В окно осеннее, Бог мой,
Луч солнца брызжет золотой,
Как будто шепчет: "Дверь открой,
Иди на свет, иди за мной!"
И побросала все дела,
Как под гипнозом я пошла -
Так тянет нить легко игла,
На пруд любимый забрела.
(Лишь там мне отдых и приют,
Лишь там душа моя без пут.)
Прохладный ветер и не жарко,
По озеру плывут байдарки,
Цветные, словно иномарки,
И осень расписала ярко
Деревья, камыши и пруд,
Куда русалки нас влекут.
Березы ивы и ракиты -
Все охрой солнечной залито,
Широкой кисточкой размыто,
Сусальным золотом покрыто.
Вода колышется так тихо,
Не разбудить бы только лихо
Зимы прихода, хмурой, злобной,
Со свистом ветра и утробной
МузЫкой смерти и разрухой.
Не совладать с лихой старухой -
Гармонию тепла и света
Не сохранить... И нет ответа
От туч небесных и ветров,
Что смерть несут, снегов покров.
Зима идет с ее ветрами
И ледяными берегами.
И неизбежен стуж приход,
К концу стремится старый год.
Ах, если б осень нам дала
Надежды лучик и тепла!
Ах, если б зиму отменила -
Великодушно нам продлила
Привет последний и прощальный
В преддверии судьбы печальной!
И грустно… Жалко уток–качек -
Как просят бедные подачек,
Кусочка хлеба, – и не прочь,
Хоть чем-нибудь я им помочь.
Ах, почему не улетают
В края роскошные? Ведь знают,
Что ждет, бедняжек, их зимой -
Мороз и голод, Боже мой!
И ничего не изменить...
Смириться с лихом и... дожить,
Чтоб встретить новую весну!
Вы сможете?
И я смогу!
И я дождусь!
И ты, мой друг,
Дождись Весны,
Любви -
А вдруг?..
Дождись Любви,
Дождись Весны,-
И улыбнемся
Я и Ты!
Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.
С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.
В черной оспе блаженствуют кольца бульваров...
Нет на Москву и ночью угомону,
Когда покой бежит из-под копыт...
Ты скажешь - где-то там на полигоне
Два клоуна засели - Бим и Бом,
И в ход пошли гребенки, молоточки,
То слышится гармоника губная,
То детское молочное пьянино:
- До-ре-ми-фа
И соль-фа-ми-ре-до.
Бывало, я, как помоложе, выйду
В проклеенном резиновом пальто
В широкую разлапицу бульваров,
Где спичечные ножки цыганочки в подоле бьются длинном,
Где арестованный медведь гуляет -
Самой природы вечный меньшевик.
И пахло до отказу лавровишней...
Куда же ты? Ни лавров нет, ни вишен...
Я подтяну бутылочную гирьку
Кухонных крупно скачущих часов.
Уж до чего шероховато время,
А все-таки люблю за хвост его ловить,
Ведь в беге собственном оно не виновато
Да, кажется, чуть-чуть жуликовато...
Чур, не просить, не жаловаться! Цыц!
Не хныкать -
Для того ли разночинцы
Рассохлые топтали сапоги,
Чтоб я теперь их предал?
Мы умрем как пехотинцы,
Но не прославим ни хищи, ни поденщины, ни лжи.
Есть у нас паутинка шотландского старого пледа.
Ты меня им укроешь, как флагом военным, когда я умру.
Выпьем, дружок, за наше ячменное горе,
Выпьем до дна...
Из густо отработавших кино,
Убитые, как после хлороформа,
Выходят толпы - до чего они венозны,
И до чего им нужен кислород...
Пора вам знать, я тоже современник,
Я человек эпохи Москвошвея, -
Смотрите, как на мне топорщится пиджак,
Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать, -
Ручаюсь вам - себе свернете шею!
Я говорю с эпохою, но разве
Душа у ней пеньковая и разве
Она у нас постыдно прижилась,
Как сморщенный зверек в тибетском храме:
Почешется и в цинковую ванну.
- Изобрази еще нам, Марь Иванна.
Пусть это оскорбительно - поймите:
Есть блуд труда и он у нас в крови.
Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.
Май - 4 июня 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
