Утром в ворота дома Птахмоза кто-то настойчиво колотил, так что створки вздрагивали. Рассерженный привратник поспешил посмотреть: кто таков – наглец. Перед ним предстал маджай чернокожий, словно уголь, в белой набедренной повязке и добротных кожаных сандалиях. На груди широкое медное ожерелье со вставками из бирюзы и ужасно дорогого обсидиана. В руке маджай держал плеть с тремя кожаными хвостами – знак посыльного из Дома Ликования. Важным тоном он сообщил, что вскоре сюда прибудет правитель. Сын Солнца желает видеть посланника в чужеземные страны Элиля.
Правитель! Сам правитель! Привратник, округлив глаза, кинулся к дому, переполошил слуг. Правитель! Сюда едет правитель! Поднялась беготня. Элиля разбудили и потащили в мыльню. Окунули в каменный бассейн с теплой водой, вымыли с мелким речным песком, натерли ароматным маслом и одели во все свежее. Только художник сделал последнюю подводку под глазами черной тушью, как на улице раздался топот копыт и стук колес обитых медью. К воротам подлетела легкая колесница, запряженная двойкой высоких черных коней. Уздечки сверкали золотыми бляшками, высокий разноцветный плюмаж колыхался, разнося тонкий аромат. Следом за колесницей тяжело бежали около сотни вооруженных маджаев в начищенных медных нагрудниках и таких же медных высоких шлемах. Колесницей правил сам Рамзес. Вид его – настоящего правителя. Взгляд гордый. Медный шлем, покрытый голубой глазурью сиял на солнце. Белая набедренная повязка в мелкую складку облегала сильные бедра. На широкой обнаженной груди золотое ожерелье. Руки на запястьях перетянуты воинскими браслетами с тонкой чеканкой. Элиль поклонился, положив руки на колени.
- Живи вечно, вековечно!
- Здоровья и силы, - коротко бросил Рамзес. – Запрыгивай в колесницу. Будешь править конями.
- Ты мне доверяешь? – удивился Элиль. Рамзес, как надел корону Обеих Земель, всегда в колеснице ездил толко один.
- Если заметил, я много чего тебе доверяю, - укорил его правитель. – Залезай.
Кони шли легко. Отряд маджаев еле поспевал. Город заканчивался. В просвете между одноэтажными кубиками домов бедноты поблескивал Хапи. Шумели пальмовые рощи. Раскинулись полоски огородов с ровными рядами посадок.
- Куда прикажешь править, Солцеподобный? – спросил Элиль.
- Прямо, - кивнул Рамзес. Вдруг он лихо гикнул, так, что кони встрепенулись, и крикнул Элилю: - Гони!
Редкие прохожие шарахались в стороны от несущейся стремглав повозки. Собаки с лаем вылетали из ворот, но тут же удирали обратно, получив плетью.
- Гони! Гони! – кричал Рамзес в самое ухо Элилю.
Город остался позади. Дорога бежала у самой воды. Копыта отбивали мерную дробь. Колеса на оси протяжно гудели. За повозкой потянулся шлейф пыли.
- Быстрее! – требовал Рамзес.
- Но, великий, опасно так мчаться, - попробовал урезонить его Элиль.
- Забудь о страхе! Подстегни!
Как не странно, но Элиль почувствовал, что колесницей легко управлять. Он закладывал безумные виражи на поворотах. Колесница должна была неминуемо перевернуться. Но кузов из прочного гнутого дерева только слегка кренилась. Повозка подпрыгивала высоко на ухабах, приземлялась на оба колеса, Каждый раз слышался громкий хруст, но ось выдерживала. Необычная колесница. Ветер свистел в ушах. Мошкара билась в лицо. Пена клочьями летела из ртов коней.
- Переводи на шаг. Достаточно, - приказал Рамзес.
Кони храпели и недовольно дергали ушами, подчиняясь рукам возничего. Облако пыли их догнало, подгоняемое легким ветерком, и поплыло дальше в камыши. Испуганно закрякала утка, созывая глупых детенышей. Ящерица, гревшаяся на камне, юркнула в траву.
- Ну, как моя новая колесница? – спросил Рамзес. – Я назвал ее «Победа в Уасте».
- Устойчивая, - подметил Элиль.
- В том-то и дело, - довольно воскликнул правитель. - Я долго над ней трудился. Не одну повозку переломал. Чуть шею себе не свихнул. Видишь, колеса шире расставлены, на одну ладонь и два пальца.
- Почему такая точность?
- Если меньше, то колесница переворачивается на поворотах, больше – неудобная в управлении, - терпеливо объяснил Рамзес. – Сами колеса меньше сделал и поставил восемь спиц вместо шести – так обода прочнее. Сделал короче площадку для лучника на полторы ступни.
- Заметно, - кивнул Элиль. – И дышло длиннее. Я вижу.
- Ага. - Рамзес любовно погладил поручень. – А еще борт выше на пол локтя. Соображаешь? У меня колесницы намного легче и быстрее, чем у хеттов. Хетты делают повозки тяжелые на трех человек – они двигаются медленно.
- Ассирийские колесницы рассчитаны на двоих: возничего и стрелка, – напомнил Элиль.
- У аккадцев ось широкая. Колесницу надо разворачивать по огромной дуге. Пока такой маневр совершаешь, тебе всю спину стрелами утыкают. А эту я могу, чуть ли не на месте развернуть. И мчится она, словно ветер.
- Здорово! – согласился Элиль.
- Но колесницы – это еще не все…
Наконец их догнал отряд запыхавшихся лучников. Дорога сделала поворот вслед за изгибом реки, и перед взором Элиля предстала верфь. Штабеля бревен. Все стволы ровные, отборные - лабанский кедр. Сотни плотников стучали, пилили, тащили, ухали. На стапелях, словно скелеты огромных животных, возвышались остова новых кораблей.
Стражник, охранявший дорогу, громко воскликнул приветствие. Рабочие тут же бросили дела. Стук долот и визг пил моментально стих. Бревна, что тащили, побросали на землю. Рабочие протянули в сторону правителя открытые ладони и громко нестройно воскликнули:
- Живи вечно! Вековечно!
- Здоровья и силы! – ответил громко Рамзес.
Плотники тут же продолжили работу. Они трудились усердно, сосредоточенно. Старшие над рабочими поспешили к колеснице правителя. Рамзес с Элилем сошли на землю.
- Полюбуйся, на что похож эти корабль? – обратился Рамзес к другу.
Элиль с интересом осмотрел крутобокий корпус будущего судна с широким основанием и высокими бортами.
- Напоминает корабль шерданов, только выше и длиннее, - сообразил он.
- Именно, - довольно кивнул Рамзес. – Таким кораблям не страшна буря. Если флот народов моря будет угрожать Та-Кемет, то мы дадим надежный отпор. Смотри, какие борта прочные – не каждый таран пробьет. А на носу и на корме будут высокие площадки для стрелков.
- Но большие корабли не поворотливые, - возразил Элиль. – как они поведут себя в сражении. От их тарана легко уйти маленькому кораблю, а так же легко зайти с кормы и поджечь.
- Я придумал новую тактику боя, - снисходительно ухмыльнулся Рамзес. - Эти корабли – крепости, - объяснил он. – Вон, смотри, - правитель указал в другую сторону, где плотики трудились над небольшими узкими корабликами с низкой осадкой. – Я их называю: водяные колесницы. Маленькие юркие, они будут наносить удары врагу, и тут же укрываться под бортами плавучих крепостей.
- Такого еще никто не делал. Интересная тактика, - вынужден признать Элиль. – Но нужны опытные мореходы.
- Я нанял шарданов. Они обучают моих воинов и отрабатывают новую тактику боя.
- Ты хорошо подготовился.
- Да, но это еще не все. Я заложил новый город севернее Хутуарета. Помнишь, те плодородные долины между рукавами Хапи?
- Но там нет поблизости каменоломен,- вспомнил Элиль. – Доставлять туда блоки от первых порогов - займет много времени.
- И это я решил. По моему велению разбирают проклятый город.
- Ахйот?
- Да. Здания разрушают, а камень перевозят в Пи-Рамзес. Но Пи-Рамзес будет не просто городом – он станет мощной крепостью. Орды врагов спешащих с севера разобьются как волны о скалу.
- Лучше бы этого не допустить, - вздохнул Элиль.
Рамзес пристально посмотрел другу в глаза и тихо спросил:
- Ты еще называешь себя сыном Черной Земли. Ты чувствуешь в сердце любовь к матери, что тебя выкормила и защитила?
- Да, - без всякого сомнения, ответил Элиль.
- Готов умереть за нее? – продолжал допытываться Рамзес.
- Ты прекрасно знаешь, что – готов. Зачем спрашиваешь, Солнцеподобный?
- Я хочу доверить тебе очень сложную задачу, - Рамзес помедлил. – Муватилли решил постепенно вытеснить Та-Кемет из Лабана и Приморья, как в свое время пытался сделать его предок Суппилулиума. Если бы не жесткая политика великого Хармхаба, хетты давно бы владели всеми приморскими портами. Муватилли решил отвоевать земли, вплоть до великой пустыни, что отделяет Кемет от Газы. Дальше: он через пустыню, а народы моря по Великой Зелени обрушатся на наши города. Это я понял из доклада Птахмоза, что ты доставил мне.
- План коварный, но выполнимый, - вынужден был заметить Элиль.
- Предупреждая его, я должен в короткий срок выдвинуть армию, пройти победным маршем по Приморью и захватить Кадеш.
- Замысел дерзкий, своевременный, - согласился Элиль, - но опасный. Если хоть один город на пути решит сопротивляться, то армия завязнет в осаде. А потом подойдут хетты…
- Согласен. Но у меня нет другого плана. Я не могу отсиживаться и ждать, пока нагрянет Муватилли. Мне нужно ударить первым. Еще я опасаюсь кораблей народов моря. У них наверняка есть договоренность с Муватилли. Как только Кемет останется без защиты, народы моря тут же устремятся грабить наше побережье. А возможно, поднимутся по одному из рукавов и нападут на Хекупта.
- Но для этого ты строишь флот, - напомнил ему Элиль.
- Флот…Верно, - не очень оптимистично кивнул Рамзес. – Только, - он понизил голос, - не успею я построить достаточно кораблей. А единственные корабельщики, что могут сражаться на море – шерданы. В шерданах я не уверен. А если они предадут? Шерданы сами выходцы из народов моря, чужестранцы, наемники. Кто окажется сильнее, на того сторону и встанут.
- Что же тогда ты решил?
- Для этого я тебя и позвал. Ты должен возглавить небольшую флотилию, все, что успеем построить. Отправишься на переговоры с вождями народаов моря. Перемани их на нашу сторону.
- Справлюсь ли я? - усомнился Элиль. – Даже не представляю, на что они купятся. У них нет понятия о честном договоре.
- Сложно и опасно, - согласился Рамзес. – Вожди народов моря могут не согласиться, потребовать непомерную плату, земли. Тебя, возможно, попытаются убить. Но ты должен договориться с ними, иначе мне придется туго. Пойми, Черная Земля в большой опасности. Такое сложное положение в нашей истории было только раз, когда гиксосы вторглись на берега Хапи. Не хотелось бы вновь пережить страшную войну и разорение. Черная Земля погибнет.
- Я выполню все, что прикажешь, - с готовностью согласился Элиль.
- Да прибудет с тобой Амун, - с облегчением выдохнул Рамзес.
- Только, позволь вначале побывать в Газе. Мне нужно поквитаться с Рупой, да и вообще выгнать всех хеттов из города.
- Действуй. Я отдам тебе под командования две сотни лучников и тысячу атакующих воинов. Начни с Газы: наведи порядок.
Три больших корабля, уверенно рассекая волны, шли вдоль побережья. Ветер гудел в широких полотнищах парусов. Длинные весла мерно поднимались и опускались в воду. Пять судов поменьше держались за ними ровным строем, легко взлетая на гребни пенящихся валов. Три крепости и пять колесниц – все, что успели изготовить на верфях возле Хекупта.
Рамзес спешил. Армия почти укомплектована. Разведчики разосланы в города Приморья. Посланники отправлены к правителям с щедрыми подарками. Но и Муватилли не дремал. Отряды их городов Великой Хатти стекались к городу Хальпа, что располагался у подножья Бычьих гор. Правители Амурру, Кадеша и Алепо, опасаясь грозного соседа, примкнули к хеттам. В города допущены отряды Муватилли. Посланники Та-Кемет изгнаны.
Элиль стоял на носовой стрелковой площадке и с тревожным ожиданием вглядывался в горизонт. Он нервно сжимал в руке золоченную плеть командующего с пятью концами. На каждом конце по серебряному шарику. На площадку поднялся стройный лучник в длинной одежде шердана. Лицо у лучника кругленькое, миловидное с большими черными глазами – совсем не мужское. Лучник обхватил Элиля сзади и прижался всем телом.
- Мелина! – стараясь придать голосу строгость, недовольно воскликнул Элиль. – Увидят нас – что подумают?
Лучник звонко рассмеялся.
- Хватит напускать на себя важный вид. Все давно уже знают - кто я. Только делают вид, будто верят, что твой слуга – красивенький мальчишка с нежными руками и маленькими ножками.
- Ох, и как я только дал уговорить себя, - вздохнул Элиль. – И что тебе дома не сиделось. В Уасте праздник сейчас…
- Скучно, - недовольно надула губки Мелина. – Опять знатные дамы зачастят в дом Птахмоза. Все хотят видеть меня рядом со своими сыновьями, вроде коровы, рожающей каждый год по крепкому малышу. А я хочу быть только рядом с тобой. И не пытайся меня разубедить, иначе воспользуюсь заклинаниям Изиды, - тогда вообще будешь делать все, что я велю.
- Вот, неугомонная! – Элиль развернулся, легко поднял ее на руки, подкинул в воздух так, что Мелина пронзительно взвизгнула, вновь поймал и поцеловал в губы. – Тогда не прикидывайся больше мальчишкой.
- А кто тебе будет подавать вино и фрукты? Укладывать тебя на ночь и будить по утрам? Военачальнику в звании чезу, да еще холостому не положено иметь служанок.
- Газа! – крикнул с мачты впередсмотрящий.
Недалеко от берега, на вершинах высоких холмов появился город в обрамлении зубчатых крепостных стен. Вокруг зеленели поля и сады. На лугах паслись стада быков.
Корабли причалили к песчаной косе. Лучники спешились первыми и направились к городу. Но ворота тут же захлопнулись. На стены высыпали вооруженные горожане.
- Открыть немедленно! – закричал гневно Элиль. – Вы разве не видите, кто перед вами?
- Видим! – среди защитников показался воин в дорогом медном шлеме и в добротном нагруднике из толстой кожи. – Но зачем столько воинов прислал Сын Амуна? Каковы ваши намерения?
- Клянусь именем Сына Солнца: пока намерения наши мирные, - ответил Элиль. – Следом за нами по суше идет войско Амуна. Если вы нас не впустите, то Газа будет признана, как вражеский город и подлежит осаде.
Угрозы подействовали. Через некоторое время ворота распахнулись. Элиль тут же приказал воинам направиться к дому, где жил Рупа и схватить всех, кого там найдут.
Правитель Газы встретил Элиля в своем небольшом каменном дворце с грубыми колоннами и ужасной росписью на стенах. Даже не взглянул в сторону посланника. Из кучки вельмож, что толпились вокруг трона, словно цыплята возле наседки, вышел глава городского войска и потребовал объяснений:
- По какому поводу пришли войска? Мы предан душой и сердцем Черной Земли.
- Почему же в твоем городе хозяйничают хетты? – упрекнул Элиль и обратился к правителю: - Ты нарушил договор и понесешь наказание.
- Невозможно такое! – весь вспыхнул от гнева правитель, но в глазах его мелькнул страх. – Как смеешь ты, недостойный, обвинять меня в предательстве! Меня, правителя Газы!
- Смею? Ты забыл, под чьим покровительством находишься, - Элиль вплотную подошел к трону, убрав со своего пути главу городского войска. Вельможи испуганно отпрянули. - Я посмею скрутить тебя и доставить к Рамзесу с веревкой на шее, если ты не расскажешь всю правду.
Появились копьеносцы, которых Элиль отослал арестовать Рупу.
- Дом горит, - доложили они. – Соседи сказали, что хозяева исчезли незадолго до нашего прихода и подожгли крышу.
- Ты предупредил Рупу? – накинулся Элиль на правителя.
- Я не знаю никакого Рупу! Никаких хеттов нет в моем городе. Ищите! А о твоей наглости я пожалуюсь Рамзесу, - осмелел правитель Газы. - Вон из моего дворца!
Весь красный от злости и стыда, Элиль выскочил на улицу. Его встретила Мелина. Она уже переоделась в закрытую хасгалу с широкими рукавами и длинным подолом, какие носят местные женщины. Головная накидка пурпурного цвета скрывала волосы.
- Хеттов предупредили, - с отчаянием выпалил Элиль. – Рупу теперь не догнать. И дом он свой спалил.
- Не теряй голову раньше времени, - успокоила его девушка. – Я только что побывала у торговца, помнишь, у которого мы останавливались. Он рассказывал, что к Рупе приходили с севера целые караваны с товаром.
- Помню, говорил.
- А когда тебя оглушили и приволокли к нему в дом, помнишь?
- Такого не забыть.
- Ты обратил внимания, что и дом, и подвал, даже двор были пусты.
- Припоминаю, - кивнул Элиль. – Хотя, не до того было.
- Куда же складывали товар?
До Элиля стало доходить: Мелина что-то разведала.
- Говори.
- Торговец поведал мне, что его младший сын пасет коз недалеко от города. Однажды он вечером вернулся домой и недосчитался одного козленка. Отец приказал ему вместе со старшим братом отправляться назад и найти заблудшее животное до темноты, иначе шакалы загрызут козленка, и к утру, они даже косточек не обнаружат. Мальчики долго искали и нашли бедняжку возле гряды холмов. Но к этому времени уже совсем стемнело. Они поспешили к городу напрямик, через лес. Случайно набрели на заросли густого кустарника и вдруг заметили свет факелов. Услышали незнакомый говор. Как и все мальчишки, сыновья торговца оказались любопытные и нисколько не испугались.
- Что же мальчишки увидели? – не терпелось Элилю.
- Рупа с подельниками возились возле пещеры: заваливая вход камнями, а рядом стояли пустые телеги. Разбойники закончили с работой и благополучно направились в город.
- Пастушок сможет показать пещеру?
- Не забывай, что он - сын торговца, - усмехнулась Мелина. - Требует непомерную плату за секрет – десять медовых пирожков.
- Он их получат! – обрадовался Элиль.
Пещеру нашли в глухом месте между холмами. Густой лес скрывал от человеческого глаза русло высохшей реки. Кругом непролазный кустарник. От города далеко. Кто сюда сунется? Мальчишки-пастухи показали просеку, прорубленную в зарослях. Хорошо заметен след оставленный широкими колесами. Телеги сюда катили тяжелые: колея глубокая. Нашли у подножья холма подсыхающий дерн, явно аккуратно уложенный человеческой рукой. Под дерном оказались большие камни, наваленные друг на друга. Когда и их убрали, открылся небольшой лаз в пещеру.
Элиль первый проник в подземелье. Пламя факела осветило неровные своды и сухой пол, заботливо устланный песком. Пройдя по небольшому коридору, он ахнул. В обширном подземном зале ровными рядами стояли огромные кувшины, Тут же сундуки, связки копей, щиты, даже разобранные колесницы. В кувшинах оказался отборный ячмень. Когда вскрыли сундуки, то нашли отличные мечи и кинжалы. Да этим можно вооружить хороший отряд и накормить целую армию! – прикинул в уме Элиль.
Два дня выносили из пещеры оружие и припасы. Элиль приказал все сложить в подвалах дворца правителя. Поставил охрану. Как только подойдет армия Рамзеса, все надлежало сдать писцам войска.
Правитель Газы сменил тон. Теперь он трясся от страха, глаза его испуганно бегали. Он клялся, что слыхом не слыхивал о тайнике. Элиль не стал с ним спорить, хотя понимал, что Рупа купил его с потрохами. Хетты рассчитывали подойти к Газе, где город принял бы их покровительство. Тут же в ряды армии Муватилли влились бы местные воины, благо оружия припрятано достаточно. Теперь их планы разрушены. Оставив сотню менфит в городе во главе с опытным командиром-меджетом, Элиль приказал воинам вновь взойти на корабли. Двинулись дальше.
20
- Вон он, - Элиль помрачнел, взглядом указывая на далекую скалу, торчащую посреди моря.
- Цор? – испуганно спросила Мелина. Элиль ощутил, как ее стала бить дрожь, а руки похолодели.
- Он самый, - кивком подтвердил Элиль. Прижал покрепче Мелину к груди, чтобы она успокоилась, и осторожно спросил: - Может, останешься на корабле? Зачем тревожить себя старыми воспоминаниями.
- Не беспокойся за меня, - она решительно отстранилась, выпрямилась. Глаза ее сверкнули огнем разгневанной богини. – Мне нисколечко не страшно. Ты же рядом. И тогда, в детстве я не боялась, потому что верила в твою смелость.
– Я надеялся, что когда-нибудь вернусь сюда…
- Чтобы отомстить?
- Чтобы свершить справедливость. Месть – удел слабых.
- Но, все же месть?
- Если только за нас двоих, то – месть. Я желаю, чтобы тот жирный боров, который называет себя главой жречества, ответил за всех униженных им, за всех рабов, за всех детей, сожженных на праздниках…
Скала приближалась, нависая над морем мрачной серой глыбой. Изъеденная шрамами расщелин она казалась холодной и мертвой. Волны облизывали молчаливые камни, с шуршаньем откатывались. Над самой высокой оконечности острова сверкала медная голова с рогами – Баал-Хамон. С другой стороны острова весело сияли в лучах солнца золотые столбы храма Мелькарта.
Навстречу каравану из порта вышли два быстроходных корабля на веслах. Один смело двинулся вперед, второй держался чуть поодаль, в любой момент готовый развернуться и ринуться в порт: предупредить об опасности.
На носу первого корабля появился воин в добротных латах из толстой кожи. Он смело встал во весь рост и взмахнул руками. Элиль приказал гребцам сбросить ход.
- Я посланник во все чужеземные страны Того, кто угоден Амуну, - крикнул он воину.
- Я старший над охраной порта славного города Тира, - ответил воин не очень дружелюбно.- Желаю здоровья и силы властелину Та-Кемет и тебе, посланник. Дозволь спросить, зачем ты прибыл к нашему острову с армадой военных кораблей? Никто не предупреждал о вашем прибытии.
- Времена нынче тревожные. Мы следуем на север по важному делу, которое тебе знать необязательно, - ответил Элиль. – В Цоре я желаю пополнить запасы пресной воды и продовольствия. Так же у меня послание и подарки для правителя от моего господина – Того, кого любит Амун.
- Хочу с прискорбием сообщить, что наш повелитель, любимец Мелькарта и Бала солнцеликий Фелет тяжело болен.
- Кто вместо него правит Тиром? – поинтересовался Элиль.
- Бразды правления держит в своих руках искуснейший гадатель волшебник, великий жрец всех времен, достопочтимый Астарим – первый жрец Баала.
При имени Астарима, Элиль заметил краем глаза, как вздрогнула Мелина и побледнела. Надо же, детские страхи до сих пор живут в ее душе. А у него самого сладостно забилось сердце в предвкушении расплаты. Дело усложняется, коль нынче эта свинья в роли правителя. Ну, ничего, он что-нибудь придумает.
- Что ж, - развел руками Элиль. – Соболезную народу Цора и надеюсь, что боги помогут мудрому правителю Фелету обрести силы и побороть болезнь. Я согласен передать послание Сына Амуна первому жрецу Баала.
- Принимаю твои соболезнования.
- Так разреши моим кораблям пришвартоваться в порту.
- Прости, - отрицательно покачал головой старший охранник. – Времена нынче неспокойные. Ты сам это сказал. Я вынужден, в целях безопасности, только одному твоему кораблю позволить войти в порт. Остальные суда пусть остаются на внешнем рейде.
- Ты поступаешь неуважительно к посланцам Солнечного Властилина, - упрекнул его Элиль.
Но старший охранник оставался непреклонным. Пришлось флотилии пристать к скалистому неуютному берегу с внешней стороны острова. Корабль же Элиля величественно вошел в шумную гавань. Пристань забита торговыми посудинами.. На берегу сновали обнаженные грузчики, кругом кладки мешков и кувшинов. А за гаванью белел великолепный город, так хорошо знакомый Элилю и Мелине. Элиль заметил в дальнем конце гавани штук пять кораблей, стоявших обособленно. Крепкие корпуса. Корабли торговые, но плотники пристраивали на носу и на корме закрытые площадки для лучников. С кем это Цор решил воевать?
После долгого пребывания в море, казалось, что земля качается, словно палуба. Элиль в сопровождении десяти вооруженных шерданов проследовал к высокому трехэтажному дому старшего охранника порта. Мелина, в одежде шердана, хрупкая и тонкая по сравнению с плечистыми воинами, шагала рядом с Элилем, бережно неся ларец из черного дерева, в недрах которого покоился пергамент с посланием.
В просторном зале, богато расписанном яркими красками, посланника встретил сам старший охранник порта. Он стоял гордо, скрестив руки на груди. Глаза смотрели холодно и надменно.
Но когда Элиль приблизился, старший охранник часто заморгал. Черная завитая борода стала подрагивать, лицо вытянулось и перекосилось, как будто он увидел ожившего мертвеца.
- О Мелькарт Великий! – прохрипел он. Затем прошептал чуть слышно, пристально вглядываясь в лицо Элиля: - Тебя ли я вижу, сын воина из Алалаха?
- Ты меня путаешь с кем-то, - нисколько не дрогнув, ответил Элиль. – Я посланник правителя Та-Кемет. Разве не заметил золотого скарабея на моей груди?
- Конечно, вижу скарабея... Я узнал тебя, волчонок.
Элиль наконец догадался, кто перед ним. Хотя годы изменили облик того мальчишки-охранника, с которым он дрался в храме Мелькарта: густая черная борода обрамляла погрубевшее обветренное лицо; повелительный взгляд; крепкие широкие плечи. Но Элиль все же вспомнил его. Заговор раскрыт. Ничего! Пусть только попробует пискнуть, Элиль молниеносно выхватит кинжал и вскроет ему горло. За спиной десять крепких преданных воинов. Они без труда прорвутся обратно на корабль. Однако…чего он испугался? Элиль твердым голосом с нотками угрозы напомнил:
- Я посланник Сына Амуна. Проявишь ко мне неуважение – и сразу умрешь.
- Я и не думал, - старший охранник порта неожиданно расплылся в счастливой улыбке. – Я все время молился, чтобы ты остался жив, чтобы Боги не обделили тебя счастьем. Ты - мой благодетель, я – твой должник. Погляди, кем я стал! И все - благодаря тебя. Я обязан тебе всем…
- Успокойся, - смутился Элиль, увидев слезы радости на мужественном лице старшего охранника.
- Эй, - позвал он слуг. – Воинов великого посланника накормить. Принести лучшего вина из погреба.
- Объясни, - попросил Элиль, когда хозяин усадил его за щедро накрытый стол. – Что произошло с тобой?
- В ту ночь, когда ты бежал с девчонкой. Помнишь, мы застигли вас возле храма, и ты открыл нам золотой тайник жреца Мелькарта?
- Помню.
- Мы с Илулаем, моим товарищем, взяли по двадцать пять золотых колец, чтобы родители нас выкупили из рабства. Больше нам не позволил взять однорукий охранник.
- Помню.
- Потом поднялся такой переполох из-за тебя… Не скоро все утихомирились. Какие там поиски? Все пьяные – праздник. Сошлись на том, что вы утонули. Тогда ночью на море разыгралась буря. А наши родители: мои и Илулая пришли на следующий день в храм нас выкупать. Жрецы подняли долговые таблички и, представляешь, оказывается жрец Мелькарта до того был скуп… Чтобы платить меньше податей в казну, он все долги записывал в меди а не в золоте. Получилось, что родители должны не двадцать пять золотых колец, а двадцать пять медных. Боги сжалились над нами, и все благодаря мальчишке их Алалаха. Отец сказал, что в тебе есть божественный огонь, и ты можешь из меди делать золото, а из золота медь. Мой род наконец выбрался из нищеты. Отец купил для меня должность охранника в порту, и я потихоньку, честной службой, ну, кое-где и взятками – без этого никак, – дослужился до старшего охранника.
- Рад за тебя, - поддержал его Элиль.
- Но я каждый день вспоминаю тебя в молитвах. Не представляешь, какое счастье видеть своего спасителя, да еще в роли посланника великой державы...
- Да, так получилось…
- А где та бедная девочка? Неужели она погибла? Если ее поглотила морская пучина – Боги не справедливы.
- Она жива и стоит перед тобой, - Элиль показал на своего стройного слугу.
- Не может быть! – старший охранник вскочил, чуть не перевернув стол. Слуги заглянули в зал, но, убедившись, что все в порядке, скрылись обратно.
Старший охранник, чуть ли не силой усадил Мелину за стол, при этом целовал ее руки и низко кланялся.
- Расскажи мне о нынешней жизни Цора, - попросил его Элиль, когда эмоции старшего охранника порта улеглись.
- После твоего побега на городе творились странные вещи, - приступил к рассказу стражник. – Жречество возглавил толстый прорицатель Бала Астарим, который тебя так ненавидел. Старшим жрецом Мелькарта он поставил своего помощника, не смотря на протесты совета мудрейших гадателей. Помощник его – еще та сволочь: жадный, мстительный, завистливый. Потом, вдруг, самые ярые его противники из мудрейших жрецов стали странным образом погибать. Один оступился и упал со ступенек храма, да так неудачно, что сломал шею. Другой - внезапно заболел и скончался через три дня. Лекари так и не нашли причину болезни. Третий на утренней молитве пролил масло для лампад, поскользнулся на нем и разбил голову о выступ алтаря. Умные люди смекнули: погибли прорицатели не по воле Богов, шептались, что руку приложил Верховный жрец Баала. А он и не особо опровергал слухи: тут же на место погибших жрецов назначил подхалимов из своего окружения. Остальные противники примолкли и поспешили к нему с извинениями и клятвами в дружбе. Власть главного прорицателя Баала стала безграничной. Вся торговля теперь идет через него, все сборы и подати. Только по его разрешению можно торговать рабами. Вся пурпурная ткань производится только в его красильнях.
- И как же правитель смотрит на все это?
- Правитель, - горько вздохнул старший охранник порта. – Правитель вначале отчитывал его, грозил отобрать красильни, повысить сборы с храмов. Но тут вдруг внезапно занемог. Лекари и прорицатели - ни один не решается предсказать исход болезни. – Он понизил голос. – Я думаю, что и к этому причастен старший жрец Баала. У правителя двое сыновей. Младшему едва минуло пять лет, а старший слаб в уме. Не допусти Мелькарт, но если наш властелин покинет нас, то островом будет править старший жрец Баала. На трон посадят пятилетнего ребенка, но опекать его должен по закону глава жречества.
- Как население относится к главе жречества?
-Он всех держит в страхе. Его окружение – отъявленные негодяи, в охране головорезы без совести и жалости, все из бывших морских разбойников. Поборы неимоверные. Торговцы не могут спать спокойно, ремесленники ропщут. Никогда еще не было такой паршивой жизни на острове. Он требует все больше и больше. Многие честные торговцы уже разорились, а их имущество перешло к храму Бала.
- Мне придется с ним вести переговоры. Надеюсь, он меня не вспомнит, иначе отравит, - усмехнулся Элиль.
- Тебя не вспомнит. Не часто ты попадался ему под ноги. Но девушку… - глаза охранника беспокойно забегали то на Элиля, то на Мелину. – Вдруг он ее вспомнит. Тут история такая приключилась после вашего побега месяц спустя… Прибыло посольство от правителя Ассирии Адада и потребовало отдать им девочку из Ниневии. Что за девочка? Какая девочка? Оказалась – та самая маленькая рабыня, которую покойный жрец Мелькарта купил у кочевников. Да тут еще узнали, что она приходилась дочерью старшего Тамкара из Ниневии. Адад пригрозил: если ему ее не отдадут, он придет с войсками и разрушит материковый город Ушу до основания, а Цор возьмет в длительную осаду. Властитель наш не на шутку перепугался. Но где же сыскать беглянку? Корабли, посланные на ваши поиски вернулись ни с чем… Тогда старший жрец Баала в своих подвалах нашел похожую невольницу. Девочку задушили, затем продержали сутки в морской воде с крабами, чтобы тело распухло, а лицо невозможно было распознать. После предъявили останки посольству. Объяснили, что девочка не выдержала неволи и бросилась со скалы в море.
- О Боги, - Мелина закрыла ладонями лицо. – Из-за меня погиб невинный ребенок.
- Да мало ли их умирает в подвалах храма Баала, - невозмутимо махнул рукой старший охранник порта. - А сколько детей вольных бедняков пухнет с голодухи, да от болезней мрут. Народ совсем обнищал. Дело чуть до бунтов не доходит. А главный жрец Баала со своей свитой все жиреет, да дворцы себе каменные возводит: внутри все в росписях и в золоте. Трудно придется тебе вести переговоры.
- Почему?
Старший охранник наклонился ближе к Элилю и понизил голос до шепота:
- В Тир зачастили послы из Хаттусы. Подарки привозили. Вели долгие беседы с правителем и с главой жречества. Видел, на верфях торговые корабли переделывают под боевые?
- Заметил, - кивнул Элиль.
- Они предназначаются хеттам. Уж не знаю, о чем старший жрец с посланником в последнюю встречу договорился, но на переделку кораблей золота не жалеют.
- Что за посланник из Хаттусы посещал главу жречества?
- Неприятный, такой, одноглазый…
- Рупа.
- Да. Так его величают. Ты знаком с ним?
-Еще бы! – Элиль немного подумал и решительно заявил: - Мне нужен самый богатый торговец тканями. Надо приодеть Мелину в лучшие одежды.
- Илулай! – тут же нашелся старший охранник порта. – У него самая богатая лавка. Он прыгнет до самой луны от счастья, узнав, что ты жив, да еще в звании посланника от Та-Кемет. Он такой пир закатит…
- Не надо шума, - попросил Элиль. – Чем меньше о нас с Мелиной будут знать, тем безопаснее.
- Верно, - согласился старший охранник порта.
- Веди нас к Илулаю. Золото у меня есть. Заплачу за все наряды сполна.
- Что ты, что ты! – замахал руками охранник. – Мы с тебя даже ячменного зернышка не возьмем, даже капельку масла не потребуем. После того, что ты сделал для нас…
Элиль шел по знакомым петляющим улочкам белокаменного города, а внутри все клокотало от злости. Черный парик на голове удерживал широкий золотой обруч. Шенти из тонкого белого льна облегало стройное сильное тело, оставляя открытыми мускулистые руки, перехваченные серебряными браслетами. Мягкие сандалии с золотыми бляшками чуть поскрипывали. На широком кожаном поясе, украшенном серебряными подвесками, прикреплен длинный прямой хеттский меч в чеканных ножнах. Прохожие с уважением кланялись богатому статному воину, да еще, судя по одежде, из вечной уважаемой Та-Кемет. Следом за ним шли двумя колоннами десять воинов – шерданов, грозным видом своим, наводя страх на прохожих. За шерданами четверо чернокожих мускулистых маджая несли роскошные носилки, изящно украшенные цветами. Под белым балдахином с золотой бахромой сидела юная девушка, одетая в тончайшие ткани и увешанная драгоценностями. Ее юное лицо до того свежее и красивое, что некоторые очарованные зеваки бесстыдно таращились, разинув рты. Тут же получали удар плетью от охранников.
Элиль по-прежнему ненавидел этот город, но теперь деревья, каменные заборчики и даже дома с изящными колоннами ему казались маленькими, жалкими и какими-то кособокими, а улочки узкими и грязными. Все эти людишки, что тогда смотрели на него, мальчишку, как на бродячего пса, теперь выказывали почтение. Ненависть перешла в презрение.
Процессия вышла к площади храма Бога Мелькарта. Те же каменные ступени, ведущие к колоннаде, те же роскошные дома знати вокруг… Э – нет. Бывший дом главного жреца Мелькарта как будто вырос. Появился второй этаж с изящными колоннами. Раньше дом был одноэтажный. Балкончик с балюстрадой и навесом от солнца. Да и сад разросся. Неужели дом по соседству снесли? Дворец теперь в красоте и величие лишь чуть-чуть уступал храму Мелькарта.
- С трудом узнаю дом. Кому он сейчас принадлежит? – спросил Элиль, указывая на дворец.
- Достопочтенный глава жречества нынче владеет этим особняком, - прозвучал ответ от провожатого.
Элиля обступили нищие. Одежда их грязная, не одежда – истлевшие лохмотья. Ужасно пахло немытыми телами и гниющими ранами. Сгорбленные беззубые старики, женщины – калеки с обезображенными лицами, худые чумазые дети в одних набедренных повязках. Все эти несчастные протягивали грязные ладони и выпрашивали милостыню жалобными голосами. Шерданы тут же плетками разогнали ораву нищих. Те, жалобно поскуливая, вновь уселись на свои места на нижних ступенях храма, с жалостью и мольбой взирая на богатого господина. Лишь один безрукий старик не вставал, не клянчил и не протягивал с мольбой грязную ладонь, прося подаяние. Старик сидел молча, безучастно глядя на все вокруг. Он не горбился и не вжимал голову в плечи, стараясь выглядеть жалким. Наоборот – держал спину прямо. Сразу было заметно – бывший воин. У скрещенных костлявых ног стояла кривая глиняная миска, в которой лежало пару кусков пирога, да несколько медных колец – все, что он заработал за сегодня.
Элиль подошел к старику, но тот даже не взглянул на него, продолжая смотреть куда-то мимо на синее море с редкими белыми парусами. Он опустил глаза только после того, как в его миске что-то звякнуло. Начав заученную фразу благодарности, он оборвал ее, увидев среди тусклых медных колечек яркий золотой перстень с веселыми искорками на гранях драгоценного камня.
Мутные глаза старика медленно поднялись на воина. Бесцветные потрескавшиеся губы расплылись в виноватую улыбку сквозь жидкую нечесаную бороду, обнажая редкие желтые зубы.
- Ты ошибся, благородный воин, - усмехнулся дерзко он. – Это же - золото.
- Золото, - подтвердил Элиль.
- На эту безделушку можно купить хороший дом или стадо быков.
- Так, купи.
Нищий рассмеялся.
- Я живу в храме бога Мелькарта, - объяснил он глупому богачу. – И всю выручку отдаю привратнику. За это вечером получаю миску ячменного варева и рыбий хвост. Если я утаю перстень, меня изобьют и оставят без ужина. На, возьми обратно. – Старик заскорузлыми пальцами выудил из миски перстень и протянул обратно Элилю.
- Хочешь, я дам тебе ткань для одежды, - предложил юноша.
Нищий вновь рассмеялся:
- Ну, кто же тогда подаст попрошайке в новой одежде. Оставь. Все равно у меня ее отберут. Да и за что ты хочешь одарить жалкого калеку столь дорогими подаяниями.
- Хочу заплатить за нож, - ответил Элиль.
- Какой еще нож?
– Старый кривой нож с треснутой деревянной ручкой.
- А! Вон ты про что! – лицо нищего напряглось. Вдруг мутные глаза ярко вспыхнули. Он зло прохрипел: – Понимаешь, я ненавижу жирных наглых жрецов. Их лица лоснятся от дорогого масла, от них приторно, до тошноты воняет дорогими притираниями и вечно несет перегаром от выдержанного хорошего вина. Они жрут и пьют за счет нашего труда. Лучшая награда за все мои страдания – видеть, что хоть один птенчик вырвался из их клетки и вырос в гордого орла. А нож, - он криво усмехнулся. - Он был старый и не стоил даже кувшина дрянного вина. – Старик озорно улыбнулся. – А от вина я бы не отказался.
Элиль приказал подать старику вина. Тот с наслаждением приложился к узкому горлышку.
- Неужели тебе не опостылела такая жизнь, - удивился юноша.
Нищий оторвался от кувшина, вытер тыльной стороной ладони губы и безразличным тоном произнес:
- А куда я пойду? Кому я нужен. Здесь, хоть, кормят… Сколько раз ночью звал смерть, но она, проклятая, все не приходит. Забыла обо мне, что ли?
- Что я смогу для тебя сделать?
Старик вновь рассмеялся:
- Ты стал Богом?
- И все же.
- Сделай меня властителем этого благодатного острова, - совсем захмелев, разошелся старик.
- Хорошо, - тихо и вполне серьезно пообещал Элиль.
Старик громко расхохотался, разевая беззубый рот.
Посланник двинулся дальше. Сзади хриплым смехом заливался однорукий нищий и весело кричал своим собратьям по несчастью:
- Слышали, грязные свиньи? Я стану правителем, а вы так и будете здесь блох кормить и жрать объедки со стола жрецов.
Стражники с большими круглыми щитами и длинными копьями стояли по обе стороны от каменной арки с ажурной резьбой. Позолоченные деревянные створки ворот распахнулись перед Элилем. Слуга поклонился и громко сообщил:
- Господин, великий прорицатель Бала, глава жречества, правая рука правителя, тот, кому известно все, тот, кого Боги именуют братом ждет тебя, посланник.
Дорожка из ровных прямоугольников каменных плит вела через ухоженный сад. Фруктовые деревья, благоухающие цветники, беседка, увитая диким виноградом, - до чего же все здесь чудесно и торжественно. Элиль оказался перед величественным каменным дворцом, вход в который охраняли жуткие статуи духов-убийц, полулюди-полульвы. Мраморная широкая лестница с позолоченной балюстрадой привела на второй этаж, где взору открылся просторный великолепный зал, украшенный резными каменными колоннами. Солнечный свет свободно проникал сквозь узкие стрельчатые окна и отбрасывал яркие блики на мраморный мозаичный пол. На стенах золоченая лепнина и чудесная роспись.
Музыканты выводили заунывную мелодию на дудках. Элиль увидел главу жречества, и сердце бешено забилось, словно безумный кузнец со всей силы опускал тяжеленный молот на наковальню. Гнев огненным потоком готов был выплеснуться, как расплавленный металл из горна. Но Элиль хорошо владел собой. Гнев остался внутри, в раскаленном ковше до поры… Посреди зала на высоком деревянном троне с затейливой резьбой, восседал старший прорицатель Баал-Хамуна и глава всего жречества города. Казалось, будто большой мешок обрядили в пестрые тряпки, навешали драгоценные безделушки и плюхнули на трон, а сверху водрузили поросячью голову в красной цилиндрической тиаре. Элилю показалось, что он еще больше растолстел и обрюзг. Да и годы праздной жизни, полной излишеств давали о себе знать: тени под глазами, потухший взгляд, несвежее лицо. Даже густая накладная бородка не могла скрыть пожелтевшей кожи на щеках.
Справа и слева от трона полукругом выстроились вельможи в длинных дорогих одеждах, с намасленными завитыми бородками. Маленькие водянистые глазки главы жречества уперлись взглядом в Элиля. Поросячья голова что-то хрюкнула, и один из сановников вышел вперед, поклонился и напыщенно произнес:
- Наш господин, любимец богов и первый друг правителя приветствует тебя, посланник. С какими делами ты прибыл на наш благодатный остров?
- Я прибыл к правителю Цора, - холодно ответил Элиль. – Его здесь не вижу. Если он не желает говорить с посланником Сына Амуна, то я немедленно покидаю сей город и передам своему повелителю, что Сына Амуна уважают здесь меньше, чем нищего.
Элиль сделал движение, как будто собирался развернуться и идти к выходу.
-Постой! – испуганно воскликнула поросячья голова. – Никто не смел тебя обидеть, тем более проявить неуважение к имени Сына Амуна.
- Если ты – правитель, почему встречаешь посланника в этом доме? – упрекнул его Элиль.
- Правитель тяжело болен, - объяснил старший жрец Баала, - Обязанности власти наш благодетель временно возложил на меня, главу жречества.
- Должен ли я стоять перед тобой, коль ты не правитель? И имеешь ли ты права разговаривать сидя с посланником Сына Амуна? – гневно бросил Элиль.
Мешок в дорогих тряпках на троне зашевелился. Тут же услужливые чиновники бросились помочь ему подняться. Когда мешок с поросячьей головой поднялся, то Элиль сильно удивился, до чего же глава жречества оказался низкорослым. Ну, конечно, тогда, пять лет назад Элиль сам ростом был в четыре локтя.
- Приглашаю уважаемого посла разделить со мной трапезу, там и поговорим о делах, - произнес старший жрец Баала, указывая на арочный вход в следующий зал. Трапезная выглядела еще роскошнее приемной. Посредине стоял прямоугольный деревянный стол, покрытый дорогой пурпурной скатертью. На столе теснились высокие блюда с угощениями и изящные кувшины с напитками. Посуда только золотая и серебряная. Глава жречества сел только после того, как гость опустился на предложенный стул. Сановники скромно выстроились вдоль стены. Вино разлили по золотым чашам. Совершили возлияние в жертвенную чашу в честь богов. Приступили к трапезе. Тут слуга доложил, что пришли старшие торговцы и военачальники.
- Что им надо? – зло прошипел толстяк.
- Говорят: пришли с важным делом, - испуганно прошептал слуга.
- Они что, не понимают: у меня посланник от Солнечного правителя Та-Кемет? Прикажи страже прогнать их.
- Но вместе со старшими торговцами пришли военачальники. Стражники не посмеют их тронуть, - чуть не плача возразил слуга.
- Хорошо. Пусть войдут и стоят тихо, пока я не переговорю с послом, - сквозь зубы процедил глава жречества, затем елейно улыбнулся Элилю, вежливо поинтересовался: - Позволит ил посланник, чтобы на нашей беседе присутствовали лучшие люди города?
Элиль не возражал.
Военачальники и торговцы вошли в зал, поклонились, молча встали вдоль стены, там же, где и вельможи. Глава жречества обвел их испепеляющим взглядом, заранее придумывая каждому наказание. Как только они посмели явиться без приглашения! Да еще нагло требуют их впустить! Виночерпии подлили терпкое пахучее вино в кубки.
- За здоровье наших правителей! Пусть Боги всегда им покровительствуют, - предложил тост старший жрец Баала.
За правителей пришлось осушить кубок до дна. Вино оказалось крепким. Жрец Баала прекрасно знал, что жители Та-Кемет мало пьют вина, больше употребляют пиво, поэтому быстро хмелеют. Сейчас он решил напоить посла. Язык у него развяжется, и хитрый жрец выведает все, что ему нужно. Но он не догадывался, что Элиль родом из Алалаха, и вино пил с детских лет.
Еще после двух тостов за процветание великой державы Кемет и за вечный мир между Цором и Черной Землей, толстяк решил, что посланник уже захмелел, и перешел к официальной части:
- С чем пожаловал уважаемый гость? Я имею все права вести переговоры от имени правителя, так, как наш благодетель занемог, и мы все силы вкладываем в молитвы о его драгоценном здоровье.
- Сын Амуна, великий и непобедимый Рамзес, да живет он вечно, вековечно, решил направить войска в Приморье, дабы усмирить предателей и показать всем, что Та-Кемет еще остается мощной державой с непобедимой армией.
- Да разве может кто в этом сомневаться? - удивленно расширил глазки глава жречества.
- Он намерен дойти до Кадеша и поставить условия лабарне Великой Хатти Муватилли, чтобы тот впредь не смел совать свой нос дальше берегов Оронты.
- Чем же наш город может содействовать великому повелителю и полководцу? – спросил глава жречества, чувствуя приближение торга. – У нас народ мирный, бедный. Мы занимаемся ремеслом, торгуем… Армии у нас нет…
- Сын Амуна желает нанять ваши корабли, для подвоза продовольствия и оружия к армии по морю.
- Но в море сейчас опасно, - испуганно вздернул кверху брови Жрец Баала. Пираты не столько беспокоят, сколько народы моря, что отправились в поиски новых земель. Посмотри, сколько кораблей стоят в гавани на приколе. Кормчие боятся выходить в плаванье.
- Правитель Черной Земли, да живет он вечно, вековечно, за все заплатит.
- Ну, так это - другое дело, - обрадовался жрец, - Только он должен понять: плата будет высокая.
- Сколько хочешь за каждый корабль?
- Надо подумать, обсудить, подсчитать все…
- Если не согласишься или высоко оценишь свои услуги, я обращусь к корабельщикам Газы или Угарита.
- Зачем? – взвизгнул жрец Бала, испугавшись упускать столь выгодный заказ. – В Газе разве есть настоящие мореходы? Да они любого волнения на море пугаются и сразу в гавани прячутся. Это только моряки с Цора могут вести суда в любой шторм. А в Угарите – одни плуты и предатели: они продались хеттам. Корабельщики Угарита вас обманут. Только мы до сих пор признаем власть Та-Кемет. Только мы снабжаем Черную Землю самым лучшим корабельным лесом.
-Тогда, составим условия, - предложил Элиль.
- Писцы подготовят глиняные таблички с договорами и подсчетами, а мы продолжим веселье, - и хозяин предложил посланнику еще выпить по бокалу вина. Жрец Баала все еще не оставлял желания споить посланника и вытребовать у него выгодные условия.
Тут в зал внесли носилки с Мелиной. Маджаи нагло растолкали охрану и опустили носилки в углу у входа.
- Что это еще? – гневно вскинул брови Старший жрец.
- Не беспокойся, - едва взглянув на девушку, сказал Элиль. – Это моя танцовщица. Я всюду вожу ее с собой, дабы она услаждала мой взор чудными танцами в минуты скуки и тоски по родине.
- Я знал посланника Птахмоза, так тот вечно возил с собой корову, - хмыкнул старший Жрец.
- Птахмоз – мой отец, - скромно сказал Элиль, но с холодком в голосе.
- Очень мудрый человек, гениальный политик, знаток своего дела, - тут же исправился толстяк. – А что твоя танцовщица так хороша и искусна? Не представляю, как можно отправляться в далекое путешествие, обременив себя столь драгоценным грузом?
- Она танцует словно богиня.
- Неужели, даже лучше моих храмовых блудниц? – засомневался глава жречества.
- Неудачное сравнение. Намного лучше, - заверил его Элиль. – Ее учила танцам сама Изида. Великая богиня передала ей секреты движений, от которых простой человек теряет волю.
- А не соблаговолит ли уважаемый посланник попросить свою чаровницу станцевать? – недоверчиво бросил старший жрец. – Может, моя просьба покажется дерзкой? Я много слышал о танцах жриц Изиды, но никогда не видел.
- Но если только после еще одного бокала вина, - согласился Элиль.
Мелина медленно грациозно поднялась с подушек, никто даже не заметил. Ни одна подвесочка не звякнула на ее одежде. Она грациозно сомкнула руки над головой и замерла. Все внимательно и заворожено смотрели на ее тонкую стройную фигуру. Она стояла долго, не шелохнувшись. В зале воцарилась полная тишина. Резкий хлопок ладошками, и все невольно вздрогнули. Танцовщица заставила тело дрожать, как в ознобе, и все подвесочки, ожерелья, браслеты задребезжали, запели. Сначала еле слышно, потом громче и громче. Звон внезапно прервался, и вновь наступила тишина. Мелина вынула из складок одежды тростниковую флейту и вывела нежную мелодию. Музыканты тут же подхватили ее, а девушка закружилась, плавно выкидывая руки. Тело ее изгибалось во все стороны, ноги так и мелькали. Одежда то развивалась легким облачком, то резко опадала, облегая ее стан.
- Чудесно, - прошептал толстяк дрожащим голосом.
Элиль старался не смотреть на Мелину. Она закружилась в танце Изиды. Все движения и жесты заставляли зрителя терять волю, забыть обо всем вокруг. И аромат…Ни в коем случае не вдыхать глубоко аромат. Маленькие серебряные колокольчики, что позвякивали на щиколотках и на тонких запястьях Мелины, на самом деле представляли собой флакончиками с одурманивающими маслами.
Старший жрец Баала открыл рот от восхищения. Глаза его стекленели, а лицо принимало безвольное глупое выражение.
- Кто она? Я ее видел? Может, во сне она мне являлась?
- Вряд ли, - безразлично пожал плечами Элиль. – Она с малых лет воспитывалась в храме Изиды.
- О, что за грация, что за линии тела … Богиня! Какое красивое лицо. Признаю, столь завораживающего танца я еще не видел…
Элиль почувствовал, как жрец Баала начинает дуреть от аромата. Жирное тело колыхалось в такт мелодии. Когда Мелина вдруг резко изгибалась назад, так, что ее волосы касались земли, толстяк делал невольное движение вперед. Как бы пытаясь поддержать ее. Девушка распрямлялась, выкидывая руки вперед, и глава жречества откидывался на спинку стула, чуть не опрокидываясь.
- Посланник, сколько за нее хочешь? – вдруг горячо зашептал глава жречества, вцепившись в руку Элиля толстыми липкими пальцами с множеством холодных перстней. Юношу чуть не передернуло от омерзения. – Посланник, я дам тебе десять танцовщиц вместо нее, хочешь взрослых, хочешь – совсем маленьких. Ткани дам пурпурной. Хочешь, блудницы будут обслуживать тебя и всех твоих воинов пять дней бесплатно. У меня даже есть дети для таких забав. Все что хочешь – проси!
От последних слов Элиль еле сдержался, чтобы не выхватить меч и не вспороть жирное брюхо развратника, но сдержался в очередной раз.
- Она тебе понравилась? – спросил он. – Забирай ее без выкупа.
-Ты мне ее даришь? – Жреца Юаала всего затрясло от нетерпения.
- С одним условием: сможешь выпить вино из ее рук – танцовщица твоя.
- Ты к чему это, посланник, - глупо хлопал глазками глава жречества. Даже не смотря на дурман, торгаш насторожился.
- Я тебя честно предупреждал, что эта танцовщица очарует тебя. И сейчас говорю честно: у нее руки богини. Еще ни один мужчина не мог выпить бокал вина поднесенный ею, чтобы не пролить ни капли. Сможешь выпить до дна – отдам. Не сможешь – подпишешь договор на моих условиях.
- Хитер ты, посланник. – Старший жрец зло сверкнул окосевшими глазками. Мелина закружилась в бешеном вихре. Подол распустился, обнажая стройные ноги. Аромат дурманящих масел стал невыносим. - Я согласен, - проблеял глава жречества.
Элиль подал знак, и Мелина, плавно подлетела к столу, наполнила золотую чашу вином. Закружилась, закружилась… Неожиданно оказалась возле жреца Баала и уселась к нему на колени. Он вздрогнул, побагровел, жадно хватая воздух ртом. Но воздуху ему не хватало. А Мелина поднесла край чаши к его губам. Все вокруг, тоже слегка одуревшие, с изумлением смотрели, как девушка поит вином главу жречества. Но он вдруг поперхнулся. Мелина тут же испуганной пташкой слетела с его колен. Вино расплескалось по дорогой пурпурной мантии.
- Не смог, - покачал головой Элиль. – А я тебя предупреждал. Подписывай!
Тут же подошел слуга с палетками из сырой глины, на которых писец уже успел нанести ровные ряды клинописи.
- Не буду, - заупрямился глава жречества, но покорно вынул медный цилиндрик печати и прокатал оттиск по сырой глине.
- И это, - Элиль сунул ему еще одну табличку.
- Не буду, - скулил жрец, и тоже прокатил печатью.
Он покачнулся. Глаза закатились. Тело обмякло. Толстая туша наклонилась вперед и грохнулась на пол.
- Господин, что с тобой! – в ужасе закричали сановники и бросились к хозяину. Но тут же торговцы и военачальники, до этого тихо стоявшие в углу, достали из-под одежды ножи и кинулись на них. Короткая схватка, а скорее – жестокая резня - лишь несколько мгновений. На мозаичном мраморном полу, в красных лужах крови остались лежать люди в дорогих одеждах со вспоротыми животами и перерезанными глотками.
Охранники выносили убитых через тайный ход. Мелина брезгливо передернула плечами:
- Я давно не испытывала такого отвращения, сидя у этого борова на коленях. Чуть не вырвало. Еле сдержалась.
- Зато теперь он в полной нашей власти, - утешил ее Элиль.
- Мы не можем его убить открыто, - сказал подошедший Илулай. – Одно дело - его псов перерезать, – откупимся. Но он – племянник правителя, да еще глава жречества.
- Не надо его убивать, - успокоил торговца Элиль. – Прочти всем, пусть услышат.
Он передал ему глиняную табличку, которую только что подписал глава жречества. Илулай прокашлялся и начал:
- От имени моего говорю я. Я глава жречества Великого города Тира и верховный жрец Баала-Хамуна, говорю. Всемогущий Баал, наш покровитель открыл глаза мне и проник в сердце мое. Он указал мне путь, по которому я должен следовать, чтобы, покинув этот мир, стать ему первым помощником и любимым учеником. Я ухожу от мирской жизни, полной разврата и развлечений. Желаю стать простым служителем великого бога Баала-Хамуна и обрекаю себе на нищету и оскопление. Отказываюсь от имен и высоких званий. Меняю пурпурное одеяние на рубище нищего, дабы верно и покорно служить великому нашему покровителю. Пусть меня кастрируют и переоденут. Дадут миску для подаяний и место в общем бараке для попрошаек. Я так сказал. А вместо меня пусть правит жречеством нищий, кто заслужил трудом своим и унижениями достойных почестей. Пусть однорукий займет мое место. Я так сказал.
Внизу печать, - закончил читать Илулай. - Что ж, однорукий справится, а не справится – мы ему поможем. Да и правитель, я думаю, теперь пойдет на поправку. – Он оглядел присутствующих. – Вы все слышали волю верховного жреца?
- Да! - Воскликнули хором заговорщики.
- Так чего ждете? Зовите жреца с ножом для обрезания. И снимите с этого борова пурпурную одежду. Теперь он – нищий попрошайка.
21
- Куда теперь плывем? – спросила Мелина, поправляя толстую косу, элегантно уложенные короной вокруг головы. Элиль улыбнулся. Не идет ей прическа взрослых женщин: личико еще детское, нежное.
- Надо встретиться с вождями племен народов моря. Затея опасная. Я бы предложил тебе сойти на берег и направиться обратно в Кемет.
- Не хочу расстраивать тебя, но я останусь, - упрямо надула губки Мелина.
-Пойми, если не удастся договориться, придется вступить с ними в бой. Силы неравные. Мы все погибнем.
Глаза Мелины округлились от ужаса.
- Зачем Рамзес послал тебя на смерть?
- Такова его тактика.
- И в чем она заключается? Убить тебя?
- Прежде, чем наши корабли сожгут или потопят, мы нанесем сильный урон врагу. Народы моря не смогут в ближайшее время направиться в Та-Кемет. Мы оттянем нашествие и тем самым дадим возможность Рамзесу безбоязненно дойти до Кадеша.
- Я останусь с тобой, - решительно произнесла Мелина, вплотную подойдя к Элилю. – Ты погибнешь, а мне тогда зачем жить?
- Не говори так! – потребовал Элиль. – Тебя примет любой Дом, даже Дом Рамзеса…
-Нет. Мне никто не нужен. – Она отвернулась. – Я так решила. Не вздумай изменять мне со смертью.
- В этом я не могу тебе поклясться.
- Тогда не прогоняй меня. Мы вместе терпели унижения и вместе совершили месть. Боги связали нас рука об руку до самого конца.
Элиль грустно улыбнулся, вспомнив последние дни, проведенные на Тире. Он не чувствовал удовлетворения, увидев толстого жреца кастрированного в рубище нищего, грязного, льющего слезы ручьями. Он о чем-то молил стражников. Его безжалостно пинали, плевали в лицо вчерашние слуги. Его алчные родственники делили имущество. Чуть за ножи не хватались. В конце он не выдержал унижений и кинулся с утеса в море.
Однорукий нищий, став главой жречества, устроил грандиозный праздник, где на радостях перепил вина и умер. Такой смерти он и хотел. Элиль провожал его на похоронный уктури. Улыбка счастья застыла на лице мертвеца. Дорогое пурпурное одеяния и золотые украшения совсем не шли к его грубым чертам. Он напоминал обезьянок, которых держат знатные особы в Та-Кемет и наряжают в одежды, словно людей. Старик всю жизнь провел в нищете и унижении, хоть последний день на земле прожил властителем.
Элиль отплывал от острова и молил Бога Грозы, чтобы больше никогда он не посылал его сюда. Мелина испытывала те же чувства и даже пролила слезы. Но когда остров исчез за виднокраем, на душе у обоих стало легко, как будто острая боль, резавшая сердце, вдруг, раз - и отпустила. Боль прошла, а неуютная пустота в душе осталась. Никакой радости и удовлетворения от содеянного.
- Месть не приносит счастья, - проронила Мелина, прислушиваясь к завыванию ветра в парусе.
- Мы действовали по закону Маат, привнося справедливость, - пытался Элиль успокоить и себя, и ее. – Злодей наказан.
- Нет, - сокрушенно покачала головой Мелина. – Мы только отомстили за себя. Маат тут не при чем. В Цоре так и будут торговать детьми, сжигать младенцев во время праздников и рабы все так же будут надрываться в красильнях. Чтобы на острове воцарилась Маат, надо уничтожить этот город. Разрушить полностью и заселить новыми людьми.
- Мы не всесильны, - пожал плечами Элиль. – Но и одного негодяя наказать – великое дело.
На рассвете подошли к устью Оронты , где желтые воды могучей реки смешивались с изумрудным морем. Впередсмотрящий заметил множество кораблей, а берег пестрел шатрами. Дым от костров приносил запах печенного мяса. Небольшие стада коров и коз паслись поодаль.
- Народы моря, - спросил Элиль у одного из шерданов.
- Да, - утвердительно кивнул он. - Корабли широкие. Паруса сшиты из чего попало, напоминают шкуру пестрой коровы. Мачты невысокие. Они.
Элиль приказал кормчим править к берегу, воинам - быть наготове.
Заметив флот, лагерь на берегу пришел в движение. Через некоторое время навстречу двинулось около десятка небольших ладей, уверенно шлепая веслами по воде. Палубы заполняли вооруженные людей. Кто одет в грубую ткань, кто в шкуры. У некоторых нагрудники из толстой кожи. Вооружены копьями, дубинами, луками.
Элиль поднялся на стрелковую площадку, встал, чтобы его хорошо видели, развел руки в стороны, показывая, что он без оружия, и намерения у него мирные. На первом корабле поднялся в полный рост могучий воин в кожаном шлеме, с обнаженным торсом. Борода светло-рыжая, непривычная для этих мест. Он крикнул громко на своем гортанном языке. Один из шерданов перевел Элилю:
- Спрашивает: что нужно воинам Кемет от нищих переселенцев?
- Ответь: я прибыл вести мирные переговоры.
Шердан перевел слова Элиля. Воин сердито закричал, замахал рукой, в которой сжимал короткий прямой меч.
- Не желает он вести переговоры, - пояснил толмач. – Требует, чтобы мы убирались прочь.
- Если не желает вести переговоры, то пусть готовятся к битве, - жестко ответил Элиль.
Шердан перевел.
Рыжебородый воин повернулся к своим соплеменникам. Они о чем-то горячо спорили, кричали. Вскоре главарь вновь обратил лицо к Элилю: коротко отрывисто гаркнул.
- Говорит: согласны, но если ты сойдешь на берег, а воины твои останутся на кораблях.
- Передай, что я так и сделаю, - не раздумывая, ответил Элиль.
Он пересел на малый корабль и направился к стоянке Народов Моря. У самого берега Элиль увидел множество судов крепких и утлых, больше сотни. Несколько кораблей вытащили на сушу. Их борта носили следы пожаров: изломанные мачты, рваные паруса, бреши в боках от удара тараном. Плотники трудились, латая дыры. Впечатление такое, что флот Народов Моря перенес жестокое сражение.
Навстречу незнакомцу выбежало множество полуголых детей. Они галдели и показывали пальцами на Элиля. Рыжебородый воин пронзительно свистнул, и дети бросились врассыпную, попрятались в шатрах. Провожатый привел Элиля к костру. Вокруг огня сидели на подстилках из шкур пожилые, но крепкие воины, всего человек десять. Седые косматые бороды свисали до груди. Носы у всех крупные, мясистые, глаза светлые. Именно так выглядели северные народы. Вожди недружелюбно глядели на посланника из-под нависших густых бровей. За их спинами выстроились воины помоложе.
Элиля пригласили присесть в круг, определив ему место на овечьей шкуре. Провожатый встал за его спиной. Ему предложили лепешку грубого хлеба с сыром и кружку кислого молока. Элиль подал знак своему слуге, и тот одарил каждого старейшину золотым кубком, налил в кубки терпкого вина с виноградников Оазиса Жизни. Старейшины чуть пригубили вино, продолжали молча пристально глядеть на посланника. Элиль старался проявить уважение и не начинал первым беседу, ждал. Наконец один из стариков спросил:
- На каком языке желаешь говорить с нами, благородный юноша?
- На хурритском, - ответил Элиль.
- Хорошо, - одобрительно кивнул старик и на чистом хурритском произнес: – Перед тобой вожди племен шакалаша, турша, акайваша.
- Я посланник во все чужеземные страны того, кого любит Амун. Мое сердце принадлежит Рамзесу. Моя жизнь отдана служению Черной Земле. Я прибыл от имени моего правителя, да живет он вечно, вековечно, вести с вами переговоры, - представился Элиль.
- Наши уши и сердца открыты. Говори, - разрешил вождь.
- Намерения мои мирные. Рамзес Великий желает заключить с вами договор о дружбе и торговле.
- Мы племена вольные и свободолюбивые, поэтому не стараемся связывать себя никакими договорами с лживыми правителями.
- Сын Амуна не может лгать! – гневно воскликнул Элиль.
- Чем докажешь?
- Среди моих воинов много шерданов. Некоторые служат при правителе и занимают высокие должности, хотя еще недавно их отцы, так же как и вы, скитались по морям в поисках плодородной земли. Спроси у них, если мне не веришь.
- Я не хотел бросать тень на твоего повелителя, - не смутившись, ответил старик.
- Тогда к чему речи о лживых правителях?
- Ты заметил корабли, что стоят в починке. А еще больше утонуло. Нас предали. Предал великий властитель, который заключил с нами договор и клялся в вечной дружбе.
- Я догадываюсь, о ком идет речь, - сказал Элиль. – О правители Великой Хатти.
- Да. Это – так. Муватилли обещал нам поход, который даст богатства и обширные плодородные земли. Но он настаивал, чтобы мы ждали, когда хетты соберут большую армию. Они пойдут берегом, а мы морем. Вместе обещал взять богатые города и добычу делить поровну. Только войско он очень долго собирает. А мы что, все это время должны жить впроголодь?
- Правитель Великой Хатти хотел повести вас в Черную Землю? – напрягся Элиль.
- Да, так он говорил: в Черную Землю. Но мы не горим желанием плыть далеко на юг, да еще в конце пути столкнуться с огромной армией. До нас дошли слухи, как десять лет назад флот шерданов потопили в устье Хапи. Ваш правитель Сети сжег больше ста кораблей. Такой участи мы не хотим.
- И как вы поступили?
- Расторгли договор с Муватилли, после направились в устье Оронты. На берегах этой реки обширные пастбища и плодородная земля. Но на нашем пути встал Угарит - проклятый город! Мы решили взять его сходу. Но откуда-то в городе узнали о нашем приближении. Оборонявшихся оказалось в два раза больше, чем мы предполагали. Нас отбросили, сожгли несколько наших кораблей. Многие смелые воины пали у стен Угарита. Самое же отвратительное, что среди оборонявшихся мы узнали хеттов – наших вчерашних союзников.
- Этого следовало ожидать, - сделал вывод Элиль. – Муватилли дает вам понять, что вы одни, без его поддержки не способны взять даже плохо укрепленный город. Он будет вас преследовать, пока вы вновь не примкнете к нему, или уничтожит вас.
- Не бывать этому! - воскликнул старик, и все в круге одобрительно закивали. – Но что ты можешь предложить?
- Хотите отомстить за погибших товарищей?
- Хотим, - ответил вождь, но при этом с недоверием взглянул на посланника.
- Я помогу вам взять Угарит.
- Ты?
- У меня три отличных больших корабля и пять быстрых маленьких, тысяча отборных воинов. К тому же хетты думают, что хорошенько потрепали вас, и ваши корабли больше не сунутся в Угарит. Возможно, даже, что Муватилли приказал своим воинам покинуть город.
- Почему мы должны тебе верить?
- Муватилли – мне враг. А еще – у меня личные счеты с Угаритом.
Вождь, что вел переговоры, долго молчал, в конце изрек:
- Мы обсудим твое предложение, посланник. До восхода луны ты получишь ответ.
Элиль стоял на палубе и пристально всматривался в берег. Ему хорошо был виден костер, вокруг которого сидели старейшины и сгрудились воины племен. Солнце почти утонуло в море. Звезды несмело поблескивали на темнеющем небосводе. Но с берега никаких вестей. Мелина, легко ступая босыми ножками подошла к нему и взяла за руку:
- Молчат? – спросила она, кивая в сторону лагеря Народов Моря.
- Еще решают, - напряженно ответил Элиль.
- Ты ничего не ел сегодня, - упрекнула его Мелина. – Хочешь, я принесу слабого вина и фруктов. Съешь хоть что-нибудь, - умоляла она.
Элиль взглянул на нее и улыбнулся. Мелина облачилась в простую хасгалу с открытыми плечами и подпоясалась широким кушаком. Она могла любую одежду приладить под свою фигуру, и даже в грубой ткани смотрелась изящно. Длинные золотые серьги спускались, чуть ли не до плеч. Ожерелье с маленькими скарабеями поблескивало на шее.
- Смотришь, как будто хочешь съесть меня, - засмеялась она.
- Ты похожа на дочь морского бога.
Девушка покраснела.
- Принесу пива и хлеба, - решила она, и убежала.
Почти совсем стемнело. Берег сливался с морем и угадывался лишь по еле-заметному очертанию гор, да по кострам из становища Народов Моря. Один из огоньков отделился и стал приближаться. Элиль сообразил, что это факел. Наконец, старейшины вынесли решение. На чем же они сошлись? Сердце тревожно заколотилось.
Легкий челнок стукнулся о борт корабля. С факелом в руках стоял воин со светло-рыжей бородой. Он не стал подниматься на борт, только крикнул:
- Мы доверяем тебе. Веди нас!
Разведчики доложили, что хеттов в городе нет. У местного привратника под угрозами выбили сведения, что отряд хеттов ушел неделю назад, после разгрома флота Народов Моря. Жители прибывали в полной уверенности, что им больше никто им не угрожает. Да и посмеет ли кто? Сама Великая Хатти взяла под защиту Угарит. Правитель города обязался поставить хеттам воинов и корабли. Муватилл, в свою очередь, обещал вскоре великий поход, в котором он добудет несметные богатства. Воины Угарита уже готовили снаряжение и с нетерпением ожидали того дня, когда они примкнут к огромной армии Великой Хатти, чтобы покрыть себя славой, а домой вернуться богачами.
Лучше момента для нападения и не придумать.
Ночь выдалась темная. С моря на сушу задул напористый западный ветер. Поднялась волна. Тяжелые тучи заволокли небо и скрыли луну. Элиль с небольшим отрядом лазутчиков прокрался по берегу к бухте Угарита, обезвредил охранников и ослабил медную цепь, которой ночью запирали вход порт. Три сотни атакующих воинов, во главе с Элилем, обошли Угарит с суши и приготовились к штурму. Корабли под прикрытием ночи подкрались вплотную к городу. Впереди шли плавучие крепости. Элиль со своим отрядом внезапно овладел воротами и ворвался в город. Народы Моря на кораблях атаковали порт. Битва тут же перекинулась на улицы. Запылали дома.
Элиль повел воинов не ко дворцу правителя, а к дому старшего военачальника. Высокий двухэтажный дом с ухоженным садом, так хорошо ему знакомый, защищала высокая каменная стена. Под напором ворота слетели с петель и грохнулись на землю. Схватка продолжалась в доме. Глава войска Угарита с немногочисленной стражей заперся внутри и отстреливался из окон. Элиль приказал поджечь крышу.
Глава охранников правителя, спасаясь от пламени, выпрыгнул со второго этажа. Вывихнул обе ноги. Его тут же скрутили и приволокли к Элилю.
- Убей меня! – прохрипел он, стараясь пересилить боль.
- Нет, - покачал головой Элиль. – Отныне ты будешь рабом.
- Ты не посмеешь! – возмутился воин. – Я - рожден свободным. Мой род благородный и происходит из воинов. Подари мне смерть.
- Смерть надо заслужить. Вспомни маленького мальчика, который пришел в твой дом и попросил защиты. Он тоже был рожден свободным. Тоже из благородного рода воинов. Но ты его предал. Ну, вспомнил? Вижу – вспомнил! И до сих пор тебя не мучила совесть?
- Элиль! – воин изменился в лице и задрожал от страха.
- Узнал! Как ты посмел предать сына своего друга, наследника Алалаха? Нарушить законы гостеприимства? Вместе с беззащитным мальчиком, который верил тебе, ты продал свою честь и совесть. Пришло время расплаты. Теперь – живи рабом.
- Элиль! Пощади! – взмолился воин.
Но Элиль уже шел прочь от пылающего дома.
Конечно, Народы Моря оказались полнейшими дикарями. Элиль даже не ожидал такой жестокости с их стороны. Город был полностью разрушен. Сгорело все, что могло гореть. Все! Город больше никогда не отстроить. В безумной ярости они убивали всех подряд, кроме молодых женщин и детей. Тех они пленили, чтобы потом насильно обращать в свой народ. Вместо домов – груды камней и тлеющих углей. Всюду растерзанные тела, всюду смерть.
С тяжелым сердцем Элиль вновь взошел на корабль и, стараясь не глядеть в сторону дымящихся развалин, приказал отплывать. Не хотелось причислять себя к этим героям. Но, что сделано – того не вернуть. Парус поймал ветер, и берег удалялся за кормой.
Старейшины поклялись, что их племена не двинутся на юг. Окрыленные столь великой победой, Народы Моря решили напасть на прибрежные города Ахеявы. Хороший ход. Муватилли не сможет помочь Ахеяве, так, как уже двинул войска к Кадешу. И Ахеява теперь не поддержит хеттов в войне. Ей самой нужно будет держать оборону.
Пришла весть от Рамзеса. Тот совершал невероятно быстрые переходы, и армия Та-Кемет уже миновала город Семирру. Вскоре передовые отряды должны выйти к Оронте.
22
Торговец и его двое сыновей гнали десяток ослов, навьюченных большими плетеными корзинами. Отборный ячмень, чечевица, сушеные финики – отличный товар. Уже не первый год ходил торговец из Кадеша в Библ: туда с зерном, обратно с керамикой и тканью. Неплохое занятие, хороший доход. Солнце поднималось в зенит. Становилось жарко, а до ближайшего колодца еще идти и идти.
- Погоняй! – недовольно кричал он отставшим сыновьям.
Вдруг старый сторожевой пес вздыбил шерсть на холке и кинулся вперед, подняв злобный лай. Торговец схватился за кинжал. Кого там еще несет навстречу? Может шакал, а может и разбойники. Пес скрылся за холмом, куда сворачивала дорога, продолжая хрипло лаять, громко взвизгнул и выскочил обратно, поджав хвост. Разбойники! У торговца все внутри похолодело. Пропал! Пожмотился нанять охранников, теперь без товара останется, а то и без головы.
Из-за поворота показались высокие мускулистые воины, черные, как уголь. Набедренные повязки из выбеленного холста, на руках широкие браслеты. Луки через плечо и гнутые полумесяцем короткие мечи. Маджаи? – удивился торговец. Отлегло от сердца, – не разбойники. Но откуда здесь маджаи? Один из чернокожих закричал на него:
- Дорогу освободи! Быстрее!
Торговец с сыновьями согнал ослов на обочину. Пес, дрожа всем телом, жался к ногам хозяина и жалобно скулил. Вслед за маджаями дорогу заполнило многочисленное войско. Торговец рот разинул от удивления. Вряд ли кто из его знакомых сможет похвастаться, что видел непобедимую армию Амуна. А мимо, тяжело ступая, грохоча оружием, шествовали шеренга за шеренгой воины Та-Кемет. Из-под копыт коней поднималась пыль. Протяжно скрипели оси колесниц. Отрывисто и грозно звучали команды чезу.
- Голову склони! – гаркнул торговцу воин в дорогих медных доспехах.
Караванщик тут же согнулся в поклоне, а мимо проехала колесница с самим… О, боги! Это же Сын Солнца! Да! Золотой шлем, покрытый голубой эмалью. На лбу кобра раскрыла капюшон. Рядом с колесницей важно шествовал огромный лев. Ослы, учуяв хищника, кинулись прочь.
- Эй, осел, свое семейство так растеряешь, - подняли на смех его воины.
Сыновья торговца бегали, ловили брыкавшихся ослов, а армия все шла и шла нескончаемым потоком.
Рамзес возглавлял чезет Амона из двух тысяч легких атакующих воинов и двух сотен лучников. Продвигались быстро, покрывая за один переход огромные расстояния. Следом шел чезет Ра, пехотинцы, вооруженные копьями и большими прямоугольными щитами. Третий чезет Птаха, самый разношерстный, состоял из наемников. Последний отряд – чезет Сета набранный из добровольцев: землепашцев, камнетесов, ремесленников.
За чезет Амона Рамзес был спокоен. Лучшие отборные воины, все командиры из знатных Домов. Они преданы ему. Тем более, он сам, лично их обучал. Выжал из них пота больше, чем Хапи приносит воды в разлив. В одно мгновение чезет выстраивался боевым строем в несколько линий: лучники впереди, атакующие воины с кривыми мечами и небольшими щитами за ними. Команда: «Атакуй», и они кидались в бой. Выпустив в упор несколько стрел во вражеский строй, лучники растекались по флангам и сбоку поддерживали атаку. Все стрелки меткие, а луки тугие. Тяжелые стрелы с наконечником из кованой бронзы пробивали доски в четыре пальца толщиной. Человека прошивали насквозь, ломая ребра. Чезет поддерживал двести колесниц, изготовленных по чертежам Рамзеса. Колесницы необычные, легкие. Долго пришлось возничим переучиваться. Зато теперь не было быстрее и маневреннее ударной силы. Колесницы огибали поле боя, неожиданно оказывались в тылу врага и осыпали стрелами.
Чезет Ра – самая надежная часть войска для обороны. Если враг двинется в атаку, то наткнется на стену из высоких щитов и острые пики. Волна нападающих отброшена, щиты размыкаются, вылетают легкие воины с кинжалами, топорами, метательными копьями, дерзко атакуют и вновь прячутся за щитами. Для защиты флангов – поддержка в двести колесниц. Правда, колесницы старые, плохо маневрируют, площадка для двух воинов: один правит конями, второй - стрелок.
Чезет Птаха самый многочисленный, но не очень поворотливый. Шерданы – хорошие вояки, рубятся отчаянно. Но, в том-то все и дело, что в одиночку – им нет равных, а в строю - от них толку мало. Лучники-маджаи – отличные стрелки и очень выносливые, в кинжальном бою дерутся словно леопарды, только к дисциплине их никак не приучить – дети дикой Куши. Они набраны из разных племен, порой кровно враждующих друг с другом. Здесь же всякие вольные воины – разбойники из кочевников. В мирное время они грабят торговые караваны, а как случится война, так сразу примыкают к сильнейшему, опять же – для грабежа. Колесниц в чезете Птаха много, больше трех сотен, только все разные: у аккадцев легкие, но не маневренные на двух ездоков; вавилоняне воюют в тяжелых, с высокими деревянными бортами, иногда по трое садятся в колесницу. Хабиру, те вообще свои боевые повозки мулами запрягают.
Про чезет Сетха и говорить нечего – сплошной сброд: рыбаки, землепашцы, ремесленники. Вооружены: кто, чем попало - рыбацкими острогами, плотницкими топорами, ножами мясников, охотничьими луками, дубинами с каменными наболдажниками. Но есть в чезете Сетха одно большое преимущество: все они – дети Черной Земли. Из кожи вон лезут, стараясь походить на менфит. Командиров слушаются беспрекословно, а Рамзеса почитают, как бога и верят в его неземную силу.
Рамзес рассчитывал подойти к Оронте и захватить переправу к северу от Кадешем. Если хетты будут встречать его, ни в коем случае не кидаться в лобовую атаку. Надо стараться обойти их, завязать перестрелку, пока чезет Ра не займет выгодную позицию. Но и завязнуть в мелких стычках нельзя, - хетты двинут вперед тяжелые колесницы. Чезет Амуна не выдержит их натиск. Нужно после короткого боя с пешими воинами, стройно откатиться назад и предоставить хеттам столкнуться с чезетом Ра, который уже выстроится боевым порядком и встретит врага стеной щитов и градом стрел. Вот тогда, откатившись, хетты пустят в ход колесницы. Им навстречу выдвинется чезет Птаха. Пусть аккадцы и шерданы создадут кучу-малу. Тогда-то стена чезета Ра начнет двигаться вперед, теснить противника. Здесь будет самое жаркое место. Хетты и воины Та-Кемет выдохнутся, к этому времени подоспеет чезет Сетха.
Рамзес всю дорогу обдумывал план главного сражения, прикидывал силы, прокручивал в мыслях варианты развития ситуации, чертил на песке схемы, расставлял камушки, передвигал их, представляя отряды. Он прекрасно понимал, что у Мавутилли численное превосходство. Но у него, у Рамзеса армия надежней. Не зря же он столько времени муштровал воинов. Мавутилли собрал отряды со всех отдаленных уголков: Алепо, Керкемиша, Митанни, Киццуватны, Нухашше, Маса, Лука Арцавы. Дикие хурриты и касситы примкнули к нему. Те вообще воевать не умеют – разбойники. Даже из Вавилона пришли наемники. Армия большая, но под единым командованием они биться не смогут. Алепо вечно враждовал с Керкемишем, касситы испокон веков были заклятые враги Вавилона. Хурриты вообще никогда не признают ни чьей власти и не терпят, когда ими командуют.
Рамзес просчитал каждое действие. В общем, он был уверен в собственных силах и не боялся встречи с армией Муватилли. Оставалось только два нерешенных вопроса. Первый: не до конца он верил в стойкость чезета Птаха. Весь этот разномастный сброд наемников не очень надежен. Конечно, воины они отменные. Наваливаются на врага и давят его до самой победы, но, если чувствует, что враг слабее. А если хетты дадут надежный отпор? Нет гарантии, что шерданы и кочевники хабиру не попятятся, а то и совсем покинут поле боя, спасая свои шкуры. Они – наемники. Самое дорогое, что у них есть – жалкие душонки. Что им великая Та-Кемет, божественный правитель? Плевать они хотели на чужих правителей. Платят – служат. Не будут платить – перейдут к другому. Поэтому-то Рамзес и поставил в тылу чезет Сета: ремесленников, да землепашцев - свои. Те не отступят. Сами погибнут, но правителя спасут.
Второй вопрос самый важный – Народы Моря. От Элиля никаких вестей. Если он договорился, то значит – спас Та-Кемет от неминуемого нашествия. Конечно, если даже Народы Моря появятся в дельте Хапи, их не пустят вглубь страны. На то Рамзес и построил хорошо укрепленный город Пи-Рамзес, да и Хекупта приказал надежно укрепить и вооружить жителей. Но морские разбойники могут уничтожить все поселения на побережье, вытоптать поля и виноградники, испортить сады, а если еще кочевники из пустыни к ним примкнут...
Рамзес очень надеялся, что у Элиля все получится. Элиль смелый, благоразумный, умеет убеждать. Да и внешностью он больше похож на шердана, чем на коренного жителя Та-Кемет.
Рамзес ехал в колеснице, в своей «Победа в Уасте». Горячих коней приходилось сдерживать. Рядом шел друг, тот самый львенок, которого он спас от гиен в Куши. Теперь он превратился в сильного зверя, верного товарища и надежного стража. Слева тянулась широкая лента Оронты. Отвратительная ухабистая дорога пролегала среди невысоких холмов. Впереди поднялся густой кедровый лес.
- Мерикар! – крикнул Рамзес.
Тут же подлетела колесница с военачальником.
- Мы почти у цели, - сообщил Мерикар. – Сразу за лесом река делает поворот. Там же находится брод, по которому можно перейти Оронту.
- Где хетты?
- Разведчики еще не появлялись.
- Сколько человек ты посылал?
- Вчера - пятерых.
- И до сих пор от них нет сведений?
- Ничего, мой повелитель.
- Вышли еще разведку. Я не могу двигать войска вперед, не зная расположение армии Муватилли.
- Слушаюсь.
- Постой, - задержал его Рамзес. – От Элиля есть вести?
- Нет, - развел руками Мерикар.
Чезет Амуна вступил в лес. Рамзес призвал воинов быть наготове: обнажить оружие и в любой момент готовиться вступить в бой. Лучников пустил вперед обшарить каждый куст, каждый овражек. В лесу – никого. Наконец вышли к берегу, где Оронта делала изгиб. Течение в этом месте слабело. Река широко разливалась, обнажая неглубокое дно. За рекой открывался вид на долину, представляющую собой огромный треугольник между Оронтой и ее полноводным притоком. На вершине треугольника, где река сливалась с притоком, находился остров. На острове стоял хорошо укрепленный город Кадеш. В самой долине были разбиты поля, зеленел ячмень. А по обеим ее сторонам, на другом берегу Оронты и ее притока стоял высокий кедровый лес. Пришли!
- Мерикар, где разведчики?
- Еще не вернулись. Прикажешь переходить реку?
- Нет. Будем ждать.
Рамзес почуял недоброе. Что-то шло не так. Почему кругом тишина? Нигде не видно хеттов. Хоть бы одна вражеская колесница, хоть один лучник попался. Где Муватилли? Под стенами Кадеша не видно никакого движения. Город, как будто вымер. Лев, чувствуя настроение хозяина поднял голову вверх и жадно втянул воздух, зарычал.
- Ты тоже чувствуешь беду? – наклонился к нему Рамзес, заглядывая в желтые глаза хищника. – Обратись к своей госпоже Сехмет. Пусть подскажет нам.
Лев еще долго принюхивался, Рамзес внимательно следил за ним, затем уверенно двинулся к воде. Знак!
- Переходим реку! – скомандовал повелитель.
Легкие воины перебрались на другой берег и организовали круговую оборону. Обшарили каждую ложбинку, заглянули под каждый куст. Никого.
- Вернулись разведчики! – Доложил Мерикар.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Рамзес. – Есть сведения?
- Они привели с собой двоих местных.
- Кто такие?
- Дезертиры, - ответил старший из разведчиков, опытный крепкий воин из охотников западной Красной пустыни. – Мы поймали их возле города. Клянутся, что не хотели воевать и сбежали из Кадеша.
- Где войска хеттов? – задал главный вопрос повелитель.
- Говорят, что Муватилли испугался и ушел на север к Хальпе. Вокруг Хальпы горы – место надежное для обороны. И ему обещал поддержку правитель Арцавы.
- О, Солнцелики! Это – неслыханная победа! – воскликнули военачальники. - Муватилли отдает нам Кадеш без боя. Он - трус.
– Я не верю этим псам, - остудил их радость Рамзес.
- Но, если дезертиры говорят правду? - Не унимался Мерикар, - Разреши мне повести чезет Амуна на штурм.
- Не так-то просто взять Кадеш, - покачал головой один из старых военачальников. – Я бывал не раз в этом городе. Знаю каждый камень в кладке. Стены высокие, изнутри укреплены земляным валом. Такую стены тараном не прошибить. Ворота только одни, по бокам высокие башни. Народу положим - уйму. Кадеш надо брать измором.
- А сколько он продержится? – поинтересовался Рамзес.
- Если запасов достаточно, то проторчим под стенами не меньше года.
- Нельзя тянуть с осадой, - сказал вмешался Мерикар. – Муватилли ждать не будет. Пока мы измором берем город, он может напасть внезапно с тыла.
- И я этого боюсь, согласился Рамзес. - Как-то все не так, - покачал он головой. - С чего бы это Муватилли решил бросить город? У него воинов намного больше. Колесниц больше… Почему он отдал нам выгодную позицию? Если бы встретил нас у брода, то явный перевес был бы на его стороне. Почему не заперся в городе, на худой конец. Неужели так сильно испугался, что без боя отступил к Алепо? – Рамзес внимательным взглядом еще раз окинул местность. Твердо сказал: - Приказываю войскам остановиться.
- Но, повелитель, через Оронту успел переправиться только чезет Амона. Если на нас нападут ночью?
- Не нападут. Станем лагерем возле берега. Впереди поля, обзор хороший. Выставим дозоры. Незаметно хетты подойти не смогут. С тыла река прикрывает. Переждем ночь. Завтра я приму решение. Мерикар, - снова позвал Рамзес.- От Элиля есть вести.
- Ничего, повелитель.
- Плохо! Очень плохо!
Ночь опустилась быстро. Как будто кони, запряженные в колесницу бога Ра, понесли. Заря погасла, уступая место ярким звездам. Запылали костры. Воины отдыхали после длительного перехода. Рамзес не сомкнул глаз. Повелитель размышлял над картами укреплений Кадеша, потом долго молился.
Наутро войско вновь выстроилось в боевой порядок, но Рамзес не решался двинуться дальше.
- Где разведчики? – вопрошал он.
- Не вернулись, - пожал плечами Мерикар.
- Приведите тех перебежчиков. Пусть еще раз обо всем расскажут мне лично? – потребовал Рамзес.
- Повелитель, они сбежали, - виновато опустил глаза Мерикар.
Лицо Рамзеса сделалось каменным.
- Мерикар, ты хоть сам видел этих дезертиров?
- Я видел, как их тащили к нашему лагерю.
- Позови мне старшего из разведчиков.
Охотник из Красной пустыни упал на колени.
- О, Солнце наше, прости меня. Я недостойный прах у ног твоих. Это по моей вине сбежали пленники.
- Хватит ныть, - прервал его Рамзес. – Скажи лучше, что за перебежчиков ты вчера поймал. Они точно - из местных?
- Да. Одежда, что у кочевников: шерстяная, грубая. Бороды густые, нечесаные. Один изуродован был. Шрам у него через все лицо и глаза нет…
- Рупа! – с ужасом выдохнул Мерикар.
- Ты понимаешь, что нас заманили в ловушку? – разозлился Рамзес. – Почему лично не допросил дезертиров, Мерикар?
- Моя вина. Я достоин наказания, - согласился чати. – Но, еще не поздно отступить.
- Поздно! Мы даже не знаем, где Муватилли. А если в засаде ждут его колесницы? Начнем переправляться назад через реку, и нас атакуют. Потопят всех.
- Посыльный к Сыну Амуна! – сообщил старший телохранитель.
- От кого прибыл? – спросил Рамзес у воина с жезлом вестового, уставшего, всего в пыли.
- От посланника во все чужеземные страны Элиля.
- Наконец-то! – облегченно вздохнул правитель. – Говори.
- Мир с Народами Моря заключен. Элиль помог им взять и разрушить Угарит. За это племена обещали не плыть на юг. Их корабли двинулись на север к берегам Ахеявы.
- Элиль оправдал мои надежды. Теперь я перед ним в большом долгу. Это – знак, - решил Рамзес.
- Каковы будут твои распоряжения? - поинтересовался Мерикар.
- Мы победим, - твердо заявил Рамзес. Глаза его ожили. Лицо горело решимостью. - Муватилли готовит нам западню. Какую – пока не могу понять. Если мы двинемся назад, наверняка нас уже поджидают в засаде. Надо совершить дерзкий маневр, такой, чтобы враг сразу не понял, что мы решили предпринять.
- Но, какой? – вопрошали командиры.
- Где самое слабое место в крепости Кадеша? – поинтересовался правитель.
-С восточной стороны, возле самой реки, где находится еще один брод, - доложили ему.
- То есть, если мы начнем штурм восточной стены, большая вероятность, что нам в спину могут нанести сокрушительный удар? Окажемся зажаты между городом и рекой. А с западной стороны?
- Западная стена прочная. Перед западной стеной возвышается холм со старыми заброшенными укреплениями.
- Что за укрепления?
- Земляной вал. В свое время лабарна Великой Хатти Саппилулиума приказал насыпать его, когда осаждал Кадеш.
- Приказываю двигаться к городу скорым шагом. – Вынес решение Рамзес. Он внимательно вгляделся в неприступные стены. - Сделаем вид, что идем на штурм восточной стены. На самом же деле подойдем к городу с запада к старому земляному валу. Затем будем ждать подхода основных сил.
- А дальше? Возьмем город в осаду?
-Дальше - Боги подскажут. Вперед!
Чезет Амуна бегом направилась в сторону Кадеша. Слева поля, на которых колосился несозревший ячмень. Рамзес покачал головой: жаль, пропадет столько хлеба, если предстоит битва. Справа поблескивала в ранних солнечных лучах Оронта, за ней синел в туманной дымке кедровый лес.
- Почему в этом месте река широкая? – заметил Рамзес.
- Старый брод, - ответил Мерикар. - Но им уже давно никто не пользуется.
- Оставь разведчиков следить за этим бродом, - распорядился повелитель. – И за лесом на том берегу пусть внимательно смотрят. Не нравится мне тишина. Слышишь хоть одну птицу?
Мерикар прислушался.
- Нет.
- Птиц могут распугать только люди. Я чувствую: Муватилли здесь. Никуда он не отступал.
Издалека было заметен, что город тщательно подготовлен к обороне. На башнях стрелки. Ворота наглухо закрыты. Все деревца и кустарники поблизости вырублены. Послышались отрывистые команды. На стенах забегали люди.
-Прибавить шаг! – потребовал Рамзес.
Воины бегом бросились к крепости, как будто готовы идти на штурм. Лучники с башен выпустили несколько стрел, следя за полетом и определяя направление ветра. Но чезет Амуна неожиданно сменил направление атаки, обогнул город и вышел к западной стене, где оказался невысокий холм. Неровным кругом по холму возвышался вал, высотой примерно в четыре локтя. Местами его размыло дождями, кое-где он порос кустарником. Воины побросали оружие и тут же схватились за заступы. Принялись разворачивать лагерь. В городе еще больше переполошились. Что за странный маневр? Что дальше Рамзес намерен делать?
- Чезет Ра подошла к броду, - доложил посыльный.
- Пусть переправляется, - дал распоряжение Рамзес.
- Повелитель, - в шатер вбежал Мерикар. – Схватили двух лазутчиков возле старого брода.
- Сюда их!
Приволокли крепких кочевников с окладистыми черными бородами. Грубая холщевая одежда серого цвета изодрана. Лица в побоях.
- Сильные, - объяснил Мерикар. – Еле справились.
- Что-нибудь сказали?
- Молчат.
- Бить палками, пока рты не раскроют.
Лазутчиков вытолкали наружу и принялись колотить палками.
Рамзес взмолился Амуну, прося вразумить его и послать знаменье…
- Повелитель! – Мерикар вновь влетел в шатер. Глаза его горели. Рот перекосило от ужаса. – Пленники заговорили.
- Слушаю.
- Вся армия Муватилли скрывается в лесу на севере от Кадеша. Как ты и предполагал, нам готовили западню. Если бы мы отступили, то попали под атаку колесниц. Если бы вздумали сходу штурмовать Кадеш с восточной стороны, нам бы в спину ударили хетты, переправившись по старому броду.
- Они все равно пойдут в атаку. Где чезет Ра?
Рамзес выбежал из шатра. С вершины холма он увидел, как вдалеке двигается воины стройной колонной. Переправиться успели все. Главное, чтобы быстро подошли к лагерю. Чезет Птаха еще не показался у переправы. Какой-то неясный шум возник со стороны старого брода. Рамзес кинул взгляд и обмер. Противоположный берег чернел и двигался, словно рой пчел. Лавина воинов и колесниц подошла к реке. Хетты! Вода вскипела от множества ног и колес. На этот берег уже выбирались первые лучники, а на противоположном войско хеттов все прибывало.
Командиры чезета Ра заметили врага. Но к лагерю Рамзеса подойти уже не успеют. Ничего не оставалось, как только принять бой. Силы слишком неравные. Не помогут высокие щиты и длинные копья. Тяжелые колесницы сомнут строй, как ураган молодые деревья. Чезет Птаха еще даже не появилась из леса.
- Повелитель, разреши возглавить чезет Амона и идти на помощь? – попросил Мерикар.
-Нет, - покачал головой.
- Но воинов Ра сейчас окружат.
- Нет! – твердо стоял на своем Рамзес. – Мы не спасем их, и сами погибнем.
Между тем пешие хетты кинулись в бой. Тут же откатились. С короткими мечами и топорами невозможно прорвать стену из щитов и копей. Но через реку переправлялись вслед за пешими воинами колесницы. Тяжелые повозки с тремя воинами и выпирающим вперед дышлом способны были врезаться во фланг, прорубиться и смешать строй. Рамзес сразу сообразил, что этого нельзя допустить.
- Подать колесницу! – скомандовал он. – Колесничие, к бою!
Тяжелые повозки хеттов сгруппировались, готовые мощным клином обрушиться на строй копьеносцев с фланга. Экипаж каждой состоял из возничего, правящего конями, лучника и воина с копьем и щитом. Колесницы набралось около двух сотен, остальные еще переправлялись. Неровным клином они двинулись в обход, как вдруг на них налетели колесницы Рамзеса. Отчаянная схватка длилась недолго. Колесницы Та-Кемет быстрые и верткие нарушили строй хеттов, нанесли урон, и тут же развернулись, помчались обратно к лагерю. Хетты бросились в погоню, но разве угнаться. Лишь около десятка самых быстрых повозок достигло лагеря, тут же попали под град стрел и камней. А колесницы Рамзеса обогнули по кругу холм и врезался в хеттов возле самой кромке воды. Смяли, резко развернулись и вновь ушли из-под удара. Возникла свалка. Одни хеттские колесницы в паники отступали обратно к броду, другие только выходили из воды. Цеплялись колесами. Кони не слушались возничих и перли напролом.
Краткого замешательства хватила, чтобы чезет Ра продвинулся ближе к укрепленному лагерю. Казалось, спасение рядом, но все же сил не хвалило, и когда больше трех сотен тяжелых колесниц обрушились на них, воины дрогнули и побежали. Началось избиение. Большинство добрались до лагеря. Лучники отсекли хеттов. Благодаря рву и кольям, врытым в землю, колесницам не удалось сходу ворваться в лагерь.
Но теперь Рамзес с воинами попали в кольцо. А хетты все прибывали и прибывали. Наконец, где-то вдали у кромки берега возникли знамена чезета Птаха. Хитрый Муватилли приказал перекрыть северный брод. Завязалась перестрелка лучников.
- Почему они медлят? – воскликнул Рамзес. – Почему не переходят?
- Повелитель, шерданы предали нас. Они не полезут в бой, заранее проигранный, - огорчил его Мерикар.
- Ничего еще не проиграно, - злился Рамзес.- Не смей даже думать о поражении.
- Нас обложили.
Действительно, со всех сторон, словно саранча, подбирались хетты. С южного склона холма кипел жестокий бой. Противнику удалось на небольшом участке засыпать ров и выдернуть колья. Теперь путь для колесниц свободен. А в Кадеше открыли ворота, и городской гарнизон выступил на помощь хеттам.
- Они ждут, что мы будем держать оборону. Надо попробовать прорваться на соединение с чезетом Птаха, - вынес решение Рамзес.
Он построил воинов клином и двинул вперед. Ничего не вышло: сразу же увязли в схватке. Откатились обратно в лагерь. Как не стойки были воины Та-Кемет, все же их было намного меньше. В лагерь ворвались колесницы хеттов. Началась резня. Рамзесу надо было очень быстро соображать. Он вскочил на колесницу и предпринял последнюю попытку вырваться из окружения. Нашел слабое место – городской отряд Кадеша. Окружив себя телохранителями, сам на колеснице, кинулся в драку. Ремесленники, никогда не учувствовавшие в сражения, дрогнули. А когда еще лев бросился на них и начал рвать каждого, кто попадется на пути, среди защитников Кадеша поднялась паника. Этим и воспользовался Рамзес. Хетты же не стали его преследовать.
Рамзес сам удивился такой удачи, но вскоре понял, что произошло. Хетты, ворвавшиеся в лагерь, занялись мародерством. Они делили ценности, что остались в шатре Рамзеса. Чуть ли не дрались между собой. Но дележка длилась недолго. Только Рамзес смог выстроить воинов, как колесницы хеттов вновь обрушились на них. Как бы не были стойки и хорошо обучены воины Та-Кемет, против колесниц им не устоять. Началось бегство. Но за спиной оказался приток Оронты. Рамзес кое-как собрал сотню воинов и пытался сдержать напор атакующих.
- Мы погибнем! - Мерикар старался перекричать шум битвы.
Хетты откатились и приготовились к последнему натиску. Жалкие остатки меши Ра и меши Амуна кое-как удалось построить для обороны.
- Повелитель, переправляйся на ту сторону. Уходи. Мы тебя прикроем, - умолял Мерикар.
- Нет. Не смей мне предлагать бегство. Я – Сын Амуна, и никогда не покажу спину презренным хеттам.
Он поднял вспотевшее лицо к солнцу и взмолился: Отец мой Амон, неужели ты забыл своего сына? Может, совершал ли я что без ведома твоего? Разве не хожу я и не останавливаюсь по воле твоей? Разве преступал я предначертания твои? Посмотри, сколь же ничтожен владыка Черной Земли, если чужеземец осмеливается преграждать ему путь!
Что сердцу твоему, о Амон, презренные хетты, эти ничтожные, не ведающие бога?! Разве не воздвиг я для владыки множество великих памятников? Разве не возвел я храмы тебе на миллионы лет и не отказал всякое добро свое в завещании? Я принес тебе в дар все страны, дабы обеспечить твои алтари приношениями. Я даровал тебе несметное количество скота и всякие растения благоухающие. Не покладая рук трудился я для украшения святилища твоего. Я возвел для тебя великие пилоны и воздвиг высокие мачты для флагов. Я доставил тебе обелиски из Куши и сам сопровождал их до храма твоего. Я снаряжал суда за Великую Зелень, дабы доставить тебе изделия чужеземных стран. И что скажут, если случится недоброе с покорным предначертаниям твоим? Будь милостив к полагающемуся на тебя и пекущемуся о тебе по влечению сердца! Но Я взываю к тебе, отец мой Амон, окруженный бесчисленными врагами, и я остался один, и нету со мной никого.
Из леса, что находился на том берегу притока Оронты, за спиной жалкого войска Рамзеса высыпал отряд воинов, не менее двух тысяч.
- Нас окружили, - печально подвел итог Мерикар.
Отряд стал переправляться чуть правее и выстраиваться в шеренги. Хетты очень обрадовались неожиданной подмоге и приветствовали их радостными криками. Возможно это один из опоздавших отрядов какого-нибудь северного города, подвластного Муватилли. Настал последний миг. Колесницы врага тяжело двинулись вперед. Но вдруг по рядам неизвестного отряда прокатился возглас: «Свети нам Амун», и он обрушился во фланг хеттам.
- Кто это? – воскликнул удивленный Рамзес.
- Амун услышал слова твои, - Мерикар воспряну. – Я вижу во главе атакующих воинов Элиля. Да, это мой названый брат.
- Так чего мы стоим? - Рамзес вскочил в колесницу и стегнул коней. – В бой! Свети Амун!
Натиск произошел до того неожиданный, что хеттов тут же опрокинули. Элиль обратил пеших воинов в бегство. Колесницы остались неприкрытые и лучники Рамзеса почти в упор расстреливали колесничих. Теперь настал черед хеттов спасаться бегством.
А в бывшем лагере Рамзеса враги уже праздновали победу. Шла дележка добычи, пели победные песни и хвастались друг перед другом. Вдруг на них обрушились атакующие воины во главе с Элилем.
- Гони их к реке! – кричал Рамзес и сам, отпустив вожжи, рубился с обеих рук. От его колесницы в панике бежали хетты, бросая оружие. Лев кидался вперед, опрокидывая сразу по несколько человек. Бока его лоснились от крови, но от ран он еще больше приходил в ярость.
Хетты побежали обратно к броду, где в это время последние отряды Муватилли пытались переправиться. Получилась свалка: с одной стороны бегущие, с другой стороны наступающие.
Наконец чезету Птаха с боем удалось форсировать дальний брод и придти на помощь Рамзесу. Сразу же чезет Сета подошла к реке и, не раздумывая, бросился на помощь правителю.
- Элиль! – Колесница Рамзеса в какой-то момент боя оказалась рядом. – Откуда ты?
- Решил поспеть к пиру в честь твоей победы. Как видишь - вовремя. А у вас здесь весело!
- Отныне ты – посланник Амуна.
- Спасибо за великую честь.
Рамзес вновь ринулся в самую гущу битвы. За ним следом разъяренный лев. Элиль крушил врагов тяжелым хеттским мечом, Деревянный щит трещал от ударов, но держался. За ним клином врубались атакующие крепкие менфит в беспорядочно смешанные ряды хеттов. Бронзовый меч до того затупился, что уже не рубил, а оглушал. Один из противников рухнул с проломленным черепом. Элиль выхватил у него из рук тяжелую палицу с каменным шаром на конце. Вот это – оружие для ближнего боя! Откинув в сторону треснувший щит, он покрепче ухватился за рукоять. Размах, удар – сразу двое разлетелись в стороны. Размах, удар – щит раскололся, а противник рухнул со сломанной рукой. Размах, удар – медный шлем сплющился, а враг осел на землю.
Вдруг впереди, меж копей и взлетающих мечей мелькнул знакомый штандарт: высокий шест с длинными бычьими рогами и разноцветными лентами. Это же знамя Алалаха! – узнал Элиль. Как будто обдало жаром. Накатил прилив сил. Элиль, работая палицей, расчистил себе путь к знамени.
Он чуть не захлебнулся от гнева, когда увидел прямо перед собой знакомый медный шлем отца. Только рожа под шлемом - Нахита. Не помня себя от ярости, Элиль ринулся вперед, круша каждого, кто попадался под руку. Нахит стоял в колеснице и кричал возничему, чтобы тот правил обратно к реке. Он обернулся и глаза их встретились. На лице самозванца за одно мгновение сменилось выражение непонимания, удивления, ужаса...
- Узнал? – заорал Элиль и обрушил удар каменной палицы на голову Нахита.
Тот перелетел через борт колесницы. Его тут же подхватили телохранители, попытались унести с поля боя.
- Стой! – закричал Элиль и ринулся вслед.
Но тут его сбила колесница. Дышло садануло в плечо. Он перекувыркнулся через голову, вскочил на ноги. Уклонился от копья. Палицу упустил из рук. А здоровый бородатый хетт, стоя в колеснице, готовился пригвоздить его копьем к земле. Вдруг кузов накренился. Здоровенный воин поднырнул под колесницу, ухватился снизу за борт и, напрягая все тело, опрокинул колесницу. Элиль подобрал меч и добил колесничих.
- Обязан жизнью, - поблагодарил он воина. – Как твое имя?
- Хор в радости, - ответил могучий великан. – Меня послал к тебе Рамзес.
- Зачем? – Элиль узнал, наконец, одного из телохранителей правителя.
- Оберегать тебя.
- Вернись к правителю. Оберегай его.
- Нет, - упрямо стоял воин. – Рамзес сказал, что если ты погибнешь, мне следовать за тобой.
- Тогда готовься умереть.
Они кинулись вслед за телохранителями, пытавшимися унести тело Нахита к реке. Не успел! Того уже затащили в воду. Река чернела от убегавших хеттов. Вслед летели стрелы и камни. Многих сносило с брода течение. Сил уже не оставалось сопротивляться, и бегущие тонули. А битва подходила к завершению. Последние хетты перебрались на ту сторону Оронты. Вытоптанное ячменное поле сплошь покрылось падшими телами и изломанными колесницами. Кругом раздавался стон раненых и мольбы о помощи.
Рамзес промчался возле самой кромке воды на «Победе в Уасте». Кони еле тащили повозку, все в пене и крови.
- Свети Амун! – орал охрипшим голосом повелитель, потрясая окровавленным копьем над головой.
- Победа! – взорвались воины Кемет. Многие тут же попадали на землю в изнеможении.
К закату Рамзес созвал военный совет. Он сел на стопку щитов, так как походный золотой трон мародеры разломали. Рядом улегся лев и стойко терпел издевательства лекаря. Если бы не строгие окрики Рамзеса, он бы давно откусил руку мучителю. Совет проходил под открытым небом, ни одного целого шатра не осталось. Потрепанные военачальники в изодранной одежде, в помятых шлемах встали полукругом перед властителем.
- Осталось ли у нас вино? – спросил Рамзес виночерпия.
- Нет, мой повелитель, - ответил слуга.
- Хорошо. Тогда, разлей по кубкам воду.
- Кубков не осталось, - пожал плечами слуга.
Рамзес виновато обвел взглядом военачальников.
- Мне нечем вас угостить, мои отважные воины.
- Нам достаточно победы, - ответили неустрашимые чезу. – Кровь врагов пьянит не хуже вина. Веди нас дальше! Мы сметем армию Мавутилли. Мы разорвем хеттов в куски! Свети нам Амун!
Рамзес поднял руку, призывая к тишине.
- Победа нам далась огромной ценой, - с сожалением возразил он. – Смотрите, сколько отважных воинов пало на этом поле. По силам ли нам сражаться дальше? Сможем ли мы хотя бы взять Кадеш?
Военачальники опустили головы.
- Я должен заботиться о благополучии страны. Нынче мы показали хеттам, что еще сильна Та-Кемет. Ровно, как божественный Тутмос разгромил хеттов под Мегиддо, так и мы выстояли против превосходящего противника. Но нам надо сохранить войско.
- Каковы твои распоряжения? – спросил Мерикар. Он все пытался привести в порядок свой великолепный пурпурный плащ, превратившийся в кусок рваной ткани.
- К утру отступим за Оронту. Надо выбрать подходящее место для следующего сражения. Колесниц у нас почти не осталось, а у хеттов их еще много. Значит, поле должно быть неровное в ухабах, с оврагами. Уйдем быстро, как только стемнеет, чтобы нас не успели окружить. Обязательно заберем всех раненых. Убитых надо сегодня же ночью схоронить.
- Мы не сможем их положить в саркофаги, - пожаловались военачальники. – У нас нет благовоний, чтобы натереть их тела.
- Похороним без благовоний. Вместо саркофагов завернем убитых в плащи. Я буду молить богов за каждого погибшего воина. Души их не пропадут в Дуате, - успокоил их Рамзес.
- Дозволь сказать, повелитель, - подал голос чезу, что командовал наемниками, мощный чернобородый аккадец в толстом кожаном нагрудниук.
- Говори, - разрешил Рамзес.
Аккадец помялся, потом твердо сказал:
- Ты не взял Кадеш. Твое золото разграбили мародеры. Мои воины боятся, что не получат плату. Многие хотят покинуть войско.
По лицу Рамзеса было заметно, что ему неприятно слышать такие речи. Не вовремя зароптали наемники. Если решили уйти – пусть уйдут. Но как бы не переметнулись они в лагерь Муватилли. Тогда - война проиграна. Стараясь сохранять спокойствие, Рамзес пообещал:
- Никто не останется без оплаты. После победы я выдам каждому достойную награду.
- Я передам воинам твое слова, - поклонился аккадец, но в голосе его проскользнуло недоверие.
Мерикар незаметно для всех обнажил кинжал. Они с Рамзесом заранее разработали план: если возникнет такая ситуация с наемниками, все, что остается – перебить командиров и самых недовольных. Ох, как не хотелось так поступать. Мерикар вопросительно посмотрел на Рамзеса, готовый всадить нож в сердце аккадца. Повелитель медлил.
- Лодка! – крикнул караульный.
Все обратили взгляды в сторону Оронты. В вечерних сумерках река казалась черной. Небольшой легкий челн приближался к берегу. На носу стоял человек с разведенными в сторону руками, показывая тем самым, что у него мирные намерения.
- Переговорщик? – удивился Мерикар. – Муватилли хочет назначить место новой битвы?
- Нет, - покачал головой Рамзес и загадочно улыбнулся. – Как не остры зубы у шакала, но смельчаком его не назовешь. Подайте мне плащ без дырок и дайте воды умыть лицо. Да чего же вы стоите! – прикрикнул он на военачальников. – Немедленно снимите рванье и приободритесь. Пусть воины поют веселые песни. Нельзя показывать врагу уныние.
Когда посланник сошел на берег, его провели к Рамзесу. Военачальники собрались вокруг Элиля и беззаботно смеялись над его рассказом о невежественном Народе Моря. При виде посланника все примолкли, обернулись и нехотя расступились, освобождая путь.
- Рупа? – удивился Элиль. – Тебе еще не вышибли второй глаз?
Все вокруг дико захохотали. Посланник даже не посмотрел в его сторону, но даже в сумерках заметно было, как лицо парламентера посерело от злости. Рупа поклонился Рамзесу и тихо сказал:
- Повелитель Та-Кемет, сын Амуна, живи вечно, вековечно.
Рамзес сидел, гордо выпрямив спину. Руки его покоились на коленях, а взгляд устремлен вдаль. Казалось, он не обратил никакого внимания на переговорщика. За повелителя вступил в разговор Мерикар:
- Зачем пришел? – надменно спросил чати. – Муватилли хочет назначить завтра сражение? Мы готовы. С рассветом переходите брод, мы вас не тронем, пока вы в воде. Но потом – держитесь. Или, если хотите, мы перейдем на ту сторону.
- Мой повелитель, божественный Муватилли, властитель Великой Хатти желает говорить о мире.
Военачальники недовольно закричали:
- Никакого мира! Бейтесь до конца!
- Я пришел говорить о мире! – твердо повторил Рупа. – Слова, что я произношу – слова правителя Великой Хатти, и обращены они к правителю Та-Кемет.
Военачальники стихли. Рамзес продолжал сидеть молча, как каменное изваяние и глядел куда-то вдаль, где над чернеющим лесом всплывала желтая луна.
- С чего бы это вдруг? – усмехнулся Мерикар. – Мы желаем драться.
- Драться! – тут же снова заорали военачальники.
Рамзес успокоил их жестом и очень тихо произнес, все так же глядя на луну:
- Муватилли называл в письмах меня братом. Зачем же брат собирался идти войной в мои земли?
- Он сожалеет о содеянном. Но ты сам пришел к Кадешу.
- И что с того? Разве Кадеш принадлежит моему брату Муватилли? Правитель Кадеша клялся в верности моему отцу, божественному Сети. Клятву он не сдержал. Зачем мой брат вступился за предателей?
Рупа не знал, что ответить.
- Хорошо! – Наконец Рамзес удостоил его взглядом. - Если мой брат Муватилли желает говорить о мире, - я согласен. Но с условием. Хочу переговоры провести в городе. Пусть Кадеш откроет ворота и примет нас.
Парламентер уплыл обратно.
Мерикар, положил ладонь на рукоять кинжала и незаметно взглядом указал Рамзесу на командующего чезетом наемников.
- Если вы намеренны покинуть мое войско, я вас не буду удерживать, - обратился Рамзес к чернобородому аккадцу.
- О, повелитель! – аккадец рухнул на колени. – Прости за дерзкий язык мой. Мы преданы тебе всей душой!
- Что ж. Передай воинам: я вскоре расплачусь с ними.
Ворота Кадеша распахнулись на рассвете, медленно, нехотя. Через ров упал перекидной мост. Мерикар с отрядом копьеносцев тут же встал на стаже у входа в крепость. Рамзес появился на колеснице, обнаженный по пояс, в одной набедренной повязке. Одежду изорвали вражеские копья, доспехи помяли. Тем и лучше, - зато на теле ни одной царапины. Пусть враги видят, что Сын Амуна неуязвим. Золотое широкое ожерелье сияло на плечах. Глаза аккуратно подведены. В золотом шлеме, покрытом голубой эмалью отражалось небо. Правитель выглядел свежо, будто и не учувствовал в сражении. Следом за колесницей бежала сотня телохранителей. Рамзес въехал через ворота, гордо держа голову. Телохранители миновали мост. За ними вкатили несколько колесниц с писцами и военачальниками.
В лагере царила непривычная тишина. Все напряженно ждали, чем окончатся переговоры. Чтобы занять себя, точили оружие, чинили доспехи, готовили еду, но все молча, без лишнего шума, часто поглядывая на открытые ворота города.
-Элиль! – позвал Мерикар. Он подлетел на колеснице. Где-то раздобыл чистый плащ и белый головной платок. – Не желаешь со мной съездить в Кадеш?
- Конечно, - согласился Элиль. – Только у меня вид помятый.
Он показал на разодранную шенти и вспоротый копьем кожаный нагрудник.
- Ерунда, - махнул рукой Мерикар. – Поехали.
Колесница прогрохотала по деревянному перекидному мостику и очутилась внутри крепости. Жители с опаской поглядывали на воинов из-за заборов. Калитки наглухо закрыты. На улицах следы подготовки к осаде: дрова для костров, над ними огромные медные чаны, груды камней возле метательных орудий, в переулках завалы из всякого хлама.
Массивный каменный дворец правителя Кадеша напоминал огромный валун, скатившийся с горы. У низкого входа, обрамленного массивными колоннами, толпились сановники и военачальники. Они разбились на две кучки. Одни состояла из хеттов и их союзников, другая - из военачальников Рамзеса. И здесь царила тишина. Говорили вполголоса. Изредка в сторону противников кидали испепеляющие взгляды.
Рамзес и Мавутили вели переговоры внутри дворца с глазу на глаз. Бдительные стражи из маджаев и хурритов никого внутрь не пускали. Даже правителя Кадаша попросили удалиться, чем вызвали его крайнее недовольство. Но он подчинился. Только иногда писцы с напряженными лицами вдруг проносились по коридорам, неся бережно глиняные таблички или свитки папируса.
Элиль вслед за Мерикаром сошли с колесницы. Мерикар взбежал по ступеням, ведшим к дверям дворца. Здесь стояла молчаливая кучка высших военачальников. Элиль последовал за ним и тут же нос к носу столкнулся с Рупой.
- Как себя чувствуешь, одноглазый шакал? – вскипел Элиль, но говорил тихо, стараясь казаться вежливым.
- Неплохо, - беззлобно ответил Рупа, - а как твое здоровье, щенок.
- Полная чаша. Так и хочется кому-нибудь по морде заехать, - весело ухмыльнулся Элиль, вспомнив, как в Библе с одного удара уложил Рупу. И Рупа это понял.
- Это не благородно. Махать кулаками – удел простолюдин, - покосился на противника Рупа единственным глазом. – Меч об меч – вот поединок достойный мужчин.
- Так чего мы ждем?
- Ну, если ты желаешь поскорее умереть…
- Я это слышал уже не один раз. Надоело, - усмехнулся Элиль.
-Ступай за мной, - зло прошипел Рупа и решительно зашагал к одной из крепостных башен.
Элиль последовал за ним. По узкой витой лесенки они поднялись на стрелковую площадку.
- Здесь нам никто не помешает, - уверенно произнес Рупа, окидывая взглядом место будущего поединка: пять на пять шагов.
- Тогда приступим, - согласился Элиль, обнажая серповидный бронзовый меч. Рупа вынул из ножен свой прямой.
- За что ты так ненавидишь меня, щенок? – спросил он, делая резкий выпад.
Элиль отбил удар и рубанул в ответ.
- За подлое нападение на Алалах.
Рупа с трудом парировал.
- Но твой дядька Нахит так захотел. Я то тут при чем? Он сам открыл ворота города.
- Не останавливайся, - потребовал Элиль и вновь рубанул. – Кто убил моего отца?
Рупа ушел в сторону, сам ударил.
- Нахит и убил. Накинулся на него еще с тремя воинами. Я не учувствовал в подлости.
Они замерли друг против друга, слегка согнув спины, расставив удобно ноги и пристально глядя друг другу в глаза.
- Как к тебе попал мой кинжал?
- Нахит зарезал твоего отца, затем кинулся во дворец, чтобы расколоть голову единственному наследнику, тебе. Но через мгновение выкатился обратно с порезанным плечом и проткнутым бедром. Он до сих пор хромает, и левая рука у него сохнет. Я вытащил из бедра нож. Так клинок оказался у меня. Неужели ты его пырнул?
- Я. - признался Элиль с явным удовольствием. - Но ты еще убил моего наставника.
Он вновь напрыгнул на противника, тот увернулся, ударил в ответ. Клинок наткнулся на клинок. Брызнули искры.
- А из-за тебя погиб мой племянник, - зло крикнул Рупа.
- Тот, рыжебородый, которого я кашей ошпарил?
Они снова разошлись в стороны.
- Да, - мрачно подтвердил Рупа.
- Поделом ему.
- Он был единственным сыном у моей сестры. Его отец погиб в бою с хайясами в Бычьих горах. Я обещал сделать из него воина. Представляешь, каково мне было говорить матери о смерти сына?
- Он сам пошел на войну. Ему никто не виноват.
- Ох, щенок, - прошипел Рупа. – Нахит настаивал, требовал, чтобы я прикончил тебя, но я этого не сделал. А зря!
- Хотел заработать, продав меня жрецу Мелькарта? Меня ты не из жалости пощадил, - алчность взяла в тебе верх.
- Я спас тебе жизнь, щенок. Смотри, кем ты стал.
- А знаешь, через что я прошел, прежде чем стать этим?
- На то воля Богов.
- Прекратите!
На башню вбежали копьеносцы, человек пять, и вырвали оружие из рук поединщиков. Старший недовольно закричал:
- Что вы творите! Правители подписали мирный договор. Сейчас начнется пир, а вы тут опять кровопролитие устраиваете!
- Какое тебе дело до нашей ссоры? – оттолкнул его Элиль.
- Я могу вас обоих бросить в темницу!
- Мы мирно беседуем, - вмешался Рупа, расплывшись в вежливую холодную улыбку. – А ты помешал нам.
- Мирно беседовали? С мечами в руках?
- Просто, решили посмотреть, чье оружие острее. Сейчас мы спустимся вниз вместе с тобой и присоединимся к празднику.
Им вернули оружие, но проследили, чтобы клинки оказались в ножнах.
Город будто взорвался радостными криками. Вчерашние враги уже братались. Двери домов приветливо распахнулись, и жители высыпали на улицу.
- Рупа, - уже внизу окликнул его Элиль. – Где Нахит?
- Он ранен. Его хорошенько приложили по голове. Шлем спас.
- Он здесь, в Кадеше?
- Нет. Нахита повезли в Алалах. Но вряд ли довезут.
- А из его воинов кто остался?
- Никого, - покачал головой Рупа. - Все, кто уцелели – ушли. Отряду Алалаха не повезло. Они попали под удар ваших колесниц. Многие утонули во время отступления. Почти никого не осталось.
- Мерикар!
Элиль еле пробился к нему. Воины вокруг шумели, виночерпии разливали вино по протянутым глиняным кубкам. Правитель Кадеша, радуясь такому неожиданному исходу дела, открыл все погреба, а торговцем приказал угощать воинов, независимо, из какого они лагеря.
- Пойдем скорее, - схватил его за руку Мерикар и потащил к огромному желтому шатру, что соорудили на холме. – Все уже пируют.
- Погоди, остановил его Элиль. – Я не хочу беспокоить Рамзеса, но мне срочно надо уходить.
- Куда?
- В Алалах.
- Куда? – Названый брат положил ему руки на плечи и пристально посмотрел в глаза. Он казался сильно расстроенным, столь несвоевременным решением Элиля. – Зачем ворошить пепел? А если под ним тлеют угли? Обожжешься.
- Мне надо.
- Ты хочешь мстить?
- За отца, за мать, за сестер. Я обязан это сделать. Я наследник. Я должен вернуть себе власть.
- Стоит ли? – пытался вразумить его Мерикар. - Что такое Алалах? Маленький городишко, затерявшийся на севере. Подумай о своем нынешнем положении. Ты стал чати правителя Кемет. У тебя будет в десять раз больше земель, чем в Алалахе. Слава, почет, хороший дом…
- Нет, Мерикар. Я должен, - покачал головой Элиль.
- Хорошо. Я передам твои слова Рамзесу, - вздохнул тяжело названный брат. - Бери тысячу атакующих воинов и верни себе власть, коль это так важно для тебя.
- Воинов мне не нужно, - отрицательно покачал головой Элиль. – Я все должен сделать сам, один.
- Жаль с тобой расставаться, брат. Надеюсь снова увидеть тебя. Не забывай Птахмоза. Он любит тебя, как сына.
- Обязательно. Живи вечно!
Элиль приказал подать колесницу. Стройный мальчишка в ассирийской длинной воинской одежде лихо осадил коней. Элиль запрыгнул в повозку и недовольно пробурчал:
- Мелина, ты опять мальчишкой нарядилась!
- А кем мне нарядиться?
- Давай, я посажу тебя на корабль. Плыви в Уаст.
-Нет! – гневно сверкнула она глазами.
- Мелина, пойми, я отправляюсь на опасное дело. Не знаю, останусь ли в живых.
- Я знаю – останешься.
- Ох, упрямая!
23
Уставшие кони понуро волокли колесницу. Прочный корпус из гнутого дерева носил следы сражения, как шрамы на теле воина. Одно колесо с шестью точеными спицами начинало болтаться на оси, - длинный путь позади. Солнце только выкатывало красным шаром из-за гор. Элиль дремал, стоя в колеснице. Голова свесилась на грудь. Тело слегка раскачивалось. Колесо наехало на кочку, накренив кузов. Элиль очнулся. Тряхнул головой, протянул открытые ладони к светилу и зашептал молитву. Мелина спала у его ног, сидя на дне кузова и опершись спиной о борт. Она зашевелилась, откинула плотный шерстяной плащ, которым Элиль заботливо укрыл девушку от ночного холода.
- Как долго еще нам добираться? – спросила сонно Мелина.
- Мы на месте, - обрадовал ее Элиль. – Лицо его просияло от счастья, но тут же сделалось каменным, непроницаемым.
Окрашенные в оранжевые тона восходящим солнцем, стены Алалаха, как будто пылая огнем, выплывали из розового тумана.
Колесница подкатила к запертым воротам.
- Открывай! – крикнул Элиль.
- Вы с миром или с войной пришли? – испуганно спросил стражник со стрелковой башни.
- Открывай - узнаешь! – повторил Элиль.
Послышался неторопливые шаги, кряхтение. Стражник долго спускался по крутой каменной лестнице. Наконец створки заскрипели.
- Заходите, - пригласил сторож. Человек предстал перед ними совсем дряхлый. Он ворота еле отворил. Куртка из овчины сидела неладно на его тощей фигуре. Сквозь дыры в стоптанных сапогах выглядывали пальцы.
- Старик, как ты собрался защищать город? - удивился Элиль. - Ты даже копье не удержишь в руках.
– Как смогу, так и буду, - пожал плечами стражник.
- Где же воины, что должны денно и нощно стоять на стрелковых башнях?
- Воинов не осталось. Оборонять город некому.
- Разве отряд не вернулся из Кадеша.
- Вернулся, - печально вздохнул старик. – Кто сам пришел, а кого принесли, большинство же там, под Кадешем и осталось.
- Правитель где?
- И его, тоже принесли. Ох, прогневались Боги за грехи наши, за неуважение к Вершителям и жизнь развратную, - запричитал хрипло старик.
- А где люди? Почему улицы пусты?
- Люди в храме. Готовят похоронный уктури. Эх, если так пойдет дальше, вскоре и народу здесь не останется. Да, ты, господин, проезжай. Сам все увидишь. А город у нас хороший. Люди добрые, гостеприимные…Но, позволь все же спросить тебя, воин с берегов Хапи: с какими делами ты пожаловал в Алалах?
- А дело у меня всего одно, - жестко ответил Элиль, - убить твоего правителя. И я это сделаю.
Сердце сжалось от боли. Кругом родные знакомые улицы. Сколько же он сюда добирался. Сколько грезил об этом дне, скрипя зубами, сжимая кулаки до боли в костяшках… Слезы сами собой брызнули из глаз. Стук копыт звучал непривычно громко в пустынных узких проулках. Как во сне Элиль подкатил к цитадели. Старые каменные стены в черных подтеках от дождей. Вытертые ступени. Каменные львы у входа. Все – знакомое с детства. Родное. Отнятое.
Никакой охраны. Вообще не видать ни одного человека. Ну, и хорошо, - не надо убивать невинных людей. Элиль сошел с колесницы и двинулся вверх по лестнице. Мелина шла сзади. Она захватила с собой горит с луком и стрелами. Войдя в халентуву, Элиль окунулся в знакомый запах обжитого дома, очага и воскуриваний. Лестница наверх, по которой он тысячи раз взбегал и спускался. Странно, теперь она казалась узенькой, и свод коридора какой-то низкий. Наверху он остановился возле знакомых покоев. Там, за дверью осталось его счастливое детство. Постоял несколько мгновений в нерешительности. Мелина молча ждала. Что теперь за дверью? Враг? Элиль вынул меч и решительно толкнул тяжелую деревянную створку.
Знакомая комната с узкими стрельчатыми окнами. На стенах те же ковры с пестрым узором. Его ложе у стены. На нем сидел мальчик лет пяти. Две няньки наспех одевали малыша, как будто собирались бежать. Увидев Элиля, они упали перед ним на колени и завыли. Ребенок испугано таращился на вошедшего грозного воина с золотым скарабеем на груди. Его большие черные глазами часто моргали.
- Ты кто? – спросил у него Элиль.
- Правитель Алалаха, - чуть слышно ответил мальчик.
- Правитель? – удивился Элиль.
- Да. Вот, - мальчик протянул Элилю золотую диадему, что висела у него на шее. Цепь была длинная для ребенка, и диадема болталась, чуть ли не у пупка.
Элиль растерялся.
- А где Нахит?
Вдруг сзади раздался дикий рев, как будто львица бросалась на добычу. Воин в кожаных доспехах, в медном шлеме с защитной маской метнулся к Элилю. Тот еле успел отразить удар прямого хеттского меча и отпрыгнул в сторону. Воин закрыл собой ребенка и неистово вращал клинком, показывая, что он прекрасно владеет оружием. Но, на вид, перед Элилем стоял неокрепший подросток. Он мог одним ударом сокрушить юного смельчака. Не хотелось убивать мальчишку.
- Отойди! – потребовал Элиль.
- Нет! – крикнул воин. Из прорезей маски неистовой злобой сверкнули темные глаза. Воин вскинул меч. Элиль даже не стал закрываться. Он просто перехватил занесенную руку и отшвырнул смельчака к стене. Шлем слетел с головы. По плечам рассыпались длинные черные волосы.
- Женщина! – воскликнул Элиль. – Ты как посмела взять оружие?
Она встала на колени, и взмолилась:
- Не убивай его! Прошу тебя, о, благородный воин. Он еще совсем ребенок. Он не виноват ни в чем. Убей меня, но его не тронь!
Ее плечи сотрясали рыдания.
Элиль ближе подошел к ребенку и с интересом заглянул в испуганные детские глаза. Маленький мальчик, вместо того, чтобы расплакаться вдруг начал молиться:
Бог Грозы, мой покровитель!
От стрелы твоей загорается могучее дерево,
Скала рушится от голоса твоего!
Но птицу ты не сможешь ранить,
Она невредимая летает перед грозным ликом твоим…
Элиль оторопел. Это же слова молитвы Алалы, его сестры…
- Что ты говоришь?
-Я – птица! Ты - мой покровитель! – закончил молитву мальчик, и тихо сказал, обращаясь к Элилю. – Ты не сделаешь мне больно.
- Откуда ты знаешь эту молитву?
- От моей сестры, - ответил мальчик.
- Кто твоя сестра?
- Вот, - маленький розовый пальчик указывал на рыдающую девушку в кожаных доспехах.
Меч чуть не выпал из рук Элиля.
- Алала, - позвал он. Словно острие кинжала кольнуло в самое сердце: перед ним родная сестра, только уже повзрослевшая. Конечно же – это она.
Девушка подняла заплаканное лицо. Все еще сотрясаясь, она удивленно смотрела на него: откуда он ее знает, этот убийца, посланный Рамзесом?
- Это я, - колючий комок подступил к горлу Элиля. – Я.
- Элиль, - прошептала она, побледнев. – Мы так долго тебя ждали.., - и, недоговорив, упала в обморок.
Элиль поднял сестру и осторожно положил на ложе рядом с мальчиком. Пристально вгляделся в бедное лицо с тонкими чертами. Как же она изменилась!
- Она на тебя похожа, - удивилась Мелина.
- Алала умерла? – спросил мальчик, готовый вот-вот заплакать.
- Нет, малыш, она жива, - мягко успокоила его Мелина.
- Я не малыш, я – правитель, - обиженно ответил мальчик.
За спиной раздался топот. Человек десять воинов с обнаженными мечами ворвались в покои.
- Не смей трогать правителя! – заорал коренастый высокий бородач, угрожая клинком.
- Назад! – крикнул им Элиль. – Только сделай шаг, и я вас всех уложу. Он занял позицию так, чтобы против него могли сражаться только двое, проход в покои узкий. В правой руке меч, в левой – кинжал. Мелина тут же сзади вложила стрелу в тетиву охотничьего лука.
- Отпусти правителя, - потребовал воин. – Что тебе надо? Кто ты такой?
- А ты кто? – в свою очередь спросил Элиль. – Ты даже меч держать не умеешь.
- Я кузнец. Это – мои сыновья.
- Кузнец? – удивился Элиль. – А где телохранители правителя?
- Осталось только двое, да и те сейчас от ран оправиться не могут. – Вдруг он перешел на мольбу, но, продолжая угрожать оружием: - Отдай нам правителя. Мы соберем золота, сколько ты потребуешь, только не тронь его.
- Не буду, - пообещал Элиль.
- Элиль? – в покоях появилась невысокая стройная и девушка. Она подошла совсем близко. Острие меча уперлось ей в грудь. Элиль не сразу понял, кто перед ним. Хрупкая, круглолицая, совсем юная. Так похожа на маму… Она рукой отстранила клинок, как будто это безобидная тростинка, обняла за шею Элиля, припав к его груди, и заплакала.
- Истар, - прошептал воин. – Наша маленькая Истар.
Алала вела его по горной крутой тропке. Элиль все удивлялся, до чего же сестра стала красивой и стройной. Разве можно узнать в нынешней Алале сильной и грациозной ту угловатую наглую девчонку, что вечно дралась с Элилем. Если бы встретил случайно где-нибудь, обязательно бы влюбился. Она и сейчас казалась немного чужой. Конечно. Столько лет жили врозь. Шерстяная тонкая хазгала сидела безупречно на гибком теле. Широкий матерчатый пояс перетягивал токую талию. На сильных стройных ногах высокие кожаные сапоги. Густые черные волосы собраны в толстую косу. Она иногда оборачивалась к Элилю, и в ее темных карих глазах разгоралась радость и любовь.
- Не беги так быстро, - взмолился Элиль. – Ты, словно горная козочка. Я отвык от тропинок среди скал. Все больше по пустыням ходил.
Алала остановилась, подождав Элиля, припала к его широкой груди и нежно прошептала:
- Брат! Я верила, что ты жив. Я так тебя любила… так ждала.
Тропинка достигла вершины горы и побежала вниз.
- Расскажи еще раз, что тут произошло, - попросил Элиль.
Лицо Алалы помрачнело. Не очень то ей приятно было вспоминать, но она все же, глубоко вздохнув, начала рассказ:
- В ту проклятую ночь мы с сестрой проснулись от криков. Город горел. Бросились к маме и вместе молились. Потом пришли хетты и сказали, что отец убит. Городом теперь будет править Нахит, но он ранен. Мама искала тебя, но так и не нашла среди убитых. Наставник твой тоже исчез. Она подумала, что Зоосе увел тебя в горы, и все ждала твоего возвращения. Об отце долго горевала. Его, как и многих защитников, погибших в ту ночь, сожгли на уктури и захоронили по всем обрядам. Хетты ушли. Нахита жрецы Бога Грозы провозгласили правителем. Все знали, что он подлый предатель. Но кто посмеет сказать это ему в лицо? За спиной Нахита хетты. А многих, да почти всех, сторонников отца убили. Чтобы загладить вину за разрушения, сам Муватилли посетил Алалах и выделил огромные средства для укрепления стен. Привел много скота и раздал жителям. Зерна привез несколько возов. Вроде бы, жизнь в городе наладилась, и раны затянулись. Чтобы до конца, по закону утвердиться во власти, Нахит взял в супруги нашу мать. Вскоре родился Муватис. Старший жрец Бога Грозы долго отказывался признавать в нем наследника, пока не узнает твою судьбу. Но под угрозами Нахита все же признал. А мама продолжала ждать тебя. Долго ждала. Она чувствовала, что ты жив. И мы верили ей. Молились за тебя втайне от Нахита. Но все же сердце мамы не выдержало. Она умерла прошлой весной, так и не дождавшись старшего сына.
Раньше я строила планы убить Нахита и захватить власть. Пыталась подговорить воинов. Но все боялись. Нет, не Нахита, его покровителей - хеттов. Посланники от Муватилли частенько посещали наш город, как почетные гости, да что там, как хозяева. В конце концов, Нахиту кто-то разболтал о моих попытках устроить заговор. Он меня не убил и даже не наказал, только пригрозил: если я не успокоюсь, то отдаст меня в жены за сына правителя Касков, далеко на север. Там из меня, мол, сделают покорную горянку. А после смерти матери, жрецы провозгласили меня покровительницей Муватиса от имени Богини Солнца. Я обязана была следить за ним, оберегать, подыскивать ему невест.
Недавно прибыл посланник из Хаттусы и приказал собирать войско. Почти все мужчины ушли в поход. Проклятый Кадеш. И пятой части отряда не вернулось. Нахита принесли с разбитой головой. Он так и скончался, не приходя в сознание. Я вызвала старшего жреца Бога Грозы и приказала ему готовить церемонию помазания маленького Муватиса на правление. Старый жрец сказал тогда странную речь: «Я сделаю это, но как ты поступишь, когда Элиль вернется?» Я разозлилась, накричала на него: «Ты из ума выжал? Издеваешься над горем моим? Сколько я могу ждать возвращение брата? А если он не вернется?» Жрец посмотрел на меня холодно и ответил: «Бог Грозы свидетель, я не хотел этого, но ты мне приказала. А Элиль вернется. Обязательно вернется». Ну что поделаешь с сумасшедшим прорицателем? «Пойми, - говорю, - Не может Алалах без правителя. Узнает Муватилли и пришлет сюда своего сына с тысячью копьеносцев. Возьмет он меня в жены насильно и усядется на трон. Что тогда?» Приблизил ко мне свой грозный лик жрец и тихо спросил: «А ты веришь, что Элиль жив? Ведь если я возведу на трон Муватиса, - Элилю не место здесь». Я говорю: «Верю, и никогда веры не теряла, но устала ждать его возвращения».
Вот, так все и произошло. Извини меня, Элиль.
- За что, сестра?
- За то, что предала тебя. Я не могла поступить иначе. Боялась хеттов. Чтобы тебе теперь встать у власти, ты должен убить Муватиса. – Она схватила его за руку и заставила взглянуть в глаза. – Ты…
- Успокойся, - Элиль нежно погладил ее по голове. – Не буду я убивать младенцев. Что я – зверь какой-то?
- А власть над Алалахом?
Он долго и пристально смотрел в глаза сестры. Видел в них только любовь и преданность.
- Я - сын Черной Земли,- наконец произнес он твердо.
- Элиль, ты не ответил на мой вопрос.
- А ты бы хотела, чтобы я стал правил?
- Хотела.
- Так что прикажешь делать? Убить Муватиса?
-Но он же твой брат, и мой брат…
- Вот видишь. Мне надо убить ребенка, затем убить тебя, заодно – верховного жреца, чтобы не поднимал смуту.
- Как же нам тогда поступить? – растерянно спросила Алала.- Перед Богом Грозы я обязана защищать жизнь Муватиса. Но если надо, я готова умереть.
- Опомнись, - крикнул Элиль, - Лучше ты меня убей, и все встанет на свои места. Я умер для Алалаха. Зачем ему мертвец на троне?
- Что ты такое говоришь! – воскликнула Алала со слезами. – Я ждала тебя столько… Молилась за тебя…
- Прости, - Элиль прижал ее к груди. – Надо спросить у богов. Пусть они нам подскажут выход.
Алала легко выскользнула из его объятий, улыбнулась сквозь слезы.
- Помнишь, в детстве мы заблудились в горах?
- Помню. Вышли тогда к заброшенному святилищу Бога Грозы.
- Вон это святилище.
Элиль увидел храм с выправленными стенами, новой оградой и молодым садом.
- Я приказала возродить его. Идем, - она схватила Элиля за руку и потащила за собой. В глубине целлы горел огонь возле рогатого алтаря. Гранитный Бог Грозы стоял на быке. За ним старинная надпись.
- Молитва, Я часто вспоминал ее, - узнал Элиль. – А когда вспоминал молитву, то вспоминал и тебя.
- И что ты вспоминал? Расскажи.
- Все: как мы дрались в детстве, как ты без просу мой лук брала и птиц била – я вечно стрел недосчитывался, - как ухаживала за мной, когда я болел… И этот храм вспоминал. Мы здесь от волков прятались. А что за той дверью? – спросил Элиль, указывая на небольшой арочный проем, прикрытый тяжелой плитой песчаника.
- Там покоится отец. И маму сюда перенесу, - с грустью ответила Алала.
- Почему здесь, почему не в нашей семейной пещере?
- Нахит не разрешил хоронить тело отца. Но жрецы тайно провели обряд, а я указала это место.
- Благословен день возвращения, - произнес сильный голос за спиной, и эхо заметалось под сводами. Брат и сестра обернулись.
Старик с длинной седой бородой, в желтой жреческой одежде предстал перед ними. В морщинистой руке он сжимал высокий посох-калмус.
- Мир тебе, верховный жрец, - поклонилась старику Алала.
- Мир, - вторил ей Элиль.
- Я вижу орла, что вернулся к родному гнезду, - произнес странник, подойдя ближе. – Как же ты вырос и возмужал. Ты очень похож на отца. Только черты чужого племени в тебе проявились.
- Меня вскормила Черная Земля.
- Ох, Элиль, вернулся ты домой, да дом уже чужой, - недовольно покачал головой старик. - И боги здесь для тебя чужие…
- Что ты такое говоришь? – возмутилась Алала.
- Правду, - строго ответил жрец.
- Надо же поклониться могиле отца и матери.
- Ты это сделал. Справедливость богов в том, что ты жив и счастлив. Ты вновь в Алалахе, а враг твой мертв. Рад этой справедливости?
- Не знаю, старик, - пожал плечами Элиль. – Иногда думаю: а что бы было, если бы я остался здесь? Правил бы мой отец, а я до сих пор числился в наследниках и развлекался охотой. Возможно, примкнул бы к хеттам и погиб под Кадешем. По воле Богов я перенес тяжелые испытания и вышел победителем. Я первый чати правителя Та-Кемет.
- Да, - согласился старик. – Ты умер для этой земли и возродился для другой.
- Жрец. Он – мой брат, – напомнила Алала
-Он - твой бат, - согласился жрец, - но сын другой земли. Здесь он – чужой.
В трапезном зале собралась вся немногочисленная знать Алалаха. За длинным столом сидели несколько старейшин, глава жречества и воины, те немногие, кто уцелел под Кадешем. Свободных мест оставалось много. Спинки пустых стульев укрывали воинские плащи. Перед ними стояли кубки, наполненные вином. Во главе стола возвышался трон правителя. На подушках сидел маленький Муватис. Справа от него старшая сестра Элиля, Алала, слева младшая сестра Истар.
Элиль и Мелина подошли к арочному проходу.
- Как тебя объявить, господин? – спросил слуга. Все сидящие с напряжением уставились на воина с золотым скарабеем на груди.
- Объяви, как посланника Сына Солнца.
- Посланник во все чужеземные страны Того, кого любит Амун! – с облегчением воскликнул слуга. – С…, - он вопросительно взглянул на Мелину.
- С супругой, - ответил Элиль.
-… И его многоуважаемая супруга!
- Алала сказала, что ты мой брат, - обратился к нему маленький Муватис, когда Элиля усадили за стол.
- Это правда, - согласился Элиль. – Я твой брат по матери, но с твоим отцом мы были кровными врагами.
- Ты меня хотел убить? – серьезно спросил мальчик.
-Нет. Я хотел убить твоего отца. С детьми я не воюю.
- Я – правитель, - гордо напомнил ему Муватис.
- Прости. Я не смею поднять руку на правителя.
- Оставайся в Алалахе. Ты мне очень понравился. И Алала говорит, что ты самый сильный воин, - предложил маленький правитель.
- Я с удовольствием бы остался, но Бог Грозы рассуждает иначе. Главный жрец тебе потом все объяснит.
- Посланник от властелина Великой Хатти, - объявил слуга.
Напряженная тишина повисла в трапезной. Уверенным шагом вошел Рупа и острым единственным глазом окинул всех присутствующих, как хозяин осматривает слуг. Удивление, смешанное с недовольством промелькнуло на его лице, когда взгляд наткнулся на Элиля.
- Солнцеподобный Муватилли, да покровительствует ему Бог Грозы, передает пожелание здоровья и счастья властелину Алалаха и шлет ему дары, - хрипло произнес Рупа. – Колесницу с упряжью, масло ароматное два кувшина, отрез пурпурной ткани и оружие. Так же он передает пять возов зерна для вдов погибших воинов.
- Мы благодарны правителю Великой Хатти. Но лучше бы вернули наших мужчин живыми,- мрачно ответила за Муватиса Алала.
Рупа вспыхнул.
- Ваши мужчины погибли, отстаивая независимость.
- От кого?
- Да простит меня правитель Алалаха, - поклонился Рупа, - но я должен побеседовать без посторонних глаз с вашей покровительницей Алалой и посланником Элилем.
Он решительно развернулся и вышел из трапезной.
Рупа нервно мерил шагами зал для приемов. Когда вошли Алала и Элиль, он резко остановился и обернулся к ним:
- Вы сумасшедшие! Вы, хоть, понимаете, что делаете? – закричал он. – Муватилли узнал, что в Алалах прибыл посланник Рамзеса и хотел направить сюда войска. Я еле отговорил его. – Он метнул огненный взгляд на Элиля. – Ты понимаешь, что чуть не сорвал мирные переговоры? Муватили подумал, что Рамзес за его спиной ведет двойную игру.
- Алалах вольный город, - возразил Элиль.
- При твоем отце он был вольным городом. Теперь Алалах под властью Великой Хатти, хотим мы этого или нет. Кто его будет защищать, если нагрянут кочевники или Народы Моря? Хочешь, чтобы его постигла участь Угарита? Рамзес сможет успеть с войсками в случае нашествия? Та-Кемет далеко, а Великая Хатти здесь, рядом. По договору, подписанному в Кадеше, ни один воин Черной Земли не имеет права переходить Оронту без разрешения. А ты уже здесь! Чего ты добиваешься?
- Вообще-то, по закону, Я - наследник…
- И что с того? Верховный жрец Бога Грозы провозгласил правителем маленького Муватиса. Что дальше? Ты его убьешь и займешь трон? Возможно, твой план осуществим. Но кто тебе даст усидеть на троне хотя бы месяц? Ты – посланник Рамзеса. Муватилли тут же решит, что Рамзес нагло нарушил мирный договор. Сюда придут войска и сожгут город. А после опять разгорится война, кровопролитная и никому не нужная между Хатти и Та-Кемет. Ты этого хочешь?
- В твоих словах - правда, - вынужден был согласиться Элиль. - Как я должен поступить?
- Немедленно покинуть город. Алалах будет вольным через сто лет, а может через двести… Но, сейчас он – часть Великой Хатти. Что тебе с этого клочка земли? Ты – чати правителя Та-Кемет. У тебя будет все: слава, почет, одежда, пища… А здесь в Алалахе скоро поселятся новые люди. Я буду советником и опекуном юного Муватиса.
- Ты? – возмутился Элиль. – А как же Алала?
- Она – женщина. Забудь о сестрах. Муватилли хочет перед алтарем Бога Грозы назвать их своими дочерьми. Теперь они будут принадлежать к роду правителей Хатти. Младшую отдаст в жены правителю Керкемиша. Старшая станет супругой сына Муватилли и будущего наследника державы. Возможно, Алале выпадет жребий стать таваннанной. Отправляйся в Та-Кемет. Тебя ждет хороший дом, красивая и ласковая супруга, высокая должность…
- Алала, - Элиль повернулся к сестре. Алала плакала беззвучно, но держала голову гордо.
- Да, брат. Мы не властны над своей судьбой. Прощай. Как только покинем этот мир, так вновь встретимся. Там. В небесных лесах Бога Еникея будем охотиться вместе, как в детстве…
Элиль долго наблюдал со стрелковой башни, как солнце садилось в море. Иногда он тяжело вздыхал. Иногда слеза вдруг срывалась из глаза. Тихо ступая, сзади подошла Мелина.
- Я не помешала тебе?
- Нет, - покачал он головой. – Ты единственное родное существо, что осталось на земле. Представляешь: сестры мне уже не сестры. Они скоро будут дочерьми Муватилли. И родной город мне больше не родной… Я чужой в этой земле. Как страшно потерять родину, могилы предков.
- Я понимаю тебя, - прошептала Мелина и прижалась к нему. – Мы снова одни в утлой лодке посреди бушующего моря. Но мы тогда выжили и сейчас выживем.
- Конечно, - немного успокоился Элиль. – Я построю дом с красивым садом где-нибудь на берегу Хапи.
- Можно купить поместье, как у Птахмоза в Оазисах Жизни, - подержала его мечты Мелина.
- Боюсь, мне стыдно просить у Рамзеса поместье, - смутился Элиль.
- Не надо просить. Мы купим.
- Но, поместье в Оазисах Жизни стоит очень дорого. Только лет через десять честной службы я смогу себе позволить такую роскошь.
- Открою тебе тайну. Тайну, ради которой правитель Ассирии хотел заполучить меня любым путем.
- Расскажи.
- Перед тем, как ассирийские войска подошли к Ниневии, торговцы, чтобы золото не досталось ненавистному Ададу, спрятали сокровища в горной пещере. Ночью вывезли все сокровища и надежно замуровали. Единственный человек, оставшийся в живых, кто знает это место – я. Там золота и драгоценностей столько, что можно купить десять Алалахов.
- Но мы не сможем попасть в Ассирию. Нас тут же схватят.
- Эх ты, ничегошеньки не знаешь. - Она озорно рассмеялась. - Открою тебе вторую тайну: Адад тяжело болен и уже не встает с ложа. А наследником, неожиданно для всех, назначил твой друг - Саламансар.
- Откуда тебе известно?
- Вот его послание. - Она протянула Элилю небольшую глиняную табличку. – Он заранее приглашает нас на праздник своего воцарения. Оно пришло, когда ты бился под Кадешем.
- Боги дают нам возможность начать жизнь сначала. Тогда завтра же садимся на корабль и возвращаемся на берега Хапи. Вдвоем нам ничего не страшно, правда?
- Втроем, - поправила его Мелина и смущенно улыбнулась.
- Почему, втроем, - не понял Элиль.
- А это – третья тайна, которую я должна тебе открыть. - И она погладила себя по животу.
