Мыслей жужжанье упорно главенствует в снах,
Ужасы в ночь перекинув из душного дня.
Видно, у бесов случился вселенский сходняк.
Кружится рой, упражняясь игрой в вензеля.
Понравилось, красивые образы... с "финишем" проблем не возникло :-)
Спасибо, дружище :)
ага-ага, интересно)
Спасибо, Таня!
...А у меня уже осень. Уже и дожди зарядили, и холодно... Тем с большим удовольствием обращаюсь к еще непрочитанному, но такому желанному в душе стихотворению «Лету». Возможно, осеннее настроение, сентиментальная настроенность и ностальгия по теплу не позволит быть объективным в полной мере, но я все таки попробую... Итак – стихотворение Владимира Круглова «Лету»
Ровный дактиль в спарке с жужжанием согласных в первом катрене выбрасывает меня не только из осеннего настроения, но и напрочь убивает ностальгию:
Мыслей жужжанье упорно главенствует в снах,
Ужасы в ночь перекинув из душного дня.
Видно, у бесов случился вселенский сходняк.
Кружится рой, упражняясь игрой в вензеля.
Напоминает мне начало фильма ужасов – жужжание комаров, черно-бело-серые тона, ночная лампа и душно... Такие образы рождаются именно в момент, когда хочется оттянуть ворот, глотнуть свежести, а ее нет... есть даже в ночи полубредовая жара. Комары и мухи, в полусне принимают чудовищные формы... бесовские формы... Что же будет дальше? Ой совсем не это ожидал увидеть, совсем не это настроение сопутствовало названию... ну чего уж теперь
Жужжание мух не исчезает... К нему добавляется уже дневная картина – серость ночи превращается в желтую жухлость дня... Картина из фильмов Сокурова... Музыки нет, есть шикарная работа звукооператора – треск цикад, шелест сухостоя, даже треск, шорох воробьев и мухи... Что-то тревожное... Даже опасное ...
Умом понимаю, что все правильно написано... Но вот с ощущениями вдруг случилась несладуха... «Орловский рысак» - округлое фонетическое звучание – яркий красивый образ, вдруг смазывает стройно-тревожную картину... Смыслово –безупречно. Фонетически – спорно... Выглядит так, что первые две строфы – чувственно-описательные, а последняя – заключительная, мнение автора... Автор вдруг уходит от описания, которое ему несомненно удалось просто мастерски и включает себя в стихотворение, философию, мнение, образность, чем – на мой взгляд, сильно сглаживает впечатление... Это такая индульгенция августу. Мол – сам себя наказал. Мне показалось это несколько нестройно философски – тут, в угоду самопроявления, убивается пейзажность работы. Хотя стихотворение «Лету» несомненно удачный эксперимент, позволяющий говорить об авторе как о мастере образности...
ИМХО
За сим, благодарю за внимание
С уважением и вниманием к автору и его творчеству
Алексей Кислицын
Благодарствую. Сказать, что растерян - ничего не сказать. Я долго собирался предложить одно из своих стихотворений на суд профессионального критика, ведь к поэтам себя не отношу - было интересно услышать обстоятельное мнение. Ценю ваш труд, все замечания учту, но с одним не согласен: к мастерам причислять меня слишком рано, я только учусь писать стихи. Если и есть удачные строки, они чистая случайность. Но все равно приятно. Спасибо. Был рад общению.
С уважением,
Владимир
С удовольствием прочитала Ваш обзор.
Респект!
С последними строчками господина Потрошителя - не согласен. Пейзажность, на мой взгляд, не может убиться ап самопроявление. Наоборот, и пейзажность, и самопроявление очень даже органично сочетаются и оттеняют друг друга. Ну нафиг нам безликая пейзажность, а? Я вот, к примеру, как ни старался, так от нее и не избавился. В подтверждение своих слов беру стиш в избранное, ибо он очень соответствует моему субъективному восприятию августа. Как говаривал старина Макаревич, "и осень начинается в июле внезапным увяданием садов". Спасибо автору, а особенно, господину Потрошителю.
Пейзажность в данном случае не безликая... Она прекрасна - в ней мастер... А работа замечательна - я об этом сказал :) Спасибо за внимание к работе и к моему скромному разбору...
Благодарю и вас, за избранность и проявленный интерес.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
За Москва-рекой в полуподвале
Жил высокого роста блондин.
Мы б его помянули едва ли,
Кабы только не случай один.
Он вставал удивительно поздно.
Кое-как расставался со сном.
Батарея хрипела гриппозно.
Белый день грохотал за окном.
Выпив чашку холодного чаю,
Съев арахиса полную горсть,
Он повязывал шарф, напевая,
Брал с крюка стариковскую трость.
Был он молод. С лохматой собакой
Выходил в переулки Москвы.
Каждый вправе героя гулякой
Окрестить. Так и было, увы.
Раз, когда он осеннею ночью
Интересную книгу читал,
Некто белый, незримый воочью,
Знак смятенья над ним начертал.
С той поры временами гуляка
Различал под бесплотным перстом
По веленью незримого знака
Два-три звука в порядке простом.
Две-три ноты, но сколько свободы!
Как кружилась его голова!
А погода сменяла погоду,
Снег ложился, вставала трава.
Белый день грохотал неустанно,
Заставая его в неглиже.
Наш герой различал фортепьяно
На высоком одном этаже.
И бедняга в догадках терялся:
Кто проклятье его разгадал?
А мотив между тем повторялся,
Кто-то сверху ночами играл.
Он дознался. Под кровлей покатой
Жили врозь от людей вдалеке
Злой старик с шевелюрой косматой,
Рядом - девушка в сером платке.
Он внушил себе (разве представишь?
И откуда надежды взялись?),
Что напевы медлительных клавиш
Под руками ее родились.
В день веселой женитьбы героя
От души веселился народ.
Ели первое, ели второе,
А на третье сварили компот.
Славный праздник слегка омрачался,
Хотя "Горько" летело окрест, -
Злой старик в одночасье скончался,
И гудел похоронный оркестр.
Геликоны, литавры, тромбоны.
Спал герой, захмелев за столом.
Вновь литавры, опять геликоны -
Две-три ноты в порядке простом.
Вот он спит. По январскому полю
На громадном летит скакуне.
Видит маленький город, дотоле
Он такого не видел во сне.
Видит ратушу, круг циферблата,
Трех овчарок в глубоком снегу.
И к нему подбегают ребята
Взапуски, хохоча на бегу.
Сзади псы, утопая в кюветах,
Притащили дары для него:
Три письма в разноцветных конвертах -
Вот вам слезы с лица моего!
А под небом заснеженных кровель,
Привнося глубину в эту высь,
С циферблатом на ратуше вровень
Две-три птицы цепочкой.
Проснись!
Он проснулся. Открытая книга.
Ночь осенняя. Сырость с небес.
В полутемной каморке - ни сдвига.
Слышно только от мига до мига:
Ре-ре-соль-ре-соль-ре-до-диез.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.