Дайте воздуха! Ну, хотя бы глоток… Да знаю я, что «перед смертью не надышишься», но так хочется… всего один разочек… на одну секунду ощутить вкус свободы… С каждой последующей реинкарнацией свободы почему-то хочется сильнее и сильнее. Тем более, что такого поганого конца у меня еще ни разу не было.
Как хорошо начиналось: меня выбрали из сотен других, решили сделать эталоном. Собирались засушить в специальной установке, со всевозможными предосторожностями поместить в красивый стеклянный куб и поставить на почетное место рядом с известными образцами других мучных сортов кулинарного зодчества в Музее Хлеба. Я так гордился возложенной на меня миссией, всей пшеничной душой рвался на встречу с родовитыми собратьями… Представлял уже, как толпы экскурсантов будут ходить мимо меня, останавливаться напротив главной витрины, восторгаться мною, завидовать… И что? Какая-то растяпа-стряпуха… Нашли кому доверить великое дело – студентке-практикантке! Как будто некому больше! Эта малолетка уронила меня. Пусть на стол! Но форма! Моя идеальная форма! Она была вмиг утеряна… увы, навсегда… Вот так и рухнули мои надежды на вечную жизнь.
Не ценит нынешняя молодежь нашу крошку, никогда не соберут за собой со стола в горсть хлебные крупинки, как делали это их отцы и деды. Выбрасывают нас, не надкусив даже – это обиднее всего. Пропадать даром – все равно, что насильственная смерть. Такую как раз и жду сейчас… если до того не задохнусь от соседа сверху. Он – карбонат, совсем не приспособлен к жизни. Пара часов в отрыве от целого – и уже смердеть начинает. Это мы (хлебные) сохнем, но не сдаёмся, боремся за жизнь до последнего сухарика. Слышал, что археологи находили сухарики даже в могилах египетских фараонов. Тысячелетия наш род насчитывает. Не то, что у этого – верхнего, из «новых колбасных», потому он и не умеет выживать… Только других вместе с собой топит… Одному скучно, видите ли… Говорить не научился, не успел за свой короткий век грамоту одолеть, и не понять ему, что «хлеб – всему голова»… Как и практикантке, засунувшей меня вместе с недоучкой в грубый полиэтиленовый пакет… И забывшей его на вешалке в прихожей… А дома нет никого - все на работе… Лучше бы меня шеф-повар забрала, чем девчонка. Да что говорить?! Поздно. Но все-таки…
Дайте же воздуха! Разрешите погибнуть свободным… Пожалуйста!..
Мурзик, миленький, чего вылупился? Действуй, действуй, дружище! Разорви ты к чертям кошачьим душную обертку, хоть тебе пользу принесу – обоим ведь в следующей жизни зачтется. Ну, же!.. Кот!
Начинается проза, но жизнь побеждает её,
и поэзия снова, без шапки, без пуговиц двух,
прямо через ограду, чугунное через литьё,
нет, не перелезает, но перелетает, как дух.
Улыбается чуть снисходительно мне Аполлон,
это он, это жизнь и поэзия, рваный рукав,
мой кумир, как сказали бы раньше, и мой эталон,
как сказали бы позже, а ныне не скажут никак.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
