Бог создал небо, землю, человека.
Сказал ему: «Жить будешь тридцать лет.
Здоров и счастлив будешь. Не калека.
Тебя минует бремя тяжких бед».
Потом осла бог сотворил однажды:
«Ты будешь вьюки и людей возить,
Порою без еды и мучиться от жажды.
И тоже тридцать лет ты будешь жить».
Осел заплакал: «Ну зачем мне столько.
Мне хватит половины этих лет».
А человек просил: «Прибавь настолько».
«Ну что ж. Бери», – услышал он в ответ.
Затем задумал бог создать собаку,
И лет ей, как и прежде, тридцать дал.
«Ты будешь зла, – заверил бог беднягу, –
Богатства сторожить, чтоб кто-то не украл».
«С меня и половины жизни хватит», –
Заверил пёс. А человек опять,
Как будто просит высшей благодати,
Пол жизни пса ему просил отдать.
И под конец бог создал обезьяну
И дал опять ей те же тридцать лет.
«Кривляться будешь ты, как будто спьяну,
Смеяться станут все тебе в ответ».
Взял человек и этой жизни годы,
И тридцать первых жил, как человек.
Ел, пил, любил, дарил, ходил в походы,
Науки постигал в тиши библиотек.
В ослиные года он наживал богатства,
В собачии – не спал и от воров берёг.
А в обезьяний век терпилой стал злорадства
И слышал за спиной язвительный смешок.
Всё сам просил, а с богом не поспоришь:
Таким ты выбрал для себя век свой.
Не требуй лишнего – с собой не будешь в ссоре.
За всё мы платим дорогой ценой!
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
