...Он появляется ровно в десять.
Специально смотрит на тяжкие, словно смертный грех, каминные часы, потом на свои наручные – а их у него двое, на каждой руке, на правой золотой «Ориент» штучной работы, на левой копеечная электронная китайщина. Кроме того, в комнате есть будильник – он бодро начинает предзвонковое откашливание с журнального столика, - и на дисплейчике видеоплеера в углу в тот момент, как вошедший берётся за спинку стула, зелёная девятка сменяется десяткой.
Десять часов.
Он садится за стол в центре комнаты.
Большой вентилятор над ним еле жив, но завиток воздуха периодически путается у сидящего в волосах. Кстати, глаза у ценителя времени тускловатые, словно их давно пора протереть влажной тряпкой.
- Конечно, нет, - говорит он в пустоту перед собой (там гладь стола, паркет, ковёр, камин и часы), - Это абсурд.
Потом, словно исполняя какой-то ритуал, достаёт из-за манжета пиджака простенькую зажигалку и какое-то время любуется её огоньком. Сигарет или трубки он не достаёт – тем понятнее следующая его фраза.
- Курить вредно, очень вредно. Я никогда не курю.
Часы – все пять – в этот миг дотягивают число истекших минут до десяти, и человек за столом с удовольствием фиксирует этот факт. Он доволен, словно ему почесали где чешется.
- Точность прежде всего!
...Через пару часов в комнате, как это ни прискорбно, всё же накурено. Наш любитель точного времени уже не сидит за столом; нет, он расхаживает вдоль стыка паркета и ковра. Бывшие тусклыми, глаза его блестят, походка его упряма, а в руке рюмка коньяку, бутылка с которым хозяйски пузатится рядом с главными, каминными часами.
Человек рассуждает вслух.
- ...Сказать «теперь шесть часов пятнадцать минут» - всё равно, что сказать «я клянусь», действие и его комментарий происходят одновременно. Но полной идентичности нет. Когда вы клянётесь, вы подгоняете момент клятвы под момент дискурса, а в случае фиксации хронометража – наоборот, приходится очень стараться подвести слово к состоянию вселенной. Теперь не будем касаться того вопроса, существует ли это абстрактное идеальное время, проекцией которого являются все часы на свете. Эйнштейн и Максвелл спорили бы до хрипоты. Может, оно существует, а может нет. Примем как вариант, что оно существует...
Он залпом выпивает коньяк, на секунду морщится и подходит к камину за новой порцией. Бутылку в этот раз он переставляет на стол – она нагрелась от пламени, а может, от эманаций мерно откусывающих рядом секунды часов.
- Если же оно существует, - продолжает рассуждать человек с двумя часами, - то в чём с нашей точки зрения будет проявляться попадание проекции – то есть, нашего субъективного времени, времени наших часов – в идеальный миг настоящего? Значит ли это, что мы внезапно постигнем мир в его пространственно-временной цельности? Или течение нашего времени остановится навсегда?..
Он почёсывает переносицу горлышком бутыли и вздрагивает, когда часы вокруг на разных языках шепчут, бормочут и поют ему скетч о половине первого. Он растерянно оглядывается.
И решительно садится за стол. Из ящика столешницы в добавление к натюрморту из почти полной пепельницы, рюмки и бутыли являются потёртые деревянные шахматы и – да, да, часы. Шахматные часы.
- Проверим на практике некоторые постулаты моей теории, - задорно говорит человек с двумя часами. – Пожалуй, я чёрными…
...Он появляется поздно, уже в сумерках.
Сопит у входа, нашаривая выключатель; слегка шаркая растоптанными ботинками в гулкой пустой комнате, проходит к столу. Камин уже погас, и человек чуть ёжится плечами в застиранной кофте.
Часы при его появлении на миг словно давятся тиканьем; будильник так и не оживает больше. Каминные хрипят, выкашливая какие-то обрывки минут и секунд. Табло плеера мигает, сбрасываясь на четыре нуля.
Человек с кряхтением садится за стол. Глаза его полуприкрыты, но озорной огонёк искрит за шторками век.
- Опа-аздываем... – говорит он врастяжку, - Ведь опаздываем?
Потом достаёт сигарету, суёт её в рот - и, не найдя зажигалки, тянется губами с сигаретой в пустоте над столом.
Вспыхивает красный пятачок, побег табачного дыма расцветает над столом.
- Будешь? – спрашивает у пустоты человек в кофте, глубоко затянувшись, - Ну, смотри сам. А по коньячку? И, кстати – что за ерунду ты там хотел сказать о времени?..
