поймать кошку Масяню.
К Масяне он не испытывал трепетных чувств, но уважал за правильность жизненной позиции: старая рыжая бестия ловила только мышей и иногда даже крыс. А птицы ей казались слишком глупыми для того, чтобы быть достойной добычей. Что можно чувствовать к врагу, который тебя презирает? Нечто похожее на обиду, но не всамделишную, не настоящую обиду, а какую-то игрушечную обиду. Фантик без конфеты, вот и вся обида.
Сизый Голубь забыл про все плохое, на что была способна Масяня, как только увидел ее привязанной за задние лапы к замысловатой конструкции из жестяных банок, бесформенных железок и неимоверно гремящих пустых бутылок. Масяня рычала и шипела на обидчиков. Мальчишки принялись гонять кошку по двору, тыкая палками. Сизый голубь не мог смотреть спокойно на разразившуюся драму и рванул изо всех сил за подмогой...
Выбившись из сил, Масяня юркнула в щель между гаражами-ракушками и затихла. Мальчишки шушукались рядом, высвечивая фонариками щель. Масяня не успела даже понять, что убежище стало ей страшной ловушкой: железки застряли между боками гаражей и веревки крепко держали ее за лапы, не позволяя никуда деться. Трудно вообразить, что пришлось бы еще пережить в металлической ловушке бедной Масяне, если бы не Сизый мечтатель. Пока мальчишки пытались раздобыть спички и газеты, чтобы выкурить дымом кошку, стая голубей закрыла квадратик неба, окруженный бетонными коробками домов, и через несколько минут голубиный конфуз липкими белыми лепешками покрыл головы и куртки хулиганов. Кошка Масянька решила, что это кошачий Бог послал ей спасительный белый град и от воодушевления, нахлынувшего на все ее рыжее существо, незаметно выпуталась из веревок и прошмыгнула пулей в ближайший подъезд.
А Сизый голубь уселся на любимый провисший кабель и принялся сочинять балладу о крылатых героях. Он был горд собой и мысленно благодарил бабушку не только за ген красоты, но и за ген сообразительности! Теперь он окончательно убедился в своем необыкновенно благородном происхождении.
1
Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
2
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
3
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
1913
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
