Какую можно высказать еще нелепость, которая бы уже не была высказана кем-нибудь из философов
(Марк Туллий Цицерон)

Проза

Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото

из цикла "Что было, то было"

Командировка на край света (VIII)

окончание
уфффф...

Часть VIII

В кромешной тьме автомобиль с двумя пассажирами на заднем сиденье несся по африканским просторам, освещение появлялось лишь в относительно крупных населенных пунктах, в маленьких поселениях у дороги обычно поблескивал один единственный фонарь. Потом дорога пошла вдоль береговой линии, стало светлее от океана, в котором отражались звезды, и мерцала лунная дорожка.

– Приехали, – сообщил водитель, остановившись под разноцветными неоновыми огнями вывески отеля.
Йорген щедро расплатился с таксистом, взял Ларису за руку и внимательно посмотрел в глаза.
– Ну, что – ты готова? – Васильева шутливо, по-пионерски отсалютовала, и они, так и не разжимая рук, отправились на встречу с сюрпризом, приготовленным Йоргеном.
Дорога в несколько сот метров проходила под землей, под зданием отеля. Арчатые своды и приглушенный свет, серовато-зелёные стены петляющего коридора, по которому пришлось идти, навевали мысли о сказочном лабиринте, дворцовых интригах и тайнах.
«Свят, свят, свят…» – невольно осенила себя крестом незаметно для спутника Лариса, а вслух сказала:
– Хорошо, хоть скелеты не встречаются.
Однако друг только хмыкнул и пропустил Васильеву вперед, судя по свежему океаническому дуновению, это был конец пути.

– Ах… – только и смогла вымолвить Лариса.
Вид лагуны, открывшийся при выходе из тоннеля, потрясал воображение: песчаная коса в форме полумесяца, уходящего к горизонту, и звезды, как на ладони, так близко, только руку протяни, пышные пальмы, красочные бугенвилли, цветущие кусты жасмина и прозрачная бирюзовая вода океана. Спокойная водная гладь, белоснежность мелкого песка, естественные краски природы, яркое сияние звезд и оглушающая тишина произвели на Васильеву сильное впечатление.
– Я такой красоты еще ни разу в жизни не видела, – прошептала она, зачарованно глядя на звездное небо. – Спасибо, Йорген. Это действительно настоящий подарок.

Они прошли через пляж к кромке воды. Женщина сняла босоножки, кинула их на песок и ступила в океан. Йорген тоже разулся, закатал брюки до колен, подошел к Ларисе, обнял за плечи, потом рывком развернул к себе.
– Я больше не могу ждать! – Не то приказ, не то просьба датчанина прозвучали естественно и совершенно не неожиданно.
– Я тоже… – только и успела ответить давно сломленная женщина, проваливаясь в бездну страсти, в миг ставшей необузданной.

Словно по мановению волшебной палочки, сводницы-звезды начали весело перемигиваться и падать в океан: «На счастье… на счастье…». А тот лишь улыбался мелкой рябью – свидетель любви, чувствуя важность своей миссии.

Лариса видела и не видела этот необычный звездопад. Загадывать желания было некогда, она вся была сейчас – одно большое желание. Хотелось одного – чтобы то, что происходило в настоящий момент, длилось вечность. Практик – Васильева – никогда не сомневалась в отсутствии этой самой вечности отношений, и оттого желание было сильнее. И, как это зачастую случалось в Ларисиных снах, реальные картины из будущего, становясь настоящим, скользили по касательной в прошлое, обходя, обтекая влюбленных, обволакивая теплом, бесследно испаряясь. «Прощаясь», – откуда-то из недр памяти пришла на ум женщине формулировка феномену ощущений. Пришла и ушла, но след оставила – небольшую зарубину. А, может, и занозу, потому что на смену безрассудному, поглощающему без остатка счастью буквально сразу явилась боль, тоненькой струйкой просачиваясь навстречу по проложенному счастьем следу. Лариса усилием воли подавила ее и окунулась в любовный фонтан с головой.

– Не хотел говорить раньше времени, но если тебе будет удобно, можешь звать меня Николаем, это имя мне дали при крещении.
– Николай?.. – Лариса вздрогнула как от удара хлыстом. – Не знаю даже… Ни-ко-лай. – Нараспев, смакуя каждый слог, произнесла женщина. – Очень красивое имя. Графа Резанова тоже Николаем звали.
– Какого такого графа? Мне начинать ревновать? – Датчанин шутливо нахмурил брови.
– Ну, что ты?!. Так… Просто ассоциации на тему… Я на самом деле привыкла к Йоргену...
– Хорошо. Оставим, как есть. Но ты погрустнела. И потому сейчас… – друг хитро прищурился, – приглашаю тебя на праздничный ужин.
– Какой ужин, Йорген? Мы ведь совсем недавно отужинали. – Попыталась воспротивиться Лариса, но любимый сделал «круглые глаза»:
– Это кто из нас двоих ужинал? Что-то я не заметил убавления еды в твоей тарелке. – Васильева растерянно оглянулась по сторонам, словно ища поддержку. – И я снова прав. Так что сопротивление бесполезно! Идем!
Йорген властно и одновременно нежно взял Ларису за руку, поднял с песка и повел по пляжу к светящемуся неподалеку входу в грот.

В гроте располагался ресторан, с небольшими углублениями для уединения парочек. Сам ресторан, оформленный в стиле народных художественных промыслов Африки, напоминал музей – этническую сокровищницу бытовой культуры черного континента. И ядром всего этого великолепия была морская тематика. Соответственно и меню ресторана изобиловало рыбными деликатесами, доставляемыми на кухню прямо из океана. Как не хотелось Ларисе есть, но отказаться от божественного омара в окружении аппетитных плодов, овощей или от неизвестного доселе ментицирруса, приготовленного с использованием специальных специй и трав, запах которых дурманил и сводил с ума, она не смогла.

*****

– Знаешь, Ирин, с тех пор прошло много лет, но я помню вкус того… ужина, он живет со мной или во мне – не знаю – и не отпускает. Ничего более вкусного больше я не ела, хотя по миру поездила много и попробовала кухню многих народов.
– Стечение обстоятельств или, скажем так – совокупность их, сделали свое дело и утрамбовали в копилку твоей памяти вкус, а также и послевкусие, потому что помнить все с мельчайшими подробностями нас заставляет только то, что оставило неизгладимый след одновременно и в душе, и в сердце.
– Да. Ты правильно заметила. В душе и сердце. Я ведь потом, когда мы вернулись в наш отель, до утра просидела без сна. Впрочем, моя бессонница берет свое начало именно оттуда, из Африки.
– ??
– Конечно, ты ждешь счастливого конца красивой истории. А все банально и обыденно. Нет! Боже упаси! Я никогда, ни единой минуты или доли секунды не сожалела о встрече с Йоргеном, и любовь к нему стала для меня чем-то сродни знамению, открытию себя. Да, да, не удивляйся, я сумела заглянуть внутрь себя, найти в себе новые силы, новые эмоции, научилась управлять ими. Неоценимый, просто фантастический опыт. Именно за это я в первую очередь благодарна Йоргену. Ну, а сказка… она же только в кино или в книжках. Однако историю я все-таки расскажу до конца.

Мы еще несколько дней упивались нашими отношениями. Я не ходила, я парила, от меня на километр расползались по воздуху такие флюиды, что даже мой друг – старикан-англичанин, пытался приударить за мной, юноши-студенты всячески оказывали знаки внимания, ректор университета два раза внепланово пригласил на обед. О господине Джу и говорить нечего – тот старался вообще от меня не отходить ни на шаг. А вот женщины почему-то смотрели с опаской.

А потом, как это бывает в третьесортных фильмах, любимому позвонили из дома, там случилось нечто ужасное, трагическое, и он улетел, когда я была на лекциях – мы даже не простились.
Соотечественники Йоргена рассказали: его жена покончила с собой. Среди северных народов вообще велик показатель самоубийств. Полярные зимы, долгое отсутствие солнца… да что тебе рассказывать – ты сама жила на Севере, знаешь не понаслышке про суровость климата. Возможно именно в нем причина суицидальных случаев.

– Про климат могу подтвердить, но связан ли он с самоубийствами… Во всяком случае там, где жила я, процент смертности не был высок, а уж про суицид совсем не припоминаю.

– Ну, не знаю, во всяком случае, мне так показалось, когда я уже много позже всей этой африканской истории, волею судеб оказалась в Дании.
– Да ты что! И вы, конечно, встретились? Он – вдовец, ты – не замужем. Продолжение сказки?
Лариса задумалась. Я не торопила ее. От воспоминаний госпожа Васильева разрумянилась, хотя в ее глазах я успела заметить мелькнувшую тоску.

– Все не так просто. Йоргена я не искала. Что прошло, то прошло. А Дания – прекрасная страна, но я в ней устала от сумрака. Датчане ведь и жилье строят особо – чтобы окна были напротив друг друга – так больше света в комнатах. – Лариса Максимовна улыбнулась. – Так что – всё. Конец истории. Иди, записывай.
– Я не верю, ведь было продолжение? Было?
– Да ничего больше не было. Где он? И где я? Думаешь, нужно было мчаться в Данию прямо из Африки? У человека горе, а тут дамочка, охочая до любовных томлений. Все мои томления, дорогая, остались в Танзании.
– Ну, да. Так я и поверила!
– Хорошо. Уговорила. Но не жди чудес.

Я приготовилась слушать. На самом деле мне почему-то казалось, а вернее – хотелось, чтобы чудо произошло. С африканской историей я уже сроднилась, прожила ее вместе с красивой влюбленной парой, и душа моя болела за них. Но моя собеседница быстро рассеяла предположения, можно сказать, в пух и прах.

– На самом деле Йорген, уезжая, оставил для меня записку, в которой молил о последней встрече. Мне удалось раздобыть его телефон. Но я так и не позвонила – ни тогда, ни во время пребывания в Дании. Врожденная порядочность, такт, к которому меня приучал отец с самого рождения, не позволяли навязываться. Где-то на полочках мозга бушевали страсти, подзуживали меня, рука сама тянулась к телефону, но, стоило набрать лишь одну цифру, как тут же ледяной душ рассудка сковывал пальцы. Месяца два я жила, как в тумане, мама молчала, чувствуя и все понимая. Даже Ольга чаще разговаривала с бабушкой, чем с матерью, да и звонки ее стали редкими.

Лариса Максимовна в очередной раз задумалась, я сидела тихо, как мышка, сопереживала и, конечно же, ждала развязки, как это не цинично звучит.

– Нет, я все-таки не понимаю тебя. Любить, знать телефон, иметь доказательство любви – записку, в которой умоляют о встрече.

– О последней! – уточнила моя собеседница. – А помнишь Ленкомовскую постановку «Юнона и Авось»? – неожиданно Лариса сменила тему. Но, как потом оказалось, тема имела самое непосредственное отношение к рассказу моей героини.
– Конечно, помню! Кто ж не бегал на «лишний билетик» к театру. А эту постановку я смотрела несколько раз. Караченцев был моим кумиром. Его Николай Реза… Ой! Я поняла – ты его имела в виду, когда говорила с Йоргеном. И уже тогда провела параллель, да?
– Да, Ирин, именно его. А чтобы расставить все нужные точки над важными буквами – вот тебе последний штрих к рассказу: в той записке Йорген еще написал, что ему этого (последней встречи) будет достаточно, так как после нее наступит вечность, в которой мы больше не увидим друг друга. И самым лучшим окончанием нашего с тобой разговора пусть станет песня из спектакля. Она – одна из моих любимых, часто слушаю.
Лариса села к компьютеру, быстро защелкала по клавиатуре и спустя несколько секунд по комнате разлилась знакомая мелодия и красивые слова о красивой, но короткой любви, заблудившейся в лабиринтах вечности:

Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: "Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".

Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.

Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.

И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.

И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
"Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".

Автор:	IRIHA
Опубликовано:	27.01.2011 12:45
Просмотров:	3453
Рейтинг:	15 Посмотреть
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

Командировка на край света (VIII)

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться