На полке в детском мире пустота.
Мне три, четыре, мама занята.
И воровство похоже на конфету:
в руках жираф, и я его несу
сквозь выход, через лесополосу,
по памяти скрипучему паркету.
Жираф живет, жираф слегка потёрт.
Он видел дом, вокзал, аэропорт.
Он пережил четыре переезда,
стиральную машину и котят.
Котята выросли и больше не хотят.
А я стою с жирафом у подъезда.
Когда снег заметает море и скрип сосны
оставляет в воздухе след глубже, чем санный полоз,
до какой синевы могут дойти глаза? до какой тишины
может упасть безучастный голос?
Пропадая без вести из виду, мир вовне
сводит счеты с лицом, как с заложником Мамелюка.
…так моллюск фосфоресцирует на океанском дне,
так молчанье в себя вбирает всю скорость звука,
так довольно спички, чтобы разжечь плиту,
так стенные часы, сердцебиенью вторя,
остановившись по эту, продолжают идти по ту
сторону моря.
1975
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
