наконец разбрелись в обезьяничьи сны и гаремы,
вышел резать и бить бледный месяц, венерьи-соплив.
и плывёт мимо горла мой город – усатый вареник,
сорок тысяч кинжалов в начинке-крыжовнике взбив.
и плывут, бредя ржавым железом и коксом кирпичным,
бультерьеровой цепью на лоне продажном гремя,
оливьешный причал, контржульен, койкоместо «столичный»,
разведённый с фонтаном крещатик, пещерный карман…
маргарин тротуаров, где каждый прохожий – сиренев, –
в нём увяз по трахею мой юный блуждающий нерв:
он глядит, как рычит и ломается площадь в гангрене,
когда тычет ей в морду седой мускатель робеспьер…
