К вечеру стены дома прокалились на солнце, так что спасаться от пекла приходилось на улице, в тени. Там хотя бы какое-то подобие ветерка. Попробовал воду в летнем душе. Нет, рано еще купаться – кипяток. Придется подождать пару часов, должно остыть, все-таки вечер давно. Спрятался в самой глубокой тени: ее давали дом и яблоня, к тому же сквозняк. Рядом с асфальтовой дорожкой увидел живую зеленую веточку – богомола. Он смешно вращал глазами, следя за кружащейся мухой. Правая задняя лапка-ходуля замерла в воздухе, будто насекомое собралось было идти, да забыло, зачем и куда.
- Что, дружище, тоже спасаешься от жары? Не бойся, я тебя не трону!
Нежно-зеленое создание задвигало губами-жвалами, «поддерживая» разговор. На душе потеплело. Температуры внутри и снаружи уже не рождали болезненный перепад, переносить 40-градусную жару стало ощутимо легче.
Я с облегчением закрыл глаза и пропустил взрыв. Даже звук не услышал – уши заложило. Только тело ощутило страшную дрожь земли. Время будто замерло. Казалось, целую вечность я стоял, слепой и глухой, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Паники не было. Только слабость от понимания – случилось что-то страшное.
Вспышка и уже следующая картинка: я бегу, сердце в истерике бьется о грудную клетку, просит пощады, но останавливаться нельзя. Почему нельзя? Ответ на вопрос некогда искать. Надо бежать. И я бегу. Спотыкаюсь, подхватываюсь, и уже лечу – открылось второе дыхание. Окружающие предметы смазаны, нечетки, падают с неба огромные черные хлопья пепла. Но я не сбавляю темпа. Дорога хорошо знакома, даже с закрытыми глазами не собьюсь с пути.
И вновь картинка: полные страданий глаза, боль плескается в них, кружится вихрем, переполняет и выливается через край. Я заворожено наблюдаю, как жизнь утекает, сменяясь стеклянным блеском. Хочется завыть от осознания потери. Но нельзя поддаваться эмоциям – стольким еще надо помочь. Надо. Помочь. Сжимаю челюсть. Разбиваю кулак об осколок стены. В чудом уцелевшем зеркале мелькает полный отчаянной решимости взгляд карих глаз. «Соберись, Артур!» И спешу дальше. На крики. И стоны. Сколько еще таких глаз видел… Но чаще все же в коричневых, голубых и зеленых озерах рождалась надежда. Она питала мои силы, и я вновь и вновь нырял в провалы, выносил на свет переломанные, измазанные в красном, тела. Тяжело. Страшно. Не хочу.
Свет мигает. Я лежу в траве, за густыми кустами. Минутный отдых необходим. Уши заложены, так что не слышу глухого рокота обвалов. За растительностью не видно черных остовов домов. Хорошо. Расслабился и наслаждаюсь бездельем каждой клеточкой тела. Солнце темнеет. Надо мной склоняется Ирина. Зеленые глаза ждут ласки. Иссиня-черная прядка щекочет подбородок. Я прячу девушку в объятиях, скрываю от бесконечного стресса. Нежно целую переносицу, скольжу языком по губам, щекочу дыханием пульсирующую жилку на тоненькой шее. Ирина сладко вздыхает и прижимается всем телом. Она ненасытна. Снова и снова требует любви. Наслаждение растягивается бесконечно долго. «Артууууууур!» Крик удовлетворенной женщины врывается в заложенные уши. Звуки снова наполняют мир. Трещат цикады. Раздается глухой гул падающего здания. Взгляды вновь серьезны. Пора за работу.
Отключать сознание уже не выходит. Барьеры рушатся под натиском царящей вокруг боли. Третьи сутки без сна. Легкие забиты дымом и пылью. Стоны терзают сердце. Бесконечная боль пульсирует в голове. Падаю на колени и мычу от отчаяния. Андрей помогает встать и уводит в тень. В пластиковый стакан наливает спирт, молча протягивает. Обжигаю глотку. И оживаю. Становится легче. «Держись, дружище. Мы нужны им». Дружище… Где-то я это уже слышал. Или говорил. Там, в другой жизни. Но некогда вспоминать. Еще один завал расчищен. Еще кого-то надо вытащить на свет. Завывают сирены «скорой». Невыносимый звук! Тянусь за новой порцией. Вливаю живительную влагу и ныряю в пучину невыносимого ужаса.
И вновь занимаюсь сексом. Не знаю ее имени. Потеряла родных, у самой же ни царапины. Только сидела внутри несколько суток, запертая обвалившимися стенами. Жизнь спасена, а внутри чернота. Жестко выбиваем ритм друг в друге. Царапаем спины, кусаем плечи. Крошево бетона скрипит то под ее, то под моей спиной. Нам не нужен свет. Нет нужды в мягкой постели. Мы любим и мстим. Мстим и любим. За кровь и смерть снаружи, за навечно поселившуюся боль внутри. Она хрипит и теряет сознание. Я в изнеможении опускаю голову на ее белокурые волосы. Пустота в теле. Пустота в душе. Лучше так. Иначе уже невыносимо.
И вот, наконец, все позади. Закончился бесконечный кошмар. Он еще долго будет царить в душе. Но разве это важно по сравнению с тем, что было в реальности? Я захожу во двор и первым делом спешу в глубокую тень. Там меня ждет богомол. Хочу рассказать ему…
Стена, яблоня, дорожка асфальта. Под кустом клубники зеленеет живая веточка. Огромная жирная богомолиха перекусила жвалами моего товарища и поедает его с головы. Ей надо кормить будущих детей. На это и пойдет энергия отца. Это жизнь. Понимаю. Только… почему мне так горько?
В старом зале, в старом зале,
над Михайловской и Невским,
где когда-то мы сидели
то втроем, то впятером,
мне сегодня в темный полдень
поболтать и выпить не с кем —
так и надо, так и надо
и, по сути, поделом.
Ибо что имел — развеял,
погубил, спустил на рынке,
даже первую зазнобу,
даже лучшую слезу.
Но пришел сюда однажды
и подумал по старинке:
все успею, все сумею,
все забуду, все снесу.
Но не тут, не тут-то было —
в старом зале сняты люстры,
перемешана посуда, передвинуты столы,
потому-то в старом зале
и не страшно и не грустно,
просто здесь в провалах света
слишком пристальны углы.
И из них глядит такое,
что забыть не удается, —
лучший друг, и прошлый праздник, и —
неверная жена.
Может быть, сегодня это наконец-то разобьется
и в такой вот темный полдень будет жизнь разрешена.
О, вы все тогда вернитесь, сядьте рядом, дайте слово
никогда меня не бросить и уже не обмануть.
Боже мой, какая осень! Наконец, какая проседь!
Что сегодня ночью делать?
Как мне вам в глаза взглянуть!
Этот раз — последний, точно, я сюда ни разу больше...
Что оставил — то оставил, кто хотел — меня убил.
Вот и все: я стар и страшен,
только никому не должен.
То, что было, все же было.
Было, были, был, был, был...
1987
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
